– Оливер! – зовет Алисия и торопится следом за сбежавшим.

Догоняет она его только у теплиц профессора Спраут.

– Лив, да подожди же, – тяжело дыша, они останавливаются у стеклянной стены на подтаявшей дорожке. – Что между вами опять произошло?

Вуд прикусывает губу и дергает плечом, не желая отвечать, но она не собирается отступаться. Он – ее друг, и она готова помочь ему всем, чем сможет.

– Оливер… – просит она, разворачивая его к себе. – Поговори со мной.

– Я подставился, Ал, – вздыхает Вуд и устало смотрит в сумеречное небо. – Я так встрял…

Спиннет пристраивается рядом, вплотную, и молчит, поощряя продолжать. И понемногу он начинает рассказывать ей о своем сумасшествии под названием «Маркус Флинт». Она не комментирует, выслушивая молча, а когда он заканчивает рассказ, может только посочувствовать.

– Лив, так нельзя, – Алисия берет его за руку и осторожно сжимает. Он сейчас в таком состоянии, что готов вот-вот сорваться. – Тебе придется справиться с этим.

– Как, Алисия? Ты ведь видела этого придурка, он… – подавленно шепчет Вуд. – Угораздило же меня…

– Оливер, – строго начинает она и заглядывает в печальное лицо. – Он забил тебе решающий квоффл, и ты проиграл. Но я ни разу не видела, чтобы ты после этого сдавался. Чем эта ситуация отличается?

Он удивленно встречает ее взгляд, но та продолжает стоять на своем.

– Да, может быть ты и подставился, рассказав ему, но то, что ты чувствуешь - на самом деле не плохо. Тебе нужно выстоять перед этим. И мы поможем тебе.

– Алисия… – устало тянет Вуд, но понимает. Действительно понимает, что та права на все 100. – Спасибо.

– Не за что, – улыбается она. – А теперь выдохни и соберись, снитч еще в небе. Ты сам не раз так нам говорил, чем не повод себя же слушать?

– Твоя правда… – горько соглашается он. Рано он расклеился, как ни крути. Он еще поборется.

А Флинт, глядя, как резво улепетывает Вуд, еле сдерживает смех. Ох, он довел его. Теперь, главное, не упустить момент. Накалить грифа добела и развернуть ситуацию в свою пользу. И тогда тому уж точно некуда будет деться.

Случай представляется на следующий же день. Равенкловцы прочно заняли небо до самого вечера, и Гриффиндор со Слизерином отдыхают. Парочка первокурсников доносит, что видела Вуда в библиотеке, но на старом месте его не оказывается. Флинт уходит искать в пустые классы, где они когда-то собирались, чтобы обсудить прошедшие игры, и находит благодаря близнецам Уизли. Он чуть не угодил в одну из их приколов-ловушек, расставленных везде и повсюду по случаю Дня дураков. В ответ на злобное чертыхание, те, не менее злобно, ухмыляются и просят его не путаться под ногами.

– Да мне до звезды на ваши приколы! – фыркает он, и те тут же цепляются, оттесняя его из коридора четвертого этажа к лестницам.

– Да-да, – отмахиваются братья. – Небо сегодня ясное и звездное – сходи, посмотри. Только не мешай, а то уползешь отсюда слизнем…

Флинт хмыкает и поспешно ретируется – с ними действительно лучше не связываться, когда они заняты очередным своим изобретением. «Звезды, звезды…», – крутится у него в голове, и он поднимается к Астрономической башне. В старом классе астрологии они с Вудом тоже как-то бывали. И, конечно же, там он его и находит. Гриффиндорец оккупировал широкий подоконник и, судя по сосредоточенному лицу и проскакивающим вполголоса цифрам, он снова подтягивает Нумерологию. Флинт тихонько замирает у порога, наблюдая за Вудом, и потешается про себя: пока голос не подашь, грифа можно рассматривать вечно. Это действительно смешно. Сказал бы кто ему год назад, что Бэмби сохнет по нему, он ржал бы до икоты. А сейчас это вполне закономерно. Не то, чтобы он был так уверен в своей мифической неотразимости, но после того как они столько общались и нашли наконец общий язык, логично заключить, что чувства грифа могли измениться. И, чего греха таить, это приятно греет душу Флинта. Это не чувство превосходства - ему действительно приятно, что его кто-то любит. Пусть даже и чертов Вуд.

Он еще раз фыркает, на этот раз громче, и медленно выдвигается к окну.

– Ну что, опять ариан от тригана отличить не можешь? – глумится он, подходя вплотную, и заглядывает в разбросанные пергаменты.

– Не твое дело, – тут же ощетинивается Оливер и начинает торопливо собирать свои бумажки.

– Да что ты сучишься, Вуд? Я б помог тебе, – ехидничает он, наблюдая за телодвижениями. Ему не нравится, что тот опять бежит от него.

– Я в твоих подачках больше не нуждаюсь, придурок, – злобно цедит Оливер и уходит к дверям.

