Когда я копаю глубже, то нахожу салфетку с отпечатком моей губной помады. Еще одна вещь, которую он, должно быть, забрал из клуба. Один из моих кроп-топов. Мои фото из моей квартиры. Даже несколько пар моих кружевных трусиков. Одну пару я особенно хорошо помню. Это те же самые трусики, что были на мне, когда он убил Блейна и взял меня в первый раз.

Я все еще смотрю на все это в шоке, когда дверь с треском распахивается, сопровождаемая резким вздохом. Следует пауза, после чего Ронан подходит и начинает запихивать все обратно в коробку, его щеки при этом становятся пунцово красными.

Он тянется к серьге, а я выхватываю ее.

— Это мое, — говорю я ему.

Он даже не смотрит на меня. Я никогда не видела его таким смущенным. Таким напряженным.

— Ронан, — окликаю я его, и наконец его глаза останавливаются на мне. — А зачем тебе все это нужно?

Он мне не отвечает. Но я хочу услышать, как он это произнесет. Он снова тянется к серьге, а я сжимаю ее пальцами.

— Мне нравится эта серьга, — протестую я. — Я думала, что потеряла ее.

Он смотрит на меня так, словно я только что отобрала у него любимую игрушку. А затем, раздраженно фыркнув, он относит коробку в свой шкаф и запихивает ее на самую высокую полку, куда я не смогу дотянуться, и в укромный уголок. Я смотрю ему в спину, тщательно подбирая слова.

— Я здесь, — говорю я ему. — Зачем тебе сережка, когда у тебя есть я?

Он медленно оборачивается и смотрит на меня с другого конца комнаты. А потом его взгляд устремляется на дверь. Он, наверное, подумывает о том, чтобы снова запереть меня на засов. Но я не позволю этому случиться. Поэтому я иду к нему.

Один ужасающий шаг за раз. К черту логику!

Подойдя к нему, я хватаю его за лацканы пиджака и глажу ладонями по груди. Я обнимаю его, и он напрягается.

— Что ты делаешь? — подозрительно спрашивает он.

— Обнимаю тебя.

Он просто стоит, неловко вытянув руки по бокам. Его волосы растрепаны впервые с тех пор, как я его знаю. Он очень взволнован. Его дыхание участилось. И его глаза бегают по мне, пытаясь предугадать мой следующий шаг.

— Так хорошо?

Он прочищает горло.

— Да… Хорошо, наверное?

Я поднимаю руки и провожу ими по его широким плечам к теплой коже шеи.

— Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе, Ронан? — спрашиваю я. Потому что иногда я не могу сказать точно.

— Да, — отвечает он хриплым голосом. — Мне это очень нравится.

Он на мгновение замолкает, задумывается.

— Когда ты прикасаешься ко мне, я чувствую себя иначе, — добавляет он. — Классно.

Серьезность этого простого утверждения выводит меня из равновесия.

— Неужели до сих пор никто не прикасался к тебе так?

Ответа не последовало. Но его тело и взгляд его глаз говорят мне все, что мне нужно знать. Ронан Фитцпатрик — настоящий айсберг. Он показывает миру только самые маленькие и безопасные части самого себя. Но внутри, под ним, находится огромное количество скрытых сокровищ. Я хочу открыть их всех.

Я прижимаюсь к нему и кладу голову ему на грудь. Через некоторое время он, кажется, понимает простую суть объятий. Его руки обвивают мою талию и ложатся на спину. И хотя это самое неловкое объятие, которое у меня когда-либо было, оно также и самое лучшее.

— Ты не должен держать меня взаперти в этой комнате, — говорю я ему. — Я не уеду, пока ты не скажешь, что все в порядке, Ронан. Потому что я тебе доверяю. Я верю, что ты защитишь меня.

Он издает негромкое одобрительное ворчание. Но я, честно говоря, не уверена, что он вообще меня слышал. Потому что он смотрит на то место, где мои груди касаются его груди. Ему это нравится. Судя по выпуклости, впивающейся мне в живот, ему это очень нравится.

Зная, каков Ронан, я предвижу, что это всего лишь вопрос времени, когда он снова повалит меня, чтобы жестко отыметь. Но прежде чем все зашло так далеко, я хватаю его за руку и тащу обратно на кровать.

Я велю ему сесть. После секундного колебания он делает это. И когда я падаю перед ним на колени, то получаю его безраздельное внимание. Мои ладони покоятся на его бедрах, массируя твердые мышцы под ними, прежде чем я двинусь дальше. Его пульс отбивает чечетку под моими пальцами, выдавая, как сильно ему это нравится.

— У нас нет презерватива, — напоминаю я ему.

Мои ладони медленно ползут вверх по его ногам, пока я говорю, удерживая его внимание сосредоточенным на том, что он чувствует, а не на словах. Когда я добираюсь до выпуклости, натянувшей молнию его брюк до предела, я обвиваю рукой его выпуклость и резко тяну на себя. Он издает еще один горловой звук, его ресницы трепещут, глаза закрываются.

Я вытаскиваю его член из трусов, играя с ним, пока набираюсь смелости для следующего вопроса. Он выглядит огромным в моих руках. Чистое мужское совершенство. И дело в том, что он даже не знает об этом. Он просто жаждет меня. Моего прикосновения. Моих рук на его теле.

Эта мысль на непродолжительное время посещает меня. Потому что черт бы побрал этого мужчину. Он чертовски горяч. Это же факт. Но если он скажет мне, что был только со мной, я могу окончательно сойти с ума. Мне нужно это знать. Мне нужно знать, насколько сильна его одержимость мной. Потому что я не думаю, что смогу когда-нибудь позволить другой владеть им безраздельно. Он и так уже мой. Но слова… слова делают это обладание реальным. Пусть это будет правдой.

Я провожу большим пальцем по головке его члена и сжимаю, сцеживая влагу, которая уже сочится из него. Он открывает глаза. Одаряет меня тяжелым и темным взглядом, наблюдая за тем, как я пробую его на вкус.

— Кто-нибудь когда-нибудь прикасался к тебе так раньше? — спрашиваю я.

В ответ я слышу грубое бормотание.

— Нет.

Я обхватываю рукой толстое основание его члена и делаю еще пару рывков, заставляя его яйца прижаться к телу.

— А кто-нибудь еще был с тобой, Ронан? — спрашиваю я. — Ты когда-нибудь трахал кого-нибудь так же, как меня?

Последовавший рывок его бедер заставляет меня думать, что ему втайне нравится мой «грязный» ротик.

— Нет, — хмыкает он. — Только тебя, Саша.

Жар нарастает внутри меня, заряжая мою кровь маниакальной одержимостью. Господи. Я чуть не кончила от одной мысли об этом.

Этот парень — ходячее определение мужественности. Мужской силы. Если бы его парни были волчьей стаей, он был бы сильным и молчаливым Альфой. И все же я единственная, кто удостоился чести когда-либо касаться этого Бога среди смертных. Я. Девушка из городка Дота, которой нечего предложить, кроме моего сломленного «я».

— Это хорошо. — Мой голос хриплый, пьяный от осознания своего следующего заявления. — Потому что, если ты когда-нибудь прикоснешься к кому-то еще, я убью их.

Он задерживает на мне взгляд своих глаз, темный и разгоряченный, как расплавленный шоколад. Они прямо сейчас отражают мой собственный взгляд. То, что я чувствую. Только Ронан делает еще один шаг вперед, когда на его лице появляется маленькая мальчишеская улыбка. Я почти уверена, что могу услышать пение ангелов, потому что, черт возьми, это прекрасное зрелище. Но это длится недолго, потому что, как только я втягиваю его обратно в рот, его голова откидывается назад, а глаза закрываются.

— Знаешь, что, Ронан? — спрашиваю я.

Он никак не может сосредоточиться, пока я удерживаю его член в своей руке. Но я все равно ему говорю.

— Ты заслуживаешь того, чтобы чувствовать себя хорошо. И тот факт, что ты никогда этого не испытывал, — это гребаная трагедия. И я собираюсь это исправить. Здесь и сейчас.

Его член пульсирует в моей ладони, клеймя мою кожу своим жаром, когда я всасываю его быстро и глубоко, а затем мягко и дразняще.

— Скажи мне, как тебе больше нравится, — настаиваю я.

Он колеблется. Поэтому я продолжаю говорить.

— Тебе нравится, когда я стою перед тобой на коленях?

— Да, — отвечает он хриплым голосом. — Очень нравится.

— Покажи мне, что еще тебе нравится, Ронан.