– Будто ты сам дорогу не найдешь, – ворчит Драко, но идет к двери.

– Выздоравливай, Флинт, – бросает Поттер, и Маркус кивает на прощание.

В коридоре они напряженно молчат, и только у камина в холле Поттер подает голос:

– Малфой, а это обязательно должен был быть Флинт? Может лучше мне было… – он переминается с ноги на ногу, а Драко объясняет.

– Поттер, для этого зелья важна связь человека, чью магию берут, с больным. Подойдут родственники, любовники, супруги, лучшие друзья. Но чем сильнее и глубже связь, тем больше шансов, что больной выздоровеет.

Поттер задумчиво кивает, похоже, подтверждая свои догадки, а потом вдруг улыбается.

– А ненависть – достаточно сильная связь?

– Запомни, Поттер, тебя бы я не стал спасать ни при каких условиях, – чертов герой со своими странными намеками. Драко бросает в дрожь от подобной перспективы.

– Зря. Был бы прекрасный шанс поквитаться, – Поттер исчезает в камине, и Драко кажется, что последней пропала именно его широкая, как у гребанного Чеширского кота, улыбка. Он чертыхается и возвращается к Флинту, надеясь, что у этого придурка хватит ума сообщить о результатах лечения, а не томить ожиданием свежего Ежедневного Пророка.

Раннее утро Поттер встречает в дурном настроении. Привычка подниматься ни свет, ни заря на работу не вытравливается даже в редкие выходные. Вот как сейчас. Воскресенье, а он с семи уже на ногах. Вчера он целый день работал, еле вырвавшись к Малфою, а потом вернулся обратно в Министерство. Чертов отчет никак не хотел доделываться, а оставлять его на сегодня и потерять еще полвыходного дня, точно уже самая последняя гадость. Настроение было плохим еще и из-за того, что прием посетителей в Мунго по выходным начинался с одиннадцати утра, и как провести эти 4 часа, Поттер себе плохо представлял. Конечно, бывало аврорские засады длились по нескольку дней, но тогда напряжение и неизвестность не так томили ожиданием. Там впереди была только опасность, а с ней далеко не все торопятся встречаться. Сейчас же было предвкушение, ожидание чуда, надежда. И это просто сводило с ума. В конце концов, нужно найти себе хоть какое-то занятие, чтобы время пролетело незаметно. Можно вот, к примеру, прибраться в квартире. А то уже даже перед самим собой стыдно за пыль, тяжелый, застоявшийся воздух и островки мусора на коврах. Гермиона давно советовала ему нанять домовика и не мучиться по этому поводу, а он все откладывал. Так почему бы не сейчас? Если не домовика нанять, так хоть уборкой заняться. Окончательно решив, Поттер больше не сомневался и сразу действовал. Тут же стали находиться нужные пергаменты, неотправленные письма, носки и рубашки разной степени свежести. Книжный шкаф облегченно вздохнул, избавившись от клубов пыли между фолиантами, а перемытая посуда от счастья разве что не звенела. В порыве этого «вдохновения» Поттер даже окна вымыл, и удивился, насколько может преобразиться его квартира, став чистой. И, конечно же, за работой он чуть не пропустил время. Наскоро приняв душ и переодевшись, он аппарировал к Мунго.

Рассекая в холле толпу из многочисленных посетителей,больных и врачей, он старательно опускал голову и делал вид, что никого не замечает. Без аврорской мантии его теперь редко узнавали, но если бы кто-нибудь его сейчас остановил, то он бы не сдержался и попросту сбежал. Волнение волнением, но он чуть не взвыл, когда увидел в палате Вуда посетителя.

– Джеки! Здравствуй, – Поттер улыбается и обнимает девушку. Старшая сестра Вуда выше его почти на голову, но при таком росте на удивление складная. Длинные волосы собраны в хвост на затылке, карие глаза прикрыты густыми ресницами, а красиво очерченный рот расплывается в улыбке.

– Привет, Гарри! – она поднимается с кровати и обнимает его.

– Ты здесь откуда? – Поттер теребит в руках купленный букет и начинает от нетерпения считать про себя морщерогих кизляков.

Джессика – тренер юношеских команд по квиддичу, работает за границей и дома месяцами не появляется. А тут вот примчалась к любимому брату…

– Из Германии. Вырваться удалось только на выходные. Сам понимаешь, подготовка к полуфиналу… – она устало пожимает плечами и забирает у Поттера цветы.

