Ворон в его руках недовольно каркнул. И тут Зеркало засветилось, но не как обычно голубым сиянием, а белым с серебристыми переливами светом.

— О-о-о! — выдохнули все разом.

— Давай ворона! — Саартан вскочил и обернулся к Михею.

— Несу!

Михей подбежал к Зеркалу. Райнтраан тоже поднялся и подошёл ближе, любопытно выгибая шею.

— Отойдите, — сказал Михей драконам. — Вы пугаете птицу!

Драконы послушно попятились. Михей одной рукой прижал ворона к груди, а свободной рукой дотронулся до Зеркала. Его пальцы коснулись прохладной поверхности и погрузились в неё, словно в густой кисель. Михей обернулся.

— Всё будет хорошо, — сказал он драконам, улыбнулся и шагнул в белое марево.

Хранитель вскрикнул и кинулся к Зеркалу, но его поверхность уже помутнела и погасла.

— Мих! — Саартан забарабанил лапами по стеклу. — Мих!

— Зачем он это сделал? — Райнтраан обошёл Зеркало, будто не веря, что мальчик исчез в нём, а не спрятался позади него. — Что он задумал?

— Я не знаю, он ничего не говорил! — Саартан схватился лапой за голову и отступил от Зеркала, беспокойно поднимая и опуская гребень.

Райнтраан озадаченно посмотрел на него.

— Но он же вернётся? — спросил Райнтраан. — Птицы же возвращаются.

— Да, но они живут всего три дня! — Саартан в отчаянии ударил хвостом по каменному полу.

— Как три дня?

— А так! Ворон должен за три дня найти семью, а потом он исчезает. Бесследно и навсегда!

— Дела-а-а…

Зеркало мигнуло, вспыхнуло синим, и ворон, взъерошенный и напуганный, вылетел из него, с диким карканьем пронёсся над головами драконов и улетел прочь. Оба дракона с надеждой уставились в Зеркало, но оно снова потускнело. Михей не вернулся ни в этот день, ни на следующий.

Кот дремал в кресле, забравшись в него с ногами, свернувшись калачиком и положив седую голову на подвёрнутый на подлокотнике угол пледа, в который был укутан заботливым напарником. Кресло было рабочим, жёстким и неудобным. Но способность Кота засыпать в забавной позе в самых разных местах живо напоминала Иватарну именно тех животных, в честь которых древний герти Ньярхайд Аластар Гофрейдх получил своё прозвище. Иватарн с улыбкой посмотрел на Кота, поправил сползший плед на его плече и отправился в смотровой зал. В последнее время куратора напрягали вспышки подозрительной активности на Панайре, и он беспокоился, что придётся нарушить их с Котом уютный покой, только недавно обретённый, и лететь чёрте знает куда. Панайра — мир вообще вне системы: ни дорог, ни тропинок к ней никто не прокладывал. А продираться сквозь дикую поросль Пустоты не хотелось.

Иватарн склонился над круглым столом с чёрно-стальной поверхностью, провёл над ним ладонью. Матовая поверхность мягко осветилась изнутри. Иватарн сложил пальцы щепотью, вскинул руку вверх и снова раскрыл ладонь. Из стола, как бутон экзотического цветка, взметнулось и раскрылось прозрачное изображение Древа Миров. Куратор повёл рукой, словно пролистывая книгу, и Древо уплыло куда-то в сторону, а вместо него появилась россыпь разноцветных мерцающих шаров. Упавшие яблоки, так называли миры, находящиеся за пределами кроны Древа. Иватарн прогнал и это изображение, и следующее. Остановился, когда над столом нависла дымчатая чернота Пустоты на самом краю изведанных Путей. Одинокий изумрудно-голубой шарик застенчиво подмигивал ему вспухающими красными пятнами. Иватарн вздохнул. На Панайре действительно происходило что-то, и это что-то куратору очень не нравилось. Вдруг от шарика отделилась маленькая горящая белым точка, чиркнула во тьме кометой и пропала. Иватарн нехорошо прищурился: кто-то выбрался из наглухо запечатано мира. Придётся будить Кота.

Кот спал редко, но уж если засыпал, то добудиться его было крайне сложно.

— Кот, — Иватарн потряс напарника за плечо. — Ко-о-от!

Тот не среагировал. Иватарн хмыкнул, наклонился к нему, от чего его золотистые с медью волосы крупными кудрями рассыпались по пледу, а в ушах звякнули вычурные серьги, сладко пропел в острое вампирское ухо:

— Просыпайся, любимый, — и чмокнул Кота в лоб.

