– И когда я только задолжать успел? – Маккой задается риторическим вопросом и сворачивает в медицинское крыло.

А капитан со старпомом продолжают путь к причальному отсеку, и как бы хорошо Спок ни понимал, что сейчас не время, но не может не вопрошать:

– Капитан, какое отношение триббл имеет к данной ситуации?

– Судя по всему, прямое, – Кирк все еще не отвлекается от экрана, следуя за Споком. – Ты сам об этом только что говорил на мостике. Иносказательно правда, но давай к эзотерике вернемся в следующий раз.

– Я говорил о том, что нецелесообразно… – начинает старпом, и Джим тут же перебивает.

– Я помню, но еще раз повторю: каротский катер в поясе астероидов действительно мог потерпеть бедствие, а не лететь на выручку Фуордосу.

И больше Спок не спрашивает и не спорит – капитан действует по инструкции. На его месте, следуя Уставу и логике, так поступил бы и Спок. Но еще Спок помнит, что их капитан довольно часто попадает в неординарные ситуации, поэтому не может не опасаться – все чревато. И сигнал бедствия вполне может быть приманкой. Старпом, конечно же, верит в своего капитана и, конечно же, уже на собственном опыте знает, на что тот способен в той самой неординарной ситуации, но это все еще не значит, что он не будет сомневаться.

В причальном доке полно охраны. Спок на автомате отмечает правильное положение офицеров в окружении, а Джим кивает уже не глядя – цену ошибки их экипаж знает не понаслышке. Небольшой каротский катер действительно выглядит потерпевшим бедствие – покореженный, с черными обожженными зевами пробоин по бортам, как будто побывал в бою. Или прошел пояс астероидов без маневровых двигателей. Судя по количеству царапин и заплат на обшивке, вполне возможно, что так и было. Трап катера опускается с противным лязгом, и Спок неосознанно напрягается, давя в себе желание встать к капитану еще ближе. Заслонить плечом, но Кирк никогда ему такого не позволит. Да и охрана уже привела фазеры в режим оглушения и взяла шлюзы на прицел.

– Тебе нужно было пустить меня к пульту управления. Тогда мы бы не оказались здесь, – из отсека доносится глубокий сильный голос, а потом на трапе появляется мужчина, одетый в темно-синий комбинезон без опознавательных знаков.

Он оглядывается на ходу – следом за ним семенит краснокожий ригелец, едва доставая макушкой до бедра своего спутника.

– Господину следовало нанять маршрутный катер. У меня малолитражное грузовое судно, а не такси, – ригелец ворчит в ответ и сердито дергает себя за кончик густой бороды. У жителей Ригеля – высшая степень недовольства, потом в ход пойдут кулаки.

– Господа, – Джим вкрадчиво кашляет, прерывая спор, и вулканец замечает усмешку в уголках губ капитана – по всей видимости, тот уже решил, что неожиданные гости не так уж и опасны. А вот Спок бы поспорил – внешность обманчива.

Новоприбывшие оборачиваются к нему, и усмешка капитана тут же застывает непроницаемой маской. Спок никогда не считал себя специалистом по чтению мимики, особенно, людской, но лицо своего капитана уже успел выучить наизусть. Вот оно – расслабляться рано.

– О, господин офицер, – ригелец тут же меняет тон на деловой. – Мы премного благодарны вам за помощь. Если бы вы не подцепили нас лучом, болтаться бы нам среди астероидов до Второго взрыва. Я – Хвит, владелец этого судна. Держал путь в систему Брин, когда отказали маневровые.

Соблюдая порядок, ригелец остается на месте и держит руки на виду, но Джима интересует не только это.

– Ваш спутник?

Тот чуть приосанивается, но тоже отвечает не таясь.

– Тор Одинсон, путешественник. Хвит согласился подбросить меня до Карота.

– Цель вашего визита на Карот-3, – Кирк не отрывает взгляда от чужого лица, и Спок отмечает, что напряжение капитана возросло как минимум в два раза.

У Одинсона левый глаз скрыт за повязкой, щеки и лоб испещрены мелкими шрамами, светлые волосы по-военному коротко острижены, да и вся его довольно мускулистая фигура выдает в нем бойца, а уж никак не обычного путешественника.

– Туризм, я же говорю, – фыркает Тор, и только тут Спок ловит себя на мысли, что лицо этого, по виду, человека с Земли, ему отчего-то знакомо. Хотя он точно знает, что никогда с ним раньше не встречался.

