После безобразной ссоры Флинт и Вуд не разговаривают друг с другом целый день, а на утро, клюнув в щеку все еще озлобленного Маркуса, Оливер отправляется на выездные тренировки в Уэльс. Его нет 10 дней, а вернувшись, он видит полную разруху – в их квартире и, похоже, что и в отношениях. Флинт не сдерживает своей ярости. У него дрожат руки от желания ударить чертова Вуда, и голос – от невыносимой ненависти к его поступку.

– Что, рад теперь? Ты так долго ждал этого. Вот только ты убеждал меня, что уже простил за все, – шипит он с таким омерзением, что Оливер невольно отшатывается.

– О чем ты? Что произошло? – недоумевая, вопрошает он, а Флинт еще больше распаляется.

– А-а-а, у тебя даже не было времени полюбоваться на свой триумф? Так на, смотри! – он швыряет ему спортивный еженедельник, и Оливеру еле удается устоять на ногах от того, что он видит.

На развороте второй страницы – их совместная колдография в четверть листа, огромный заголовок: «Игрок «Паддлмир Юнайтед» выбирает «Квиддич и Ко»!», а дальше идет какая-то скабрезная статья в духе Риты Скиттер. Оливер в шоке просматривает кричащие буквы по диагонали, отмечая лишь сплошные недомолвки, неточности и предположения журналиста, но суть ухватывает ясно. Газета вышла только вчера, и тренер, по всей видимости, еще не успел его предупредить. Зато Маркус уже успел насмотреться, наслушаться и начитаться всего, что об этом думают друзья, знакомые, болельщики и просто обыватели. Только сейчас Оливер замечает груду писем на столе в гостиной и наглухо запечатанный камин. А потом его накрывает ответная злоба.

– Ты сейчас в чем меня обвиняешь, Флинт? – легко загорается он. Не может быть, чтобы Маркус думал на него.

– Обвиняю? – рычит тот. – Нет, я не обвиняю, я убью тебя сейчас! Спасибо за то, что так прекрасно отрекламировал мой бизнес! И мне «помог» и отомстил за то, что я когда-то тебя кинул!

– Да подожди же, Марк! – Оливер пугается и вмиг заходится болью, как будто тот его ударил. – Ты правда думаешь, что это – я?! Что мне еще есть за что мстить?!

– Только тебе это и надо! – не унимается Флинт, распаляясь еще больше. – Эта колдография была только у тебя! Что, не хватило смелости в открытую мне все сказать?!

– Возьми свои слова обратно, – еле выдавливает из себя Оливер и сжимает кулаки, пытаясь удержать неконтролируемый поток магии. – Возьми…

– Иначе что? – цедит Флинт. – Ты уже все, что хотел, сделал.

– Да, вот только доверия твоего так и не добился, – надсадным голосом откликается Вуд.

– Доверия?! Доверия?! – тот сатанеет и хватает его за грудки, встряхивая. – Убирайся вон, Вуд! Ни одному твоему слову я больше не поверю!!

Он отшвыривает его от себя, и Оливер судорожно цепляется за косяк, чтобы не упасть. Он вышвыривает его вон из своей жизни. Он вышвыривает вон все их отношения и чувства. Он даже не задумался ни на миг, что это не может быть Оливер… Вуд сжимает зубы что есть силы, хватает палочку и торопливо аппарирует, даже толком не зная куда. Только бы подальше от этого человека.

Его выкидывает в Косом переулке недалеко от магазинчика братьев. Все еще находясь в шоке, он отстраненно потешается над своей «удачливостью», накладывает на себя чары невнимательности и идет к Уизли. В магазине как всегда толпа детишек всех возрастов и обеспокоенно-заинтересованных взрослых. Оливер подзывает Джорджа, и тот, моментально оценив его состояние, тут же утаскивает его наверх, в комнаты. Обширная мастерская привычно завалена грудами разнообразных предметов. Джордж сгружает его на диванчик в углу, торопливо впихивает в руки стакан с водой и убегает за братом.

– Что случилось, кэп? – в один голос спрашивают они, а у Оливера выпадает стакан из дрогнувших пальцев.

– Репаро, – шепчет Джордж, и они тут же оказываются рядом с ним на диване, крепко удерживая за плечи.