Кот проснулся моментально. Отшатнулся от нависшего над ним напарника, обнажил клыки и прошипел:

— Я оторву тебе твою гривастую башку!

Иватарн выпрямился и рассмеялся:

— Извини, дружище, но этот метод работает безотказно! Другого я пока не придумал.

— За сорок два года-то? — Кот недовольно выбрался из кресла и буркнул: — Чего надо?

— Может, для начала я сварю тебе кофе? Со сна ты больно злой.

— Сам ты сосна, — огрызнулся Кот и с хрустом потянулся. — Говори уже.

Иватарн присел на подлокотник кресла и закинул ногу на ногу. Кот хмуро глянул на него:

— Ну?

— Невыносимый просто! — восхитился Иватарн. — Канон тяжёлого понедельника!

Кот ощутимо начал терять терпение. Его глаза потемнели, налились глубокой мерцающей зеленью. Верхняя губа угрожающе поднялась.

— Ив.

— Ко-от? — Иватарн приподнял подведенную бровь.

Кот побелел от бешенства.

— Я… — начал он.

— Оторвёшь мне гривастую башку, — невозмутимо оборвал его Иватарн. — Слышал неоднократно. О-ох!

Кот вцепился ему в горло, вдавил в кресло и зарычал. Кожа на его лице натянулась и отчётливо обрисовала скулы, заострила черты. Но зелёный огонь в глазах разгорелся самую малость, а пальцы с вытянувшимися когтями придушили напарника совсем чуть-чуть, даже не оцарапав. Иватарн улыбнулся.

— Ладно, я понял, — сказал он.

— Так-то, — Кот надменно отпихнул его и отошёл, замер, скрестив руки на груди и возвращаясь в нормальный облик. — Что там у тебя стряслось?

— Панайра, — коротко ответил Иватарн, поправляя растрепавшуюся причёску и стряхивая с плеч невидимые пылинки.

— Тьфу! Надо было прибить того волка сразу!

— Вот для этого ты мне и был нужен белым и пушистым. Я уже предлагал тебе кофе?

— Не начинай.

— Кот, давай в этот раз… без резкостей? — Иватарн серьёзно посмотрел на напарника.

— Ты о чём?

— Я бы хотел обойтись без убийств на Панайре. По возможности, конечно! Но ты уж постарайся. Для меня.

Кот поджал губы.

— Ты только что назвал меня мясником? — холодно уточнил он.

— Да ты же душка! — Иватарн смешливо всплеснул руками. — Этакая смертельно опасная душка… А если серьёзно, Кот, то я бы хотел взять себе… нам… ученика.

Кот недоверчиво вскинул брови:

— На покой собрался?

— Не помешало бы вырастить смену, ты не находишь?

— Не нахожу.

— Кот…

— Ты на волка нацелился?

— Кто-то вырвался из Панайры, миновав нашу ловушку с шамзуржой. Если это он, то почему бы и нет?

Лицо герти стало каменным.

— Делай что хочешь, Ив. Мне всё равно.

— Кот…

— Мне. Всё. Равно.

И Кот удалился с прямой напряжённой спиной. Не всё равно ему, покачал головой Иватарн и закусил губу. Но попробовать стоит.

— Я подготовлю корабль! — крикнул он напарнику в соседней комнате, хотя знал, что Кот его услышит, скажи он хоть шёпотом. — Вылетаем завтра.

Кот не ответил.

Над Храмовой горой в чёрной туче полыхали зарницы. Дым низко полз над сотрясаемой извержением долиной, медленно ронял на обожженную землю серый пепел. Уцелевшие драконы улетали из разоренного гнезда. Их скорбные крики уносились всё дальше, слившись в один печальный хор, в тоскливую прощальную песню. Никто не обратил внимания на два схлестнувшихся алых росчерка на вершине восточной скалы.

Дафтраан промахнулся. Каким-то чудом эта двуногая тварь вывернулась, ускользнула от его зубов, готовых рвать и кромсать. Дракон выгнул шею и щёлкнул челюстью снова. И снова человек уклонился. Хранитель перемещался слишком быстро, неуловимо, будто исчезал здесь и появлялся там. Его красный плащ раздражающим пятном мельтешил перед глазами, и Дафтраан злился всё больше и больше. Дракон плюнул огнём, стеганул хвостом, полоснул когтями, но опять впустую.