— Что это у тебя там? — указываю я жестом на пакет.

Его щеки пылают, когда он вываливает содержимое на кровать. У него там оказался целый арсенал презервативов, смазки, пены и других неофициальных методов контроля рождаемости.

— Я не знал, какие тебе нравятся, — говорит он.

Он избегает смотреть мне в глаза в этот момент, и я ему за это благодарна. Потому что я улыбаюсь. Он подавлен и чувствует себя неловко. Я не знаю, почему он так себя ведет. Но мне становится чертовски любопытно, когда я узнаю о нем больше. Причем я хочу знать, сколько девушек у него было до меня. Я хочу знать, почему он так взволнован по поводу того, что, по сути, является второй натурой для большинства парней, с которыми он проводит время.

Но я также знаю, что разговоры на эти темы, скорее всего, оттолкнут его, поэтому я не задаю вопросов.

Я хватаю коробку и открываю ее, протягивая ему пакетик из фольги.

— Для начала нам понадобиться всего один, — предлагаю я.

В комнате воцаряется тишина, пока Ронан смотрит на пакетик в своих руках. После паузы он пытается разорвать его. Но ничего не получается. Он возится с ним, потому что ведет себя слишком грубо, и по его шее расползаются красные пятна смущения.

Я кладу руку ему на плечо, и он вздрагивает.

— Тебе нужна помощь?

— Нет, — отрезает он.

Я прикусываю губу и жду, пока он, наконец, откроет пакетик. Когда он достает презерватив, то снова смотрит на него. Я не вижу выражения его лица, но он продолжает дергать себя за воротник, а вена у него на шее при этом начинает судорожно пульсировать.

Только когда он встает, чтобы уйти, мне приходит в голову, что он не знает, что с ним делать. Я вскакиваю с кровати и бегу за ним, хватая его за руку. Он смотрит в сторону коридора, обдумывая попытку сбежать. Его кожа горит под моей ладонью, и я знаю, что он считает шаги до двери.

Он расстроен. И я не знаю, что делать в этой ситуации. Потому что он не скажет мне, что случилось. Поэтому я иду на риск и, приподнявшись на цыпочки, притягиваю его лицо к себе.

— Вернись, — шепчу я. — Я не хочу, чтобы ты уходил.

Он окидывает меня пристальным взглядом, изучает так, будто я сбиваю его с толку. Как будто он не знает, что заставляет его возвращаться сюда снова и снова. Ко мне. Но он не предпринимает попыток уйти. Он не говорит «нет». Поэтому я наклоняюсь, беру его за руку, переплетая свои пальцы с его, и буквально тащу его за собой. Когда мы добираемся до кровати, я мягко толкаю его на матрас. Я запихиваю все, что он купил, за исключением одного презерватива, в ящик тумбочки, чтобы он не думал об этом. А потом я подползаю и опускаюсь на колени рядом с ним.

Я полностью завладела его вниманием. И я полностью осознаю, что одно неверное движение с моей стороны заставит его сбежать. Он здесь со мной, но уже одновременно на полпути к двери. Мне нужно, чтобы он расслабился. Мне нужно, чтобы он чувствовал себя со мной комфортно.

Поэтому я начинаю постепенно. Моя рука касается его бедра, ожидая одобрения или отказа от моего прикосновения. Он не отстраняется, и я воспринимаю это как знак продолжать.

Я провожу пальцами по его мускулистому бедру и по горячей выпуклости на брюках. Он издает сдавленный гортанный звук, когда я провожу так несколько раз. Здесь его брюки натянуты до предела, что свидетельствует о сильной эрекции под ними.

Его глаза проигрывают битву с желаниями, вскипающими внутри него — его взгляд затуманивается от нарастающей похоти. Он так сильно прижимается к моей ладони, что ему наверно больно, но он ждет, что я сделаю дальше. Я нахожу язычок застежки-молнии у него на брюках и тяну за него вниз. Затем идет пояс, после чего я чуть приспускаю его брюки, чтобы взять его член через ткань трусов. Моя рука скользит по мягкому хлопку, сдавливая его естество через материал. Бедра Ронана дергаются с каждым моим движением, и я знаю, что немного подтолкнула его к краю.

Я рискую со своим следующим вопросом, моя рука при этом не покидает его члена. Я не хочу, чтобы он слишком много об этом думал.

— Могу я снять с тебя штаны?

Он моргает, глядя на меня, но не отвечает. Это протест. Он не уверен, а я не хочу давить на него.

— Мы можем оставить их, — исправляюсь я. — Это не имеет особого значения.

Я спускаю их настолько, чтобы они мне не мешали, а он наблюдает, как я разрываю новую обертку от презерватива. Когда я стягиваю с него трусы, и его член высвобождается, он перестает дышать вообще. Как и я. Я просто не могу отвести взгляд от его налитого, отяжелевшего эрегированного члена где-то в районе бедра.

Господи Иисусе.

Он огромный. Я знала это, но видеть — совсем другое дело. Но я боюсь, что если буду смотреть слишком долго, то он неверно истолкует это. Поэтому я трясущейся рукой тянусь вперед и раскатываю презерватив по всей длине. Ронан не дышит. Но он внимательно наблюдает за всем процессом, как будто запоминает его для следующего раза.

В этом нет никакого смысла. Этот парень просто великолепен. И ему 29 лет. Прошло уже два года с тех пор, как он заявил на меня свои права после убийства Блейна, но до этого у него ведь наверняка были женщины. Так ведь?

Как бы сильно я ни хотела спросить его об этом, для этого еще слишком рано. Будем продвигаться по одному шагу. А прямо сейчас, я просто хочу, чтобы ему было хорошо. Хочу дать ему еще одну дозу наркотика, которого он так жаждет. Хочу, чтобы он продолжал возвращаться ко мне раз за разом.

Мы как масло и вода. Мы не смешиваемся. Я плохо подхожу ему. И он мне тоже не подходит, наверное. Но я все равно принадлежу ему. И он должен это знать.

Поэтому я снимаю сорочку, после чего устраиваюсь у него на бедрах.

— Так нормально?

Он пристально смотрит на мою грудь. Он, наверное, видел их тысячу раз на сцене, но нельзя считать наверняка, судя по тому, как он пялится на них сейчас.

— Да, — отвечает он хриплым голосом.

Я наклоняюсь вперед и беру его лицо в свои руки, при этом трусь о его тело. Его руки находят мой затылок, и он целует меня жестко и грубо. Потом его голова откидывается на подушку, и он просто смотрит.

Я даю ему то, что он хочет. Я представляла, как у нас будет с ним каждый раз, когда я нахожусь на сцене в «Слейнте». Я прижимаюсь к его телу, а его руки находят мои ягодицы, он растягивает меня грубо и без изящества. И бедрами устремляется вперед в поисках моего тепла.

Впускаю его, но при этом не даю ему торопиться. Его руки все еще на моей заднице, пытаются насадить меня на его член, но я откидываюсь назад и беру контроль в свои руки. Я использую свои бедра, чтобы направить его внутрь себя дюйм за дюймом. Его глаза прикованы к тому месту, где мы соединены, удовлетворенный вздох срывается с его губ, как только он полностью оказывается внутри.

Я приподнимаю бедра, используя его бедра как рычаг, скользя вверх и вниз по нему. Он наблюдает, как исчезает внутри меня тяжелым взглядом, как будто он под кайфом. Я знаю, потому что чувствую то же самое. По всем внешним признакам, это будет выглядеть не более чем быстрый трах. Его одежда все еще на нем, наша кожа даже не соприкасается, и самое интимное ощущение в мире — он внутри меня. Его глаза закрываются, и я боюсь, что потеряю его. Потеряю эту связь.

— Скажи мне, что тебе нравится, Ронан, — шепчу я.

Его глаза открываются и взгляд встречается с моим. Мягкий, сладкий и довольный.

— Все это, — отвечает он грубо. — Мне все это очень нравится.

Я так отчаянно хочу узнать его, хотя не должна. Я не смогу быть еще более зависимой от этого парня, чем сейчас. Но глядя на него здесь, в моей постели и подо мной, изголодавшегося по моим прикосновениям, я ничего не могу с собой поделать.

— Ты когда-нибудь думал об этом? — интересуюсь я. — Ты когда-нибудь думал обо мне так?

— Да, — отвечает он.

— Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала.

Он не отвечает, но пытается это сделать. У него все еще отяжелевший взгляд. Он изо всех сил старается держать глаза открытыми. Каждый раз, когда я раскачиваюсь на нем, он вздрагивает. Он стонет и хватает меня за бедра, чтобы успокоиться, но я продолжаю в том же духе, подталкивая его к краю.