========== Часть 1 ==========

***

Он вытаскивает проржавевший кусок трубы из своего правого бока, сплевывает едкую горечь на холодные грязные камни тюремной камеры и в который раз корит себя за самонадеянность. За то, что откладывал отлет до последнего и свято был уверен, что сможет легко выбраться отсюда. Что все ему по плечу. За эти несколько веков пора бы уже запомнить, что удача от него отвернулась. Уже давно стоит помнить об осторожности, но он как продолжал полагаться только на свои исключительные способности, так и продолжает. Это он-то – Бог хитрости и обмана? Скорее – полубожок местного разлива, занимающийся исключительно самонадеянностью. Божок, в которого уже никто и никогда не поверит, а тот единственный, кто мог бы и делал это с бараньим упрямством, давно бесследно сгинул. Настолько бесследно, что даже забрал с собой его метку…

Он обрывает поток бесполезных мыслей, прижимает рану рукой и морщится от промозглой сырости. Регенерация займет время. Особенно регенерация такого большого тела и с его мизерными запасами сил. Как духовных, так и физических. Хотя… если бы он не был уверен, что справится, то и не ввязывался бы в эту авантюру. Ноги бы его не было на этой планете, знай он, что выбираться придется такими путями. Но это всяко лучше, чем плавать обедом в желудке какого-нибудь гигантского земноводного, что густо населяют все здешние желтые мутные воды.

Били его недолго, но жестоко. С такой брезгливостью, что он присвистнул про себя от восхищения. Все его обвинители его презирали и в тайне боялись. Все тюремщики – ненавидели. Вот только ему абсолютно плевать на любые нормы морали – он – существо другого порядка, он следует только собственным принципам. Из-за них же правда частенько оказывается не у дел, но и об этом уже давно не жалеет. Ему вообще плевать на все это – существовать без цели – вот его единственная цель. После того, как Тора не стало, все потеряло смысл, и с тех пор он просто плывет по течению. Все еще считает, что может справиться с чем угодно, и с заядлым постоянством все еще проигрывает.

Он прислоняется к стене, прикрывает глаза и принимается терпеливо ждать вынесения приговора. Хотя на то, что решат местные власти ему тоже плевать – все равно приговор, что гораздо хуже смерти, он уже давно получил.

***

– Судя по твоему отвратительно-довольному лицу, ты либо обыграл гоблина в шахматы, либо напал на след межгалактических пиратов, либо открыл планету, представляющую из себя один сплошной стрип-клуб, – Маккой тщательно пережевывает белковый суррогат, что репликатор выдает за свиную отбивную, и с недовольным подозрением поглядывает на капитана, решившего присоединиться к трапезе СМО. – Либо все вместе, и тогда меня точно стошнит.

– Лучше, Боунс, лучше, – Кирк действительно сияет как начищенная монета. Вот только улыбка у него хищная, а довольный прищур щедро разбавлен переработанным адреналином и злостью.

Джим собирается продолжить, но его отвлекает сигнал входящего сообщения на падде. Он просматривает ровные строки текста, чуть хмурится, а потом опять возвращается к своему хищному оскалу, и Маккой тяжело вздыхает.

– Ну, что там на этот раз такого плохого? – он был бы несказанно рад, если бы ничего не было, но это же Джим и его капитанский «зуд приключений».

– О, тебе понравится, Боунс. Эскорт «мирового зла», – Кирк ухмыляется, а Маккоя тянет дать ему затрещину – они уже не первый год в космосе – стоит перестать воспринимать каждую «внеплановую» миссию от Адмиралтейства в штыки.

– Ты преувеличиваешь или преуменьшаешь? – наученный горьким опытом, он уже знает, что капитан в равной степени способен и на то, и на другое.

– Это – объективно, но с долей сарказма, – фыркает Джим и опускает голос, заканчивая с нагнетанием атмосферы. – Фуордоса из системы Карот наконец-то поймали, и наша задача доставить его живым на центральную планету.

– А сами они, конечно же, не справятся? – Леонард вздыхает про себя и гонит плохое предчувствие прочь – каждый раз, когда в деле замешаны те, чьи руки по локоть в крови, оно заканчивается новой порцией той самой крови. Зачастую, кровью именно Джима.

