– Спокойно, Драко. Это всего лишь я.

– А я тебе говорю, Малфой, что ты не так все понял! – рычит Поттер, догоняя и притормаживая у скамейки.

– Я все прекрасно понял! – продолжает ругаться Малфой и вперяет взгляд в опешившего Вуда. – А ты лучше успокаивай нашего чертового «Золотого Мальчика», а не меня!

Драко стремительно обходит его стороной и исчезает в аллее. Поттер в сердцах чертыхается и рвется следом за ним, но Оливер его останавливает, придержав за руку.

– Не надо, Гарри. Вы сейчас только орать друг на друга будете и ничего этим не добьетесь, – устало вздыхает он. Вот чье поведение тоже не изменилось ни на йоту. Все так же собачатся, как и в школе.

– Наверное, ты прав, – с трудом выдавливает из себя тот и немного успокаивается.

– Пойдем, – Оливер тянет его за собой на тротуар, но не успевает сделать и пары шагов, как его тут же окликает Маркус.

– Вуд…

– Мой ответ не изменится, – совершенно спокойно произносит он, оборачиваясь.

А потом утаскивает Поттера за собой вниз по улице. Он торопливо шагает, в панике пытаясь справиться с разбушевавшимися эмоциями, пока Гарри его осторожно не останавливает. Это бегство от себя и того, что вулканом взрывается у него внутри. Гарри и Драко появились как никогда вовремя – еще немного и он мог бы дать слабину и поддаться Флинту.

Они стоят на перекрестке. Вуд нервно теребит манжету рубашки, а Поттер рассматривает небо, пряча мерзнущие пальцы в карманы брюк.

– Только нам с тобой достались слизеринцы-придурки. Последнего нормального забрал Фред, – невесело фыркает он, а потом спохватывается. – Извини, что помешали.

– Ерунда, – отмахивается Оливер и успокаивается окончательно. А потом неловко предлагает. – Давай как-нибудь полетаем вместе…

– Обязательно, – отрешенно кивает Гарри.

Они оба сейчас думают только об одном. И никак - не о любимой игре. Они переглядываются, а потом пожимают руки и прощаются, договорившись о новой встрече.

***

Оливера терзают сомнения. Нет, даже не сомнения, скорее смутный осадок от встречи с Маркусом. Он знал, что они когда-нибудь пересекутся, и даже не раз представлял себе эту их встречу, вот только содержание разговора навряд ли когда-нибудь угадал. Да и как тут угадаешь, когда слизеринец вот так просто, походя, предлагает восстановить их отношения. Смешно. До нервных колик. Как будто он не знал о его чувствах, как будто не понимал, что сотворил с ними. Для него это «детские обиды», а Оливер несколько лет собирал израненное сердце по кусочкам. Извинился он, как же! Как будто одолжение сделал, отмахнувшись. А еще он сказал, что его чувства изменились, и вот это-то и коробит Вуда. Сложно поверить, но не невозможно. Особенно - с учетом того, что ему рассказывал Монтегю. После школы Флинт поступает на экономический. Оливер и предположить бы не смог, что того привлекает экономика, но Грэхем говорит, что это, скорее всего, было сделано под напором отца. На первом курсе с ним происходит какой-то невнятный несчастный случай, и дорога в квиддич ему теперь закрыта. После выздоровления он продолжает учебу, а, закончив университет, уходит работать в мастерскую по производству спортивного инвентаря, где собирают метлы, изготавливают биты и мячи, колдуют над экипировкой и формой. Как все это пережил сам Флинт, Вуд не знает. Он упрямо пресекает все попытки Монтегю рассказать или уговорить встретиться с Марком. Он не может. Не может, пока боль еще слишком сильна. Он решает выкинуть все из головы, но тоже не выходит, и, в конце концов, он смиряется. Навряд ли они когда-нибудь будут вместе, поэтому Вуду и остается лишь мучиться от своей неразделенной любви. А теперь эта встреча… Поутихшие было чувства, взвиваются новым вихрем и рождают шторм, который начисто сметает выдержку Оливера. Он хочет заново встречаться… Вы только подумайте! Вуд горько вздыхает и разглядывает темный потолок. Он уже несколько часов провалялся без сна, но ни к каким однозначным выводам так и не пришел. Он не верит Флинту, не хочет верить, но в левом подреберье все равно свербит и колется. Лишь к утру он проваливается в тяжелый, обрывочный сон, наполненный воспоминаниями из прошлого. Нумерология, омела, душ… Капли дождя на сведенных скулах и боль, прокатывающаяся внутри раскаленным сгустком. Вот так просто перечеркнуть все это. Одной фразой. Для него это непостижимо.

Масла в огонь его сомнений подливает Монтегю. Его терпения хватает почти на две недели со дня встречи, а потом он бесцеремонно вламывается в его квартиру.

– Оливер, я прошу тебя, – Монтегю действительно просит. Вуд не видел того, что творилось с Марком все эти годы, а вот он прекрасно знает все, что тот чувствовал. Остается только убедить в этом гриффиндорца.

– Не надо, Грэхем, – продолжает стоять на своем Оливер. – Ты ведь в курсе всего, что произошло между нами. И если бы поставил себя на мое место, то понял бы…

– Да понимаю я, – горячо перебивает он. – И ты пойми – он действительно изменился.

– Может быть, да только кое-что в его природе осталось неизменным. Не в обиду сказано, но только слизеринцы всегда относились предвзято к самым важным вещам, – Вуд начинает уставать от этого разговора и расчесывания старых ран. – Хвала Мерлину, ты у нас – счастливое исключение.

– Не меняй тему, – фыркает Монтегю и досадливо хмурится.

– И не думал, – качает головой Оливер. – Просто хочу, чтобы ты знал. Для него мои чувства тогда были лишь развлечением, способом обыграть и унизить. И спустя восемь лет ты хочешь, чтобы я поверил, что он воспринял их всерьез? И, что самое невероятное, сам вдруг воспылал ко мне какими-то чувствами? Уволь. Я с тех пор больше не тешусь напрасными надеждами. Я стал реалистом.

– Придурком ты стал, – в сердцах ругается Грэхем. – Я говорю тебе, что ты ему нужен. А ты продолжаешь пестовать свои обиды.

– Полегче на поворотах, Монтегю, – злится в ответ Оливер. Такого давления он не ожидал. – Я бы посмотрел на тебя, если бы Фред смешал тебя с грязью, и послушал бы, что бы ты тогда запел.

– А ты у нас самый несправедливо обиженный! Да если бы ты знал…

– Я не хочу знать, Грэхем, – опять перебивает Оливер, на этот раз с горечью. – Я больше не вынесу, если он опять решит вытереть об меня ноги.

– Да не собирается он! Мерлин…

– Давай закончим на этом. Я ему ясно дал понять, что не хочу больше с ним встречаться. Прими и ты это.

– Не могу, – зло усмехается Грэхем. – Так что терпи. Я еще не раз тебе это припомню.

Он уходит так же стремительно, как и появился, а Оливер лишь сдавленно дышит, стискивая ладонью левый бок. Зачем он так? Он ведь только-только успокоился и все решил, а Монтегю надо обязательно влезть и разбередить душу.

Он осторожно вздыхает и уходит на кухню делать себе ромашковый чай. Похоже, уснуть сегодня у него опять не получится. В приоткрытое окно залетает серая почтовая сова, и Оливер крошит ей угощение, отвязывая небольшой свиток от лапы. В письме лишь несколько строк от Гарри. Он зовет его в ближайшие выходные немного размяться в парке неподалеку, и Оливер торопливо царапает согласие на обороте, засовывает в мешочек на другой лапе пару монет и просит птицу отнести письмо обратно. До летних сборов еще полмесяца, и он рад возможности полетать не в одиночку.

***

К вечеру начинает накрапывать дождь. Гарри обещал прийти к семи, но задерживается, и Оливер уже с полчаса разминается в воздухе, выписывая кульбиты. Большой парк в северной части Лондона защищен магическим барьером от взгляда магглов. В выходные здесь всегда много посетителей, и на метлах, и просто отдыхающих, но сегодня почти всех разогнала погода. Почти, потому что Оливер чуть не врезается в лениво пикирующий бладжер. Они с Гарри вроде договаривались покидать квоффл, и он, поразмыслив пару секунд, устремляется следом за мячом к земле. А над прудом встречает знакомую фигуру, отправляющую бладжер вверх наискосок. Флинт без мантии, в свитере с широким растянутым воротом и спецовочных брюках. Он вполне уверенно держится на метле, но не поднимается высоко, зависая над верхушками деревьев, и внимательно следит за траекторией мяча. И Вуда он, конечно же, тоже замечает. Тот останавливается в десятке метров и нерешительно поглядывает на него.