— Я помогу тебе, приходи сегодня к нам на ужин вместе с Антонио, — сказала она бодрым шепотом, и наивно добавила, — будь осторожен. Не хочу, чтоб ты попал в полицию…

— Подожжем в твою честь десяток машин, — Крис самодовольно ухмыльнулся и поправил ей волосы, упавшие на лицо.

— Анна! — позвал ее Паоло, выглянув из зала суда, постепенно заполнявшегося зеваками. — Пошли, я нашел для нас неплохое местечко…

Анна пошла к нему, спиной чувствуя, как Крис провожает ее потребительским взглядом. Наверняка, смотрел, как у нее на бедрах морщилась узкая серая юбка. Шагая, Анна одернула шелковую блузку с воздушными руками, и вызывающе громко застучала каблуками.

Входя в зал, она получила от мужа публичный, легкий и непринужденный шлепок по тому самому месту, на которое, предположительно, загляделся Крис.

Супруги обменялись злыми взглядами и уселись в первый ряд. Отсюда был прекрасный вид на место для подсудимых.

Потом пришел Антонию, взволнованный, нервный, и сел рядом с Фарнезе.

— Он смотрел на тебя, как на уплывающую от него аппетитную утку, которую он не смог подстрелить, — шепнул Паоло то ли ревниво, то ли иронично. — Патроны холостые?!

— Спросишь у него сам. Он придет к нам на ужин, — усмехнулась Анна. — На самом деле, ему нужен ты, а ни я…

— Брось! Ему нужен я? — засмеялся Фарнезе, не смущаясь, запрокинул голову в порыве напускного веселья. — Я спрошу, спрошу, и если ему нужен я, то я уже ничего не понимаю в этой дикой жизни…

Приглушенный шум публики затих. В зал вошел судья в мантии и парике, уселся за массивный стол. Женщина-конвоир ввела Джулию, на ней был длинный вытянутый свитер, синие джинсы, черные густые волосы были беспорядочно распущенны по плечам. Увидев отца, Анну, Антонию, подсудимая показала им средний палец и оскалилась как гиена.

— Я не намерен это терпеть! — объявил на весь зал Фарнезе, встал и направился к выходу, цедя гневно. — Глупая сука…

""" """ """

Ужин прошел относительно спокойно, хотя за столом собрались люди, питавшие друг к другу неприязнь. Анна косилась на Леонору, которая взялась кокетничать с Крисом, Крис вроде бы был польщен вниманием юной аристократки. Фарнезе метал в Криса раздраженные взгляды. Возможно, впервые он почувствовал, что находится в таком возрасте, когда любой сопливый радикал может легко отнять у него внимание его самых близких женщин. Антонио тихо таял от горя, — Джулию приговорили к принудительному лечению, и ни кому до этого не было никакого дела.

Горничная принесла десерт, — мороженное с фруктами, купленное в магазине. Анна, как хозяйка ужина, проследила, всем ли достанется равная порция. Показывала горничной как лучше разделить порции и шепталась с ней о том, кому с какими фруктами их положить. Фарнезе от своей порции категорически отказался, несмотря на то, что жена поставила ему тарелку сама, и в тарелке лежала его любимая земляника:

— Принесите мне еще цыпленка, — он отставил тарелку с десертом. — Вина прихватите. Мужчины будут пить вино! Анна, ненавижу твои ужины, хотя мясное ты придумываешь хорошо. Я всегда сыт, когда ты рядом…

Посмотрев на Криса, он лукаво улыбнулся. Глаза его недобро загорелись. Он собирался нанести удар по самому личному и больному, чтобы ни кто не думал, что он старый дурак, который не знает, с кем спит его жена.

— Мистер Бергет, мне сказали настоящую чушь, — заговорил Фарнезе с саркастической гримасой. — Вам нужен я? Я думал, вы пришли пообщаться с моими дамами, это было бы пончтно, хоть и немного задело бы меня.

— Это правда, господин Фарнезе, — смутился Крис на миг, но потом, вскинувшись, твердо продолжил. — Мне нужно ваше слово, ваша поддержка. Не только мне, всем, кто любит Европу и белую расу…!

— Хорошо. Только сначала я хочу поблагодарить вас за то, что защитили мою жену от уличных бандитов, — прервал его Фарнезе настойчиво и холодно. — Была ночь, Анна, должно быть, перепугалась…

Анна отреагировала на эти его слова легкой переменой в лице. Крис посмотрел Фарнезе прямо в глаза и спокойно ответил:

— Я рад, что оказался рядом в тот момент.

