– Не вынуждай меня, брат… – Тор делает последнее предупреждение, а Локи только морщится.

– Когда она появилась? – неожиданно спрашивает он, но Одинсон не дает сбить себя с толку, хотя и отвечает.

– Очевидно, после твоего возрождения. И рисунок у нее точно такой же, какой был у твоей. Ты ведь знаешь, что это значит?.. – он осекается, по всей видимости, и сам только сейчас до конца осознавая нарисовавшуюся перспективу. – Ты поэтому…

– Я прекрасно знаю, что означают парные метки, идиот! Вот только как ты мог предположить, что я!.. – Локи вспыхивает, но тоже замолкает под взглядом еще более озлобившегося Тора.

– Что «ты»? Что ты наденешь мою личину, придешь в Мидгард и обзаведешься сыном?! – напирает Тор.

– Я считал, что ты мертв! – Лафейсон сжимает зубы, а Тор неожиданно приходит в смятение и почти краснеет.

– Ты…

Да, если начать разбираться, то ситуация выходит более чем необычная. Леонард кидает короткий взгляд на парочку и быстро делает выводы. Если они всю жизнь были парой соулмейтов и испытывали друг к другу какие-либо чувства… Какие-либо, – при всем при том, что Одинсон упорно зовет Локи «братом», – то вполне вероятно, что когда один из них предположительно «умер», второй мог испытать достаточно сильное чувство утраты. Боунс не силен в психологии, он – хирург, но даже ему понятно, что справляться с подобной болью так – верх безумия. Особенно, когда обладаешь способностями к изменению не только внешности, но и внутреннего «облика». Но сейчас ему интересно другое.

– Человеческий геном был чей-то конкретно или… хм-м, выдуман «из головы»? – коли так, то с этим йотуном Джима точно может ничего не связывать.

– Мое естество всегда остается одним и тем же, доктор, – Лафейсон ехидничает, постукивая указательным пальцем по своему виску, давая понять, что чьей бы внешностью ни обладал, а все равно остается самим собой. Вот только это отнюдь не умаляет самого факта.

– Тогда поздравляю, Джим, у тебя все-таки есть отец, – доктор произносит эти страшные слова со своим неподражаемым сарказмом, а Тор и Локи наконец замечают Кирка и Спока, молча слушавших их разговор у входа в отсек.

– Прямо сейчас мне на это плевать. В причинах и следствиях будете разбираться между собой, – Джим подходит к камере и говорит безупречно выдержанным тоном – Спок бы обзавидовался, если бы уже не знал, что за ним на самом деле скрывается ураган. – Мне нужны доказательства смерти Фуордоса, чтобы обнародовать факт подмены.

– Подмены? – Спок и Леонард почти физически ощущают, как накаляется атмосфера между Кирком и Лафейсоном, и последний тут же болезненно усмехается. – Никакой подмены не было. Я чту законы Федерации.

После этих слов перед ними снова возникает великан Фуордос, и Джим повторяет его усмешку.

– Отлично. За решеткой ему самое место.

– Подождите! – влезает Тор, но Кирк тут же его перебивает.

– На счету этого преступника почти две сотни жизней, и вам, мистер Одинсон, стоит немедленно покинуть камеру. Пока я не заподозрил вас в пособничестве.

– Локи не стал бы! – возражает Тор, но Лафейсон лишь выразительно хмыкает, и тот исправляется.

– Нет, может, и стал бы, но прямо сейчас он мне нужен!

Джим выразительно поднимает бровь, и Спок с Маккоем совершенно согласны – то, что Локи сказал, что Фуордос мертв, еще не значит, что все его преступления были совершены именно им.

– Капитан, асгардская колония прямо сейчас находится под угрозой уничтожения, и Локи нужен мне, чтобы их спасти! – Тор шагает вплотную к силовому полю и, кажется, настроен весьма решительно.

– Ты опять надеешься, дорогой братец, что я стану тебе помогать? – фыркает Локи, и Тор оборачивается к нему.

– Даже если бы Три воина были живы, если бы хоть кто-то из Мстителей был жив… думаешь, я бы не стал искать тебя? – Одинсон сглатывает боль и горечь, но продолжает стоять на своем.

– Еще и Мстители? – Джим издает нервный смешок, и Спок тут же шагает к нему, боясь, что выдержка капитана снова может дать сбой.