– Конечно же, нет, – ехидничает Кирк. – Этого ублюдка хотят убить даже дети, поэтому мы должны сделать так, чтобы он дожил до суда. Интересно только, почему командование думает, что я захочу этого?

Джим стискивает в кулаках столовые приборы, но быстро остывает, и Леонард хвалит его выдержку.

– Потому что ты – офицер Звездного флота, – и тут же не может не подколоть. – Напомнить, чья это была идея?

– Ну я же говорил, что тебе понравится, – Кирк снова улыбается, и Леонард хочет надеяться на то, что друг сможет отпустить ситуацию, как вилку с ножом в конце обеда.

На самом деле, эта миссия далеко не самая сложная, противная или опасная. Бывали у них и похуже. Гораздо хуже. Просто тут опять замешана Федерация, вот их и дергают, как первых попавшихся под руку козлов отпущения. Карот-3, спятивший наемный маньяк-убийца, в числе жертв которого были несколько важных членов мирных делегаций, и «Энтерпрайз», который как всегда «к месту и ко времени». Леонарду только вздыхать остается – не в первый раз и не в последний.

***

Джим оглядывает диспозицию коротким внимательным взглядом – количество каротской охраны вокруг располагает отнюдь не к пикнику, но он и не собирался здесь задерживаться. Не под покровом ночи, в двух шагах от самого разыскиваемого преступника нескольких звездных систем. Особенно, если последний закован по рукам и ногам в энергетические цепи-удавки – шаг в сторону, и двигаться он сможет только в нервных конвульсиях.

Джим давит мысленную злую усмешку на корню и кивает своим офицерам – те держатся молодцом, не показывая ни капли страха перед каротянином ростом 8 футов и с грудой мышц фунтов на 350. Это не на них цепи, не их грубая кожа покрыта кровоподтеками, синяками и ранами, не их лица заплыли от побоев так, что с трудом можно разглядеть только землю под ногами, и это не они убили почти две сотни живых существ. Они всего лишь доставят его к месту проведения суда и ни капли не сомневаются, что приговор будет максимально строгим.

Под прицелом фазеров они конвоируют убийцу в челнок, а потом так же – в камеру на «Энтерпрайзе». Джим приказывает усилить охрану и менять дежурных каждые два часа, а потом еще раз оглядывает их визави – тот всю дорогу сутулился, хромал и молчал, зато теперь поднимает голову и так же внимательно смотрит на Кирка в ответ. Джим в этом мутном взгляде на фоне крови, что запеклась на рассеченных бровях и веках, с удивлением для себя не обнаруживает ни простого гнева, ни яростного отчаяния. Только какой-то странный и весьма жадный интерес. Безжалостные убийцы не должны так смотреть на своих тюремщиков. Впрочем, Фуордос почти сразу же опускает голову, а у Кирка начинает свербеть на краю сознания – что-то тут не так. Что-то не чисто с этим ублюдком. Джим готовился к драке, попытке бежать и полуживому, оглушенному фазерами телу в их тюремном отсеке, а не к тому, что его будут рассматривать, как следующую жертву. Противное чувство, и напряжение тут же пытается расколоть его затылок надвое – паранойя или нет, но лучше быть готовым ко всему. В конце концов, Фуордос же был наемником – вполне может статься, что кто-то из его «работодателей» мог бы захотеть вытащить свой «ценный кадр» из рук федератов. В конце концов, сделать это на корабле в открытом космосе чуть проще, чем на планете, где стражей порядка целая хорошо вооруженная армия.

Джим – не параноик, но кроме охраны напрягает еще и мостик: смотреть по сторонам в оба глаза и слушать в оба уха. До Карот-3 им еще трое суток добираться, и все это время Кирк хочет, чтобы команда была настороже. Чутье его редко подводит.

***

– Джим, ты, черт возьми, и правда проклят, – в сердцах бросает Леонард, догоняя Кирка и Спока недалеко от мостика.

– И чья это вина, Боунс? Это твой черный триббл сегодня перебежал мне выход из лаборатории, так что теперь все будем расплачиваться, – фыркает Кирк, на ходу просматривая данные на падде.