Я делаю медленный вдох, переводя взгляд на нее. За последние три года мне удалось обмануть всех, кто когда-либо спрашивал о Блейне. Это очередной гребаный кошмар, который просто так не исчезнет. А эта агент думает, что я просто тупая стриптизерша, которая не знает, что делает. Она думает, что может обмануть меня своим сладкими речами. Ее обещаниями новой жизни. Мне лучше знать. Я знаю, что ее ложь, покрытая сахаром, на самом деле пропитана ядом.

Даже если бы мне было нечего и некого терять, предательство Синдиката — это последнее, на что я бы пошла сознательно. Если бы дело касалось только Блейна, то ее предложение звучало бы заманчиво. Но дело касается Ронана и всех тех, кто хорошо со мной обращался. И если я смогла противостоять Лаклэну и его допросам, я точно могу справиться с этой тупой дурой.

— Послушайте, — говорю я ей. — Очевидно, вы думаете, что я знаю больше, чем говорю. Но я, правда, не знаю, что вы хотите от меня услышать. Я понятия не имею, кто на этих фотографиях. Даже если бы я знала это, сложно сказать, чем он на них занимается. Я имею в виду, похоже, он делает ремонт — вот, что я вижу. Мне очень жаль, но, как я уже говорила, я не могу вам помочь.

— Как жаль, — вздыхает она. — Мы очень надеялись, что вы захотите сотрудничать с нами.

Она остается спокойной, открывая другую папку, лежащую перед ней и пододвигая ее по столу в моем направлении. Я бросаю на нее беглый взгляд и чувствую, что мои слова под сомнением.

— Вот, как я это вижу, — говорит она, — есть только один очевидный выбор. Либо вы принимаете сделку, которую я предлагаю… либо вы пойдете за решетку за множество преступлений, которые включают в себя пособничество и подстрекательство преступной организации.

Она указывает на второй лист бумаги в папке, чтобы доказать свою точку зрения, а затем акцентирует внимание, выгибая бровь.

— К слову, это все уголовные преступления. Не то чтобы это имело значение. Мне все равно, в какой тюрьме вам предстоит гнить. Но я упоминала, что все ирландцы уже туда добрались.

Я сверлю ее взглядом и еле сдерживаюсь, чтобы не броситься через стол и не задушить ее прямо здесь.

— Это заставляет вас чувствовать себя чертовски важной, — буквально рычу я. — Разве не так?

Она отмахивается от моего комментария взмахом руки.

— Так что же будет дальше, Саша? Тебе лучше быстрее что-то решить. Это предложение ограничено по времени.

Я сижу на стуле и обдумываю имеющиеся у меня варианты. С каждой секундой воздуха в легких все меньше, и я понимаю, что мне нужно успокоиться. Я осматриваю эту комнату, и там нет ничего знакомого. Это не помогает мне так, как обычно. Паника проникает в каждую мою клеточку, а я понятия не имею, как это прекратить. Я беременна. Я не могу пойти в тюрьму. И я не могу подставить Ронана.

Агент Рид и я смотрим друг на друга через стол, ни одна из нас не произносит ни слова в молчаливой тишине. Но на ее лице расплывается самодовольная улыбка. Потому что она знает, что поймала меня в свои сети. Чертова сука. Чертов предатель. Все, о чем она беспокоится это — как хорошо данный случай будет выглядеть в ее личном деле. Это дельце станет мостиком к ее славе и почестям, или к чему-то еще.

Я, честно говоря, понятия не имею, что делать.

Но, как оказалось, это не имеет значения. Потому что через мгновение кто-то прорывается через заднюю дверь, и по всему дому раздаются звуки выстрелов. Агент Рид толкает меня под стол, а я хватаюсь за стул как за некое укрытие и закрываю глаза.

Я делаю три глубоких вдоха, чтобы успокоиться, прежде чем выглянуть и увидеть агента Рида, прячущуюся за перегородкой, пока она делает выстрелы в направлении злоумышленников. За ней поднимаются кожаные туфли, и я вижу только ноги мужчины.

Раздается выстрел, и она падает на пол. Мертва.

И на меня накатывает самый настоящий приступ панической атаки. Раздается бормотание на русском, а затем на кухне появляется еще несколько пар обуви. Мгновение спустя один из них приседает и улыбается мне. Это тот жуткий агент, который вел машину.