Но тут они уже все валятся с ног – «Энтерпрайз» крупно вздрагивает всем телом, гудит, грохочет и заливается красным сигналом тревоги.

– Капитан! Нападение! – докладывает Чехов по громкой связи, и Джим, матерясь, быстро поднимается на ноги, ухватившись за Спока.

– Этого еще не хватало!

– Я прославленный воин! Я могу помочь! – Тор тут же рвется в бой, окликая офицеров, спешащих на мостик, но отвечает ему Маккой, хромая следом за капитаном.

– Спасибо, блядь, вы оба уже «помогли»…

***

Вот теперь «гости» точно по душу Фуордоса. Массивный боевой фрегат без опознавательных знаков все еще в разы меньше крейсера Федерации, но очень хорошо вооружен.

– Капитан! Щиты на 60 процентах! Пока держатся, но одно прицельно попадание… – Сулу не успевает договорить, когда «Энтерпрайз» снова встряхивает, но всем им и так понятно, что под шквальным огнем удача бывает только на одной стороне.

– Готовьте торпеды. Огонь из всех орудий! – рычит Кирк, зная, что если Фуордос нужен напавшим живым, то это – всего лишь отвлекающий маневр. Нужно не дать им взять их на абордаж. – Скотти, запускай «глушилки»! Они не должны попасть на корабль.

– Так точно! – сквозь помехи откликается главный инженер.

– Сулу, маневр уклонения! – командует капитан, но как только «Энтерпрайз» начинает разворачиваться, брешь в их защите все-таки возникает.

– Капитан, проникновение! – рапортует охрана, и Джим тут же скрипит зубами и срывается с капитанского кресла.

– Мобилизовать с 3-го по 7-й отряды! Занять оборону у причальных отсеков! Спок, останься!

Кирк приказывает на ходу, замечая движение вулканца, и тот не возражает, как бы ни хотелось. Только капитан решает, где ему быть, когда ни одно их двух зол не меньшее. Спок бы самостоятельно убил Фуордоса или любого другого, прикидывающегося им, если бы это обезопасило их всех и капитана, в частности. Даже если подобная опасность, обычно, поджидает их в каждом квадранте.

Кирк же бежит к кормовому причальному отсеку – оттуда ближе всего к тюремным камерам. Когда «Энтерпрайз» заваливается на правый бок в маневре, брешь в защитном поле наверняка прошла по дну корабля с левой стороны, и захватчики транспортировались бы туда. Он встречает по дороге группу Андерса, а у входа на техническую палубу они натыкаются на врага. Отстреливаются, дают короткий бой и продвигаются дальше, но у тюремных отсеков попадают в засаду. Группа, охранявшая Фуордоса, почти разбита, но ситуация не спешит выходить из-под контроля – под продолжающимся обстрелом на «Энтерпрайзе» происходит короткий сбой в энергетических системах, и почти сразу же от камер слышится звучный голос Одинсона, перекрывающий выстрелы и натужный рев турбин.

– Ну, кто следующий?! Навались!!

Не обнаружив Фуордоса в камере, преступники пытаются рассредоточиться по ближайшим отсекам в поисках, но офицеры очень быстро берут их в кольцо. Среди напавших Джим обнаруживает не только каротян, но и савиттов – из соседней к каротской системы, свирепеет еще больше и теперь точно не позволит забрать им Фуордоса, кем бы тот ни был. Глядя, сколько его офицеров падают на пол раненные или убитые, он ощущает, как красная пелена гнева заполняет все его сознание – все произошедшее – вина этого ублюдка! Из-за него, мертвого или живого, продолжают гибнуть люди! Джим был прав, когда сказал, что место ему за решеткой – он лично отправит его туда!

Если, конечно, выживет – преступники пробивают их оборону и теперь нападают еще более озлобленно и бессистемно. Кирка и еще пятерых офицеров зажимают в угол, и они пытаются уйти по шахте грузового лифта на соседнюю палубу, но когда Джонсон, прикрывавший их отход, падает от сильного удара по голове, а сам Джим оказывается на мушке у каротского боевика, ловушка захлопывается.

– Где Фуордос? – вопрошает каротянин, заметив капитанскую форменку, а потом вдруг захлебывается вдыхаемым воздухом – тень, подскочившая к нему сзади, наносит сильный удар между лопатками.