— У вас взгляд бойца, — признал Фарнезе, и обратился к Анне. — Я сказал бы, что такие бойцы не для тебя, доброй и милой кухарки, изредка пишущей о том, о сем…

Леонора засмеялась, ее смех был похож на птичью трель. Анне захотелось прирезать ее кухонным ножом. Приниженная и не знающая что сказать, она сидела и ковыряла ложкой свое мороженное. Мужчины, разумеется, договорились; Фарнезе пообещал Крису написать небольшое обращение к его «бойцам».

После ужина Анна закрылась в своей комнате, чтобы ни видеть Леонору и Паоло вместе. Живя в Париже, рядом с Шарлем, она почти забыла о них.

Утром завтрак в спальне Шарля, при открытом окне, за которым текла парижская жизнь. Потом были беседы, которые сводились к одному, если Шарль выздоровеет, он поможет Анне получить философское образование в каком-нибудь известном университете. Сорбонна подойдет. У него там связи, да и сам он еще надеялся читать там лекции. Параллельно нужно будет устроить ее на работу в газету или журнал, если она не хочет провести лучшие свои годы в тени Фарнезе. Эта тень уже повлияла на нее негативно, считал Шарль, — она ушла из школы и редко писала.

Вошел Паоло, сначала отразился в зеркале, перед которым сидела Анна, потом, подойдя, положил ей ладони на плечи. Видя ее подавленное состояние, он решил, что этого, наверное, мало:

— Послушай, правда, такие парни, как этот Кристиан, не для тебя. Тупой боец, выросший на компьютерных играх, возомнивший себя спасителем Европы. Не грусти…

— Ты не о том говоришь, — шепнула Анна горько, — Ты мой муж, и ты считаешь меня всего лишь кухаркой, на глазах у меня крутишь роман с Лконорой…

— Брось! — он сжал ей плечи и усмехнулся, — если бы я считал тебя просто кухаркой, ты не носила бы мою фамилию. Ты была бы моей кухаркой…

— Прогони Леонору, — твердо потребовала Анна. И, расплакавшись, требовательно ударила ладонью по столику. — Я ее ненавижу…

— Она многим пожертвовала ради меня, — упрямо сказал мужчина, оттолкнув Анну. — Я ненавижу истерики…Ты могла бы прогнать Шарля?

— Шарль не спит со мной, Шарль не маячит у тебя перед глазами, Шарль не хохочет тебе в лицо! — возмутилась Анна, вскочив из-за туалетного столика. Смотрела на мужа горящими глазами. — Я прогнала бы его сразу, как только ты попросил!

— Все, чего не делает Шарль, делаю я, назло ему! Жду, когда лопнет его академическое терпение, — хмыкнул Паоло, не понимая ее возмущения и готовности на все ради него. — Шарль любит тебя, ты это знаешь, любит сильнее, чем все твои мужчины-побрякушки, и ты прогонишь его без жалости и сожаления?

— При чем здесь Шарль? Оставь его в покое! — Анна заметалась по комнате в непонятной панике. — Речь о нас с тобой…

— О, уже похоже на правильную реакцию! Только не говори мне, что ты не думала о том, чтобы в случае его выздоровления залезть к нему в постель! — засмеялся Паоло безжалостно. — Ты ведь, наверняка, жалеешь, что не сделала этого раньше. На фоне своей заброшенности…

Анна вдруг остановилась, как будто решила не тратить больше время и силы на борьбу с неизбежным разрывом, посмотрела на мужа спокойно и тихо ответила:

— Я ухожу от тебя…

Собрав кое-какие вещи в свой желтый чемодан, Анна вернулась в квартиру в Ист-Лондоне.

Эллис не поверила своим глазам, увидев подругу в ее обычной обстановке, в небольшой комнате, за рабочим столом. Долго переваривала ее немногословный рассказ о том, почему она ушла от мужа. Постояла со сложенными на груди руками, тупо посмотрела, как Анна листает газеты с объявлениями о работе.

— Он ревнует тебя к Арли? — спросила, наконец, с нервным придыханием. — Ты жила почти месяц с Арли в Париже? Понятно тогда, почему Фарнезе не стал тебя держать…

— Он никогда меня не держал, — заметила Анна, не отрывая сосредоточенного взгляда от газеты. — Все, что с ним связано это фарс, сон и обман. Не хочу о нем говорить… Как дела у тебя?