– Вчерашний спортивный еженедельник видели? – тихо спрашивает Оливер, и те призывают газету из кучи на подоконнике.

Склоняясь над страницами, одновременно потрясенно присвистывают и даже не знают, как комментировать случившееся.

– Он думает, что это сделал я, – поясняет Вуд в ответ на их солидарное недоумение. – Мщу ему такой «рекламой» за разрыв в школе.

– Ч-черт, Лив… – Фред обнимает его, и Оливер наконец-то может выдохнуть и расслабить сведенные судорогой мышцы.

Джордж бросается за успокоительным зельем, и тот, глотая горькое снадобье, лишь сухо всхлипывает без слез.

Фред успокаивает его, гладя по спине, и шепчет что-то невнятно утешающее, а потом Оливер проваливается в тяжелое забытье. Просыпается от каждого шороха, корчится от фантомных болей, но так и не может отключиться от реальности хоть на минуту. Сил хватает всего на несколько часов. Он так и не может осознать и принять произошедшее, когда поднимается на ноги.

– Куда ты, Лив? – дергаются братья, удерживая его, но он лишь мотает головой.

– К тренеру…

– Да черт с ним, с тренером! Ты…

– Нет, лучше сейчас, чем потом, – вздыхает Вуд и скомканно прощается, благодаря.

На свою новую квартиру он попадает только вечером. После примирения Флинт перетащил его к себе на следующий же день, и обзаводиться собственной жилплощадью Вуд даже не собирался. Но, после выволочки от тренера, выяснения причин и улаживания проблем с прессой, клубом и директорами, его отпустили, выдав адрес и ключи. Менеджер команды занимался не только требованием от издательства статьи с опровержением, но успел и подыскать новый дом для своего игрока, и даже позаботился о том, чтобы его вещи собрали и перенесли наемные эльфы. А Оливер, разглядывая немногочисленные коробки, понимает, что сейчас его накроет, как никогда в жизни. Даже в самых худших ситуациях, даже на войне, ему не было так больно. Даже, когда Флинт ударил его на матче. Тогда ему не на что было надеяться, но теперь они уже столько времени провели вместе, и он поверил Марку, несмотря ни на что. Так почему же Флинт не смог сделать то же самое? Отчаянные слезы все-таки находят дорогу, и он всю ночь проводит на полу, сжимая в руках злополучную колдографию. Он носил ее с собой в небольшом портмоне. Они тогда встретились с Грэхемом и Фредом, веселились, ходили в мир магглов, сделали снимок в будке моментальной фотографии, а потом заколдовали, чтобы двигалось. Кто бы мог подумать, что она станет таким воспоминанием… Оливер безутешен. Марк ведь даже слушать его не захотел, сразу приняв на веру его вину. Как же так? Оливер любит его больше жизни, неужели тот и правда думает, что он мог так поступить? Вот оно. Дело не только в вере, Вуд. Очевидно, что любил только ты. Оливер начинает нервно хихикать. Сколько раз он должен запнуться о камень по имени «Маркус Флинт», упасть, разбить в кровь колени, а все равно надеяться, что камень окажется вовсе не камнем, а опорой, столпом, на котором будет держаться вся его жизнь? Он смеется и плачет сам над собой. Это истерика, и, похоже, он сходит с ума.

Болезненная агония длится до самого утра. Пока на пороге не появляется Спиннет. Он вял и апатичен, и она чуть ли не силой запихивает в него успокоительные зелья, слушая бессвязные горькие всхлипы. Через пару часов он понемногу приходит в себя. На смену депрессии приходит злость, а потом - холодное безразличие. Как будто все внутри него медленно умирает, вянет и превращается в прах. На этот раз Флинт довел дело до конца, полностью лишив его самообладания.

– Оливер, держись… – грустно просит Алисия, не зная, как еще утешить друга.

– Мне нужна твоя помощь, Ал, – решается Вуд. Если у Флинта разговор короткий, то Оливер должен выяснить все до конца.

– Все, что угодно, – торопливо кивает Спиннет.

– Узнай, что можешь, о том, кто и зачем подставил меня, – он протягивает ей колдографию. – Что бы ни произошло, но я должен знать.

Затем он передает ей кошелек, и та начинает размеренно водить над ним палочкой, шепча заклинания. Алисия стала Аврором, и это дает ей преимущество в таких вещах перед простым обывателем.