– Я – капитан Кирк. Прямо сейчас наш корабль выполняет боевое задание, поэтому, согласно правилам, вам запрещено покидать этот отсек. Мы окажем вам помощь в починке катера, но вы останетесь под охраной, – четко произносит Джим, пока Спок продолжает копаться в памяти.

– Конечно-конечно, никто не спорит, – быстро соглашается Хвит. – Мы полностью вам подчиняемся, господин Кирк.

А вот по лицу Одинсона видно, что тот не из породы покладистых, но он только легко усмехается и кивает. На что Джим тут же оборачивается ко Споку всем корпусом и цедит, почти не размыкая губ:

– Приступайте к действиям согласно Устава, коммандер, – а потом без перехода, но гораздо тише, так, чтобы слышал только вулканец. – Маккоя мне сюда. Живо.

И Спок даже не собирается гадать, отчего капитан первым делом решил начать карантинные мероприятия, а не вызвать мистера Скотта и механиков. Он уже в панике.

***

– Джим, успокойся, – Боунс еще не рычит, но уже близок к этому. Даже несмотря на всю «щекотливость» ситуации, он – не тот, кто будет делать очевидные скоропалительные выводы. И Кирку не позволит.

– Капитан, досмотр не выявил на борту каротского судна ни оружия, ни каких-либо запрещенных веществ. В составе экипажа еще один ригелец и каротяне: техник и навигатор. Не бойцы. Следовательно, вероятность диверсии минимальна, – докладывает пришедший в медотсек старпом. – Чем продиктовано ваше волнение?

– А ты не понимаешь?! – восклицает Джим, не сдержавшись. Он нервно ходит из угла в угол, путаясь под ногами СМО, а потом резко останавливается и смотрит на Спока зло и остро.

– Если это из-за человека… – Спок теряется и все никак не может сформулировать причину его волнения. Кажется, доктор Маккой говорил что-то о способности седалищного нерва чуять приближение опасности, но Спок-то не человек, поэтому подобный эмпирический опыт ему не доступен. Прийти к нему логически он не может тоже.

– А он тебе никого не напоминает? – Джим снова понижает голос, а взглядом цепляется как утопающий за соломинку. Как будто он стоит на пороге чего-то такого, что сулит им всем, или отдельно капитану, новые огромные неприятности.

– Да, но, признаться, я затрудняюсь вспо… – начинает старпом, но его перебивает Леонард, оторвавшийся от электронного микроскопа.

– Он – не твой отец, Джим, – твердо говорит доктор. – И даже не дальний родственник. Я трижды перепроверил тремя разными способами. Хотя бы потому, что он – асгардец. А все твои гены – человеческие, без «примесей». Так что прекрати паниковать. Да, научно доказано, что на Земле существует как минимум три очень похожих друг на друга человека, но старушка-природа не обязана быть так же… «изобретательна» и между «соседними» видами.

– И даже с давно умершими людьми? – фыркает Джим, но и правда немного расслабляется. – Есть статистика?

– Естественно, нет, – отвечает доктор, пожимает плечами и убирает древние предметные стекла в герметичный кейс. – Чудны дела твои, Господи…

Он бормочет себе под нос, капитан потирает затылок, а до Спока только теперь доходит, кого именно ему напоминал этот Тор Одинсон. Джорджа Кирка. Капитана Звездного флота, погибшего больше 25 лет назад и бывшего отцом Джима.

– Доктор Маккой прав. Даже если ваши виды почти идентичны, это невозможно, – тут же говорит вулканец. Даже тогда, когда его давшая сбой эйдетическая память говорит о почти идентичных чертах лица Кирка-старшего и Одинсона. Даже если Спок ни черта не разбирается ни в человеческой мимике, ни в физиогномике.

– Вот-вот, – кивает Боунс. – Сходи поболтай с ним, убедись лично, раз не веришь мне и анализам, и успокойся уже!

Доктор останавливает снова заметавшегося по отсеку капитана, ухватив за плечи, а Спок бы еще и встряхнул как следует, чтобы Кирк окончательно пришел в себя. Этот асгардец никак не может быть его родственником. Это всего лишь, как говорит доктор Маккой, «выверт природы», и это не должно влиять на капитана. Даже если один взгляд на это лицо сразу вызывает неконтролируемые боль и смятение. Гораздо более вероятно то, что это может быть хитрым ходом предполагаемого противника с целью деморализации их экипажа.