Коррумпированный федерал. Тот, кто только что смотрел, как эти парни убивают одного из своих, и, вероятно, собирается убить меня тоже.

Он хватает меня за руку и вытаскивает из-под стола. К нему присоединяются два других человека, и я просто знаю, глядя на них, что они не те, с кем я хотела бы уйти отсюда.

— Куда вы меня везете? — Я пытаюсь сопротивляться, когда они вытаскивают меня за дверь и заталкивают в другую машину, но это бесполезно. Федерал говорит что-то по-русски другим парням, и чувство смятения накатывает на меня.

У ирландцев заключен союз с русскими. Может быть, они помогают мне. Я цепляюсь за эту надежду, чего бы она ни стоила. До тех самых пор, пока они не надевают наручники на мои запястья и не заклеивают мне рот.

Потом я с ужасом наблюдаю, как два парня пару раз бьют по лицу федерала, пока на его лице не появляются отметины. Я не гений, но мне и не нужно видеть, чтобы понять, что здесь происходит. Он хочет обставить все для коллег. Что значит, что он в курсе, что я не выживу, поэтому и не мешает этому.

Федерал наклоняется и подмигивает мне.

— Повеселись, котенок.

Вон тот. Рори указывает вперед. Черный «Денали».

Просматриваю дорогу и сосредотачиваюсь на расстоянии между нами и ними. К тому времени, когда я смог добраться до Рори, команда Андрея уже схватила ее.

Часть меня хочет наброситься на Рори за то, что он не вмешался раньше. Но разумная часть меня понимает, что иначе мы бы и не узнали, куда ее увезли, если бы не он.

Я подвел ее. Позволил моим страхам одолеть меня и ушел в то время, когда она нуждалась во мне больше всего. И теперь она в машине с людьми Андрея, которых я собираюсь поубивать, как свиней, какими они и являются.

— Я спасу ее, — говорю я вслух.

— Знаю, Фитц, — отвечает Рори. — Мы вернем ее, приятель. Не волнуйся.

— Тебе не следовало оставлять ее, — перебивает Скарлетт с заднего сиденья.

— Я защищал тебя, — рычит Рори. — Что ты постоянно не принимаешь во внимание

— Мне не нужна твоя защита, — отвечает она.

— Она беременна от меня, — говорю я, ни к кому особо не обращаясь. Мне просто нужно услышать то, как звучит этот факт. Поэтому они понимают всю серьезность этой ситуации.

— Поздравляю, Фитц, — говорит Рори. — Никогда не ассоциировал тебя с отцовством.

Моя рука дергается при переключении передач.

— Я найду ее, — повторяю я. — Я позабочусь о них обоих.

— Знаю, — соглашается он. — Я не сомневаюсь в тебе, Фитци. Ты сделаешь все возможное.

Автомобиль впереди нас меняет полосу движения, и я наконец-то получаю полный обзор «Денали». Именно в этой машине везут Сашу. Мою Сашу. И моего ребенка. Потому что я собираюсь стать отцом.

У меня в жизни было не так уж и много хорошего. Кроу, его мать и Синдикат. Я жил этим раньше, но сейчас все по-другому. Вся моя жизнь в этой машине, что едет впереди. Я собираюсь убить людей, которые думают, что могут забрать это у меня.

— Держись на расстоянии, — предупреждает Рори. — Мы ведь не хотим, чтобы они начали действовать, у них численное превосходство. Подумай, Фитц.

— Мне нужно вызволить Сашу.

— Что ты и сделаешь, — соглашается он. — Но не забывай, что тебе также нужно схватить Андрея. Разобраться с этим раз и навсегда. Поэтому не надо обнаруживать себя сейчас.

Он прав, в этом нет смысла. Но внутри меня бушует гнев, который только усиливается от мысли о том, что она заточена в этой машине. Подобное чувство я испытал, когда убил Блейна. Когда я увидел, как он причиняет ей боль. Я не понимаю эту эмоцию. Я не знаю, как с ней разобраться или даже как это назвать. Знаю только, что, когда кто-нибудь причиняет боль Саше, я всегда буду чувствовать себя так, а не иначе. Единственный способ потушить этот пожар — устранить угрозу. Уничтожить любого, кто думает, что может дотронуться до Саши.