Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

– Вер, Кира у тебя? – Галя от волнения и беспокойства спросила нарочито спокойным и равнодушным тоном.

– Не по-о-онял? – не нашла других слов Вера и, выждав несколько секунд, надеясь получить какую-то дополнительную информацию, задала встречный вопрос: – Что значит у меня? Я на работе, Галя! Где у меня должна быть твоя тетка? – Она согласно кивнула стоящей напротив Оленьке с кружкой в руке, покачивающей ею и подбородком, как бы спрашивая, будет Вера пить чай или нет.

– Галя, объясни мне толком, почему ты ищешь ее у меня на работе?

– Да не на работе, Вера! Я имела в виду, что она у тебя живет… ночует…

– То есть?

Вера совсем перестала понимать происходящее: как это «ночует у тебя». С какой, собственно, стати Кира, тетка Гали, должна ночевать у нее?

Оленька испытывала явное разочарование. Она так настроилась посидеть с коллегой, попить чаю с конфетами и поболтать о том о сем. Вера Сергеевна была приятным собеседником и доброжелательным человеком, то есть она умела внимательно слушать и не давать нежелательных комментариев. А тут оказалось, что незначительный на первый взгляд телефонный звонок внес существенные коррективы в их давно сложившийся ритуал короткого чаепития во время рабочего дня; Оля с трудом подавила возникшее раздражение – опять какие-то сюрпризы от этих… Обычно они с Верой Сергеевной вдвоем, улучив удобный момент, ненадолго откладывали все свои дела, садились друг напротив друга за пустующим столом, который специально не выносили из кабинета, храня на нем папки с неважными документами, стопку бухгалтерской литературы, какие-то канцтовары. Все это могло прекрасно расположиться в шкафу, стоящем у стены, но женщины намеренно сохраняли стол, за которым можно было в разное время не только устроить застолье, но и поместить на нем, например, вазы с цветами, возникающие в их кабинете по всяким поводам. Бывали периоды, когда неделями не удавалось присесть почаевничать из-за большой загруженности по работе и они ограничивались короткими 20-минутными набегами в столовую, если получалось, или чашкой чая с печеньем прямо за компьютером. И тогда стол тоже потихоньку приходил в негодность для чаепитий, захламлялся случайными вещами: какими-то пакетами, газетами и журналами, чужими перчатками, косынками и шарфами, оставленными случайно кем-то из сотрудников. Однако стоило наступить временному затишью в рабочей гонке, и поверхность стола быстренько расчищалась под чашки, блюдца и тарелочки, которые как раз хранились в шкафу. И вот они сидели за столом, Вера Сергеевна отхлебывала из своей кружки чай, покусывала шоколадную конфету из коробки, принесенной одним из Оленькиных приятелей, и невпопад кивала той, которая не пожалела подаренных конфет в надежде на душевную беседу со «старшим товарищем». Она, заваривая чайник, предвкушала, как сейчас поделится своими впечатлениями от вчерашнего похода в театр оперетты, расскажет, во что была одета сама и ее подруга, сколько было зрителей в зале, как принимали спектакль и еще массу всяких подробностей культурного события. Поведает, как они случайно сели на чужие места и, когда пришли двое молодых ребят, на чьих местах они с подружкой расположились, те не стали настаивать на том, чтобы девушки освободили занятое, а, поменявшись билетами, сами пересели, как оказалось, на один ряд сзади. А после театра вчетвером сидели в кафе, обсуждали спектакль, и все было замечательно и непринужденно. А Вера Сергеевна бы улыбалась, кивала, поднимала удивленно брови, изображая изумление – «ну надо же, как бывает». Девушка особенно не обольщалась по поводу заинтересованности в своих историях этой уже немолодой женщины, в общем-то, почти ровесницы ее мамы, которая, в принципе, будучи в пенсионном возрасте, могла бы и совсем не ходить на работу и не выкраивать время для перекусов в напряженном рабочем графике. Но хороший, опытный бухгалтер, быстро освоивший в свое время ПК и до сих не испытывающий проблем с внедрением разного рода профессиональных новинок, – «это тебе не хухры-мухры», как сказал бы хозяин и директор их небольшой конторы. Ольга знала, что Вера Сергеевна окончила в конце восьмидесятых какой-то технический вуз и, оказавшись без работы в девяностые, когда закрылся завод, где ей очень даже нравилось трудиться инженером-технологом, прошла бухгалтерские курсы. А их директор, который работал на том же заводе, промыкавшись какое-то время, потихонечку наладил свое производство и, когда потребовался надежный бухгалтер, пригласил Верочку, как он ее называл, в свое дело. И на протяжении многих лет принимал ей в помощники то одно легкомысленное существо, то другое, то – нелегкомысленное. Существа набирались опыта, взрослели, становились серьезными дамами, решали, что достойны «чего-то большего», и отправлялись на поиски этого большего. Несколько существ вышло замуж и ушло в декрет, из которого ни одно не вернулось. Словом, помощницы по разным причинам, иногда уважительным, иногда – совсем непонятным, сменяли друг друга, а Вера Сергеевна никуда не уходила и пока вполне справлялась. Директор не просто ценил своего главбуха за деловые качества, он ей доверял и, в свою очередь, сам ни разу не обманул ее доверия. Им удалось, несмотря на разные времена, сохранить хорошие отношения