– Сам придурок, – огрызается Флинт и хватает его за рукав. – Да подожди ты крыситься! Я поговорить хотел.

– И о чем? – отрешенно спрашивает Вуд, рассматривая витую кованую ручку двери, как последний шанс на спасение. Да, он хотел дать отпор, как сам же себе и обещал, но где-то на полпути к заветному выходу это все-таки превратилось в бегство.

– Я вообще-то действительно мог бы помочь с этим, – Флинт указывает на учебники, стараясь врать как можно убедительнее. – И насчет встречаться: я не против, если серьезно.

Вуд застывает с открытым ртом, а Маркус удовлетворенно хмыкает. Врет он про учебу, а вот про отношения – это полуправда, в которой убедить гораздо проще.

– Несмешная шутка, – Оливер злобно щурится, и Флинта это тоже начинает выбешивать.

– Я что, Уизли по-твоему, чтобы все время шутить? – рявкает он, а тот опять шокировано застывает.

– То есть… – выдавливает Оливер слабым голосом, и Флинт не выдерживает.

– Да не тупи же! Ты предложил, я согласился. Чего теперь глаза пучишь? – бесится он.

– Да тебя хрен поймешь потому что! – взрывается Оливер, взмахивая руками. Его учебники и пергаменты тут же оказываются на полу, но он продолжает бушевать. – Тебе же плевать было на меня!

– Когда это мне было плевать на тебя? – цепляется Флинт и сменяет гнев на усмешку. – Нет, правда, Вуд, когда это мы плевали друг на друга?

– Флинт, я не собираюсь быть твоей игрушкой, – Оливер успокаивается, но все равно не верит.

– Опять – двадцать пять! Ты меня слушал вообще? Я не говорил про игрушку, – тот снова выходит из себя.

– Ты меня понял, – Вуд не сводит с него внимательного взгляда.

– Да понял, понял я, – бурчит Маркус. Как же с ним сложно! А потом неожиданно почти смущается – он вообще-то только что предложил Бэмби встречаться. Куда катится его крыша? – Ну, так что, попробуем?

Гриффиндорец заливается краской, медленно кивает и вдруг дергается на пол, вспоминая про свои учебники. Флинт улыбается на неловкое смущение и ждет, когда тот закончит. Он глушит облегченный вздох и разминает вспотевшую шею. Взгляд цепляется за зеленые листочки над косяком двери, и его тянет заржать в голос.

– Эй, Вуд, а откуда здесь омела, да еще и в апреле? – сдавленно прыскает он в кулак, а тот поднимается на ноги и так же запрокидывает голову, рассматривая маленький венок с белыми цветами.

– Не знаю. Может с Рождества осталась, а может шутка близ… – начинает Оливер, недоумевая, но Флинт не дает ему закончить, перехватывая чужие губы своими.

Вуд от неожиданности открывает рот, но Маркус не груб и не давит, спокойно лаская мягкое тепло. И тот расслабляется и отвечает. Учебники опять пытаются выскользнуть из его рук, и Флинт вцепляется в них на пару с Оливером, чтобы не испортить момент. Воздух в легких стремительно заканчивается, и они отпускают друг друга, тяжело дыша.

– Ну, так что, помогать? – хмыкает Флинт, кивая на ношу Вуда, а тот моргает, сбрасывая с себя наваждение, и повторяет ухмылку.

– Естественно.

***

То, что происходит дальше, напрочь переворачивает весь внутренний мир Оливера. Два месяца он медленно, но верно сходит с ума. Флинт везде, он проникает ему под кожу, дышит его воздухом и вплавляется в сердце. Его разрывает на части от бешеной нагрузки на сознание: учеба, тренировки и Флинт. Фли-и-инт. Тягуче-медленно, горячо, вместе с сердцебиением, так что Вуд чуть не задыхается каждый раз. Он бы с радостью выкинул первые два раздражающих фактора, заполнив все только Маркусом, но не может. Никак не может. Впереди: университет, игры в какой-нибудь команде и опять-таки Флинт. И если он не намерен потерять его после школы, то должен приложить все усилия. Он уже даже попробовал представить себе их совместное будущее, но быстро отказался от этой затеи – все может повернуться не так, как хочется, ни к чему тешить себя напрасными надеждами. А спрашивать о планах Флинта – страшно и слишком уж откровенно. Да и рано, наверное, еще. Оливер не знает, что тот к нему чувствует. Они встречаются несколько раз в неделю, пару раз целуются, а потом опять усаживаются за учебники. Флинт вроде бы не проявляет никакой инициативы, но охотно принимает и поддерживает все попытки гриффиндорца. Он меньше злится, но привычно ехидничает и подкалывает. Но теперь Оливер чувствует, что это не для того, чтобы ударить, сделать побольнее, обидеть – он просто таков сам по себе. И Вуду это тоже нравится. Водоворот нахлынувших чувств просто уносит его за собой, не оставив ни шанса выбраться. Но он и не пытается, полностью отдавшись этой страсти.