– Как Оливер? Без изменений? – спрашивает он.

– Да, все также, – вздыхает она. – Мама совсем извелась. Да и медики ничего толкового сделать не могут.

– Ты не переживай так. Все образуется, – утешает Поттер, а Джессика только расстроено кивает.

– Гарри, ты не побудешь с ним? Я спущусь в кафе, выпью кофе.

– Конечно-конечно, иди, – тут же соглашается он, а про себя ликует.

Как только за девушкой закрывается дверь, Поттер достает сосуд и приподнимает голову Оливера, вливая зелье. Пока он этим занят, его три раза бросает в холодный пот от страха, что сейчас вернется Джеки или войдет кто-нибудь из колдомедиков. И один раз – в жар, когда последняя капля исчезает во рту Вуда. Поттер разминает затекшие руки и готовится ждать. Теперь уже сколько угодно и до конца. Ведь это зелье было приготовлено с таким трудом и должно, нет, просто обязано, хоть как-то помочь.

Возвращается Джессика и они еще около часа беседуют у постели Вуда, а когда Поттер собирается уходить, раздается тонкий писк сигнальных чар. Они встревожено переглядываются, но через несколько секунд в палату прибегают врачи и выпроваживают их. Снова томительно ожидание уже в коридоре, тихие слезы Джессики и бесполезные попытки ее успокоить. Наконец, из палаты выходит врач, и по его шокированному лицу все становится ясно.

– Мистер Вуд очнулся и сейчас спит. Мы проведем дополнительные анализы и исследования, но совершенно точно могу сказать, что ваш брат теперь обязательно поправится, – колдомедик осторожно сжимает руки Джессики и мягко улыбается. Та бросается его обнимать, и он смущенно ее отстраняет. – Сообщите его родителям и близким.

– Конечно! – радостно взвизгивает Джеки и убегает в приемную с камином.

Поттер еще недолго потолкался в больнице, любуясь на счастливые лица, побеседовал с лечащим врачом Вуда по поводу прогнозов и чудесного выздоровления – похоже, их вмешательство с зельем прошло незаметно для колдомедиков. А потом аппарирует домой. Теперь можно и основных виновников торжества поздравить. Он засовывает голову в камин, вызывает Мэнор и с пять минут любуется на «слизеринца-в-домашней-обстановке».

– Малфой! Может все-таки обратишь на меня внимание? – зеленая голова в камине обворожительно улыбается, и Драко вздрагивает.

– Черт возьми, Поттер! Ты когда-нибудь научишься сначала предупреждать о своих визитах? – сердится он.

– А ты когда-нибудь научишься звать меня в гости сам? – парирует Поттер, не переставая улыбаться.

– И долго ты там сидишь? – хмурится Драко вместо ответа.

– Достаточно, чтобы понять, что вульгарно-непричесанный вид идет тебе гораздо больше, чем та зализанная прическа. Сейчас как раз в моде лохматость «а-ля Поттер», – смеется он.

– Убью нахрен! – огрызается Драко и торопливо приглаживает волосы. – Судя по твоему оскалу, новости хорошие?

– А то! – радуется Поттер. – Так Флинту и передай. Вуд очнулся, сейчас спит, как проснется, будет раздавать благодарности.

– Ну, слава Мерлину, – облегченно выдыхает Драко и тоже улыбается. – Все, сгинь отсюда. Пойду радовать Флинта.

Поттер исчезает, а Драко идет к Маркусу. Неужели этот кошмар закончился?

Проходят две недели, за которые Драко уже раза три успел пожалеть, что приготовил то злополучное зелье. Сначала была выволочка от Снейпа. Когда Драко наконец соизволил появиться на работе, то застал весьма прозаичную картину: Грейнджер и Снейп что-то горячо обсуждали, а при его появлении тут же замолкли. Что понадобилось бывшему профессору в вотчине экспериментаторов, для Драко осталось неизвестным, потому что Грейнджер открыла рот, и он тут же пожелал ей провалиться на месте.

– Ну, как твое «дельце», Малфой? Тебя не было два дня, оно выгорело? – в ее глазах неподдельный интерес, а вот Снейп тут же прожигает его подозрительным взглядом.