Он улыбается, шутит, смеется над неизменными приколами братьев, и не может не признать, что теперь он чувствует себя по-настоящему как дома. Даже присутствие Флинта на краю сознания, хоть и откликается приступами страха и притихшей злобы, но не может заглушить радости от возвращения на родную землю.

Когда братьям надоедает терзать его вопросами о квиддиче, и они уходят развлекать оставшийся народ, к Оливеру подсаживается Гарри.

– Фух! Ну и весело же тут! – злобно усмехаясь, выдает он и неспешно наполняет свой бокал почти до краев медовым варевом какого-то нового сорта пива.

– Вас так «мировая» и не берет? – улыбается Вуд безобидно.

– И не возьмет никогда, наверное, – отмахивается тот и устало вздыхает. – Я уже не знаю, что делать…

– Сочувствую, дружище. Но из меня плохой советчик, ты знаешь, – Оливер так же горько усмехается и поднимает свой бокал. – Давай лучше выпьем.

Они чокаются, молчаливо медленно пьют, рассматривая веселящуюся толпу. Слова Гарри теребят в нем закинутые подальше мысли и желания.

– Я вроде как подставился перед ним, – тихо рассказывает Поттер, и Вуд понимает, что тому уже просто жизненно-необходимо с кем-то поделиться. – Дурацкая там вышла история, в общем… Да только слушать моих объяснений он не желает, упрямая ослина.

– Ну то, что он упрям, ты выяснил не вчера, – улыбается Оливер, переключая внимание на друга. – Только тебя это раньше не останавливало.

– Можно подумать, это так просто, – Гарри задумчиво рассматривает запотевшую бутылку.

– У вас ничего никогда не было просто, – продолжает улыбаться Вуд, пытаясь подбодрить. – Как в квиддиче. Только ты уже один раз поймал этот снитч. Что тебе мешает попробовать снова?

Поттер изумленно заглядывает в его глаза, а потом прыскает со смеху.

– Ох, Оливер! – он утирает заслезившиеся глаза. – Столько лет прошло, а ты до сих пор со своими квиддичными аналогиями…

– И что в этом плохого? Я же правду говорю, – Вуд тоже начинает смеяться. – К тому же, что ты имеешь против квиддича? Ты, самый молодой ловец «Торнадос».

– Ничего-ничего, кэп, – он поднимает руки, продолжая веселиться. – Кстати, о квиддиче. Увидимся на летних сборах?

– Ты и так прекрасно знаешь, что увидимся, – отвечает тот, и они, снова чокнувшись, выпивают.

Расходятся только под утро. Перебравшие весельчаки затягивают нестройные песни, кто-то торопливо обменивается адресами и обещаниями, а кто-то и расставаться не хочет. Оливер соглашается на предложение Фреда немного прогуляться, подышать свежим воздухом и проветрить голову. Но почти сразу же их догоняют Монтегю и Флинт. И у Оливера тут же возникает подозрение, что Фред с Грэхемом специально все это подстроили. Монтегю и так на него завуалировано давил при каждой редкой встрече, и, похоже, сейчас ему не отвертеться.

– Мы можем поговорить, Вуд? – голос Флинта хрип и устал, но он открыто смотрит ему в глаза.

Оливер склоняет голову чуть вбок, встречает взгляд и вздыхает, кивая. Фред и Грэхем тут же переглядываются и не могут сдержать победной улыбки.

– Хватит скалиться, – раздраженно шикает на них Оливер, но и сам не может не усмехнуться этой их детской забаве со сводничеством. – До встречи.

– Ага, скоро увидимся, – заговорщицки хихикают они, спешно прощаясь. А потом исчезают в бледном свете наступающего утра.

Между Вудом и Флинтом повисает напряженное молчание. Оливер отходит к одинокой скамейке у входа в парк, куда они успели дойти все вместе, и устало приваливается к жесткой спинке. Рано или поздно, они бы все равно встретились, так почему не сейчас? Пора уже расставить все точки над «i». Но выяснять отношения лучше бы на трезвую голову – сейчас алкоголь стирает возникающее смущение и обостряет чувства.

– О чем поговорить-то хотел? – Вуд с интересом и злобой рассматривает Флинта. Старая обида вдруг поднялась и захлестнула дрогнувшее на миг сердце.

Маркус чертыхается, едва слышно вздыхает и начинает копаться по карманам. Выуживает пачку сигарет, зажигалку, крутит их в пальцах, а потом нерешительно усаживается рядом.

– Хотел извиниться. За ту игру, – тихо, но без тени улыбки или ехидства говорит он.

– Считай, извинился, – Оливер фыркает и обращает взгляд в светлеющее небо. Не этого он ждал. Хотя… Он ведь еще не закончил. – Что-то еще?

– Не язви, Вуд. Естественно, есть еще, – на этот раз тот дает волю раздражению, разворачивается к нему всем корпусом, но опять замолкает.

– Ну так? – окликает Вуд, когда молчание слишком уж затягивается, и тоже оборачивается к нему.

Лицо Флинта как будто окаменело, взгляд пустой, а губы упрямо сжаты. Оливер рассматривает изменившегося слизеринца, и образ мгновенно отпечатывается в его сердце. Высокая фигура стала по-взрослому пропорциональной, широкие плечи и грудная клетка хорошо развиты, под одеждой угадываются рельефные мышцы. Похоже, он держит себя в форме. Лицо тоже изменилось: заострились скулы, на левой щеке появилась тонкая ниточка шрама, подстрижен под привычный короткий «ежик». Даже зубы теперь ровные, отчего Вуду кажется, что перед ним какая-то подделка, пародия на того бешеного тролля, которым Флинт был в школе.

– Еще… Хотел бы снова с тобой встречаться, – Маркус запинается, но говорит без смущения.

– Неплохие у тебя запросы, Флинт, – ерничает Вуд. Черта с два он еще раз попадется в его ловушку. – Только это как-нибудь без меня, пожалуйста.

– Вуд, – предупреждающе тянет тот и с вызовом продолжает, не отрывая от него сосредоточенного взгляда. – Мы были глупыми юнцами. Я думал, ты уже перерос все эти детские обиды.

Оливер на секунду теряется от такого заявления, а потом ярость поднимается в нем с удвоенной силой.

– Ты-то, может, и перерос, а я – нет, – цедит он, отвечая ему откровенно. Сейчас он не будет ничего от него скрывать и выскажет все, что думает. – И все мои чувства остались неизменными с тех времен.

Он фактически признается ему и не врет, потому что уже давно смирился со всеми своими душевными страстями. Он по-прежнему его любит. Да, первое время обида и ненависть были сильны как никогда. Он злился, презирал и обвинял его во всех смертных грехах. Но даже тогда - любил. А когда успокоился, переехал, поступил в университет, продолжил летать, успокоилось и его сердце. Было больно до слез, но своей жизни без него он не представлял. С тех пор и жил так, как будто внутри что-то умерло. Бежал по жизни, не оглядываясь, и старался не вспоминать, раз сердце теперь было занято только одним человеком. Он даже не встречался ни с кем, хотя претендентов обоих полов всегда было предостаточно. У него уже был тот, с мыслями о котором он засыпал каждую ночь и просыпался по утрам. Вот только это не значит, что он собирается повторять свои ошибки. Глупая мышца может чувствовать что угодно, а вот разум навсегда закрылся от него, отказываясь доверять.

– А вот мои чувства изменились. Я хочу быть с тобой, – прямо говорит Флинт.

Ему нелегко далось это признание. Но с тех пор, как они окончили школу, вся его жизнь пошла наперекосяк, и разобраться в своих истинных желаниях ему подчас было очень сложно. Но он выдержал, смог справиться и действительно перерос этот свой юношеский максимализм.

– А ты и правда думаешь, что я тебе поверю? – злится Вуд. Он хмурится и заглядывает в его глаза. – Спасибо, но нет. Я уже ученый.

– Вуд, что мне сделать, чтобы… – начинает Маркус, но тот подскакивает на ноги и перебивает.

– Нет, Флинт. Я не собираюсь наступать на одни и те же грабли. Мне хватило с лихвой. И я не… – Оливер делает несколько шагов вперед, оглядывается на него, сжимает-разжимает кулаки, а потом на него вдруг вылетает Малфой.

– Я сказал, иди ты к черту, Поттер!! – он голосит так, что удивительно, как они их раньше не заметили. Должно быть он с Гарри аппарировал сюда из ресторана.

Малфой сталкивается с Оливером, и тот хватается за него, чтобы удержаться на ногах и удержать его. Драко дергается и отскакивает от неожиданности, а Вуд лишь поднимает руки.