– Да! – радостно воскликнул он, потирая ладони. – “Любви все возрасты покорны”.

– И это… верно! Вы победили, поздравляю!

Включив внутреннего актера, я сделал вид, что искренне удивлен и выразил свое почтение жестом. Я бы мог бесконечно смотреть, как он радуется своей маленькой победе. Для меня эти состязания были не так важны, как возможность видеть его улыбку и добровольно отдавать ему моменты, чтобы она сияла еще ярче.

Посидев еще пять минут, мы стали расходиться по номерам, чтобы успеть выспаться перед ответственным днем. Мы с Д. остались последними в холле, допивая свой уже остывший крафт.

– Весьма благородно с твоей стороны, – задумчиво произнес Д., болтая ногой.

– Не понимаю, о чем ты, – в ответ я только пожал плечами и, поставив пустую бутылку на стол, направился по коридору в сторону лифта.

Наши гастроли продолжались, и следующей остановкой был родной город Т. Об этом мы узнали еще при планировании тура, когда он увидел свой город в списке, радостно возвестил об этом и принялся бегать, как заведенный, несмотря на то, что там мы пробудем не больше суток.

Мы приехали рано утром, отсыпаясь всю дорогу в поезде, а потом и в машине, пока ехали до гостиницы. Т. покинул нас еще на вокзале, предупредив продюсера, что хочет побыть с семьей, пока есть такая возможность. День выдался на редкость утомительный. Сказать честно, за несколько часов я успел соскучиться по Т. В унылый зимний день мне так не хватало его лучезарной улыбки, учитывая, что вечером мы должны были развлекать публику, а настроения у меня на это не было ни малейшего. Я просидел в гостинице безвылазно до начала контрольной репетиции, немного подремав, пожевав мандарины, пока не раздался стук в дверь. Голос на той стороне, принадлежавший нашему тур-администратору, попросил меня о готовности в 10 минут.

Утвердительно ответив ему, я лениво поднялся с кровати, посмотрев на часы. До концерта оставалось три часа. Я был почти готов, поэтому просто взял сумку со сценической одеждой, причесался перед зеркалом, полюбовавшись с разных ракурсов своими скулами, и вышел из номера.

По прибытии на место мы обнаружили там Т. в прекрасном расположении духа в отличие от меня. Переодевшись в гримерке, мы вышли на сцену, чтобы начать контрольную подготовку к выступлению. В жизни любого творческого человека случается поворотный момент, когда его мастерство перестает зависеть от настроения и переходит в разряд ремесла. Независимо от того, что у меня на душе скребли кошки, я мог улыбаться, смеяться, шутить и выразительно жечь глаголом. Выглядело это почти естественно, и только особо зоркий глаз мог уловить фальшь в моем поведении. Как, например, глаз нашего продюсера, который после репетиции строго наказал мне сделать все возможное, чтобы я натурально сиял перед зрителем без резиновой улыбки. Я не знал, как это сделать. Моя тонкая чувствительная натура сильно зависела от происходящего вокруг, поэтому сам я в редкие моменты мог управлять эмоциональным состоянием.

Пока внимание продюсера переключилось с меня на Д., чтобы привлечь его к тренировке голоса, я взял бутылку воды и присел в кресло на сцене, окинув взглядом многочисленные бархатные ряды концертного зала. В воображении я каждый раз рисовал овации, восторженный блеск в глазах зрителей, чествующих меня. Да, я был немного тщеславен, действительно любил, когда мной восхищались, хоть и зачастую скромно от этого отмахивался.

Пока я витал в своих фантазиях, рядом, на поручень моего кресла, присел Т. и откинулся на спинку, склонившись к моему уху.

– Слушай, А., я правильно помню, что ты сейчас ни с кем не встречаешься?

Почему-то от этого вопроса мое настроение испортилось еще сильнее.

– Верно, – без энтузиазма ответил я, закручивая крышку пластиковой бутылки.

– Мне неудобно тебя спрашивать, но если ты откажешься, ничего страшного – я пойму. Сегодня на концерт придет моя сестра, а она просто без ума от тебя. С самого начала проекта только о тебе и спрашивает. Она меня слезно умоляла с тобой познакомить, и если ты согласишься, я буду крайне благодарен.

– У тебя сестра есть? – удивленно спросил я, будто бы не слыша то, о чем он только что меня попросил, и обернулся. Из-за того, что он склонился ко мне, сидя на том же кресле, его лицо оказалось слишком близко к моему. Мы встретились взглядом, и я почувствовал, как по телу пробежал легкий разряд, возвращаясь бушующим приливом к голове. Я тяжело сглотнул, вцепившись в поручень, но Т. тут же спрыгнул с кресла и опустился рядом на корточки как ни в чем не бывало.

– Да, младшая. Она симпатичная, – поспешно и настойчиво решил он упомянуть этот факт и сложил ладони в молитвенном жесте. – Пожалуйста.

– Ладно.

Я натянуто улыбнулся, отмахнувшись от его умопомрачительно милой мордашки. Т. особо не умел в эмпатию, поэтому, не различив моей индифферентной реакции, радостно поблагодарил меня и, похлопав по плечу, вернулся к репетиции. Я уже наперед знал, о чем грезила его сестра, и мне ни в коем случае не хотелось разочаровывать родного ему человека. С другой стороны, отказать ему я тоже не мог. В конце концов, простое знакомство ведь ни к чему не обязывает?

Буквально за полчаса до начала я смог чудесным образом взбодриться и свою роль на концерте исполнил отлично. По крайней мере, так я себя оценивал. Нас буквально завалили подарками, которые мы еще какое-то время рассматривали и пытались упаковать обратно.

На улице нас уже ждал микроавтобус, чтобы отвезти в гостиницу. Т. спешил впереди, пытаясь на ходу что-то написать в телефоне. Он выбежал наружу, не придержав дверь, отчего Д. громко возмутился и услышал отдаленные извинения с той стороны. За дверью нас кроме автомобиля ожидала и потрясающая погода. Было так необычайно тепло, что мне захотелось с разбега прыгнуть в сугроб и всю ночь смотреть на звезды, ловя языком снежинки.

Силуэт Т. сложно было не заметить. За его плечом едва виднелась субтильная женская фигурка в длинном пуховике, отбивая ножками ритм, как обычно делают люди, чтобы согреться на холоде.

“Сестра”, – сразу подумал я, безуспешно пытаясь спрятаться за спину Д., который был ниже меня едва ли не на целую голову. Это то же самое, что зайти за столб и спросить “меня видно?”

Украдкой взглянув в их сторону, я неловко оступился, чем привлек внимание молодой особы. Она тут же вцепилась в меня взглядом таким образом, будто боялась, что я могу внезапно испариться. Она уже не слушала брата, а завороженно следила за мной раскрытыми преданными глазами, с трудом сдерживая желание подбежать ко мне, что у нее на лбу было написано. В руке она нервно теребила бумажный подарочный пакет, подвязанный синей ленточкой. Видимо, она настолько сильно нервничала, что бедный пакет превратился в измятый комочек, утратив былую привлекательность.

Т. обернулся, уловив ее взгляд, и жестом подозвал меня к себе. Набрав в грудь побольше воздуха, я размашистыми шагами подошел к ним и натянул все ту же неискреннюю приветливую улыбку. Либо его сестра тоже была не слишком эмпатичным человеком, либо я действительно был мастер масок, но фальши она не заметила. Т. представил нас друг другу и любопытно наблюдал за тем, как его сестра пытается держать себя в руках, но жутко переживает. Скажем, ее звали Н., именем, которое считается самым популярным среди иностранцев. Она все также неотрывно смотрела на меня взволнованно и бесхитростно, и только сейчас я смог заметить, как сильно они с Т. были похожи. На вид она была немногим младше него, но, учитывая и нашу с ним разницу в возрасте, я мог понять, что между нами была пропасть не меньше, чем в десяток лет.

Смущенно заправив за ухо прядь окрашенных в черный волос, она протянула мне тот самый подарочный пакетик и, наверное, первый раз за несколько минут отвела от меня взгляд, чтобы недовольно смерить им брата.

– Ты так и будешь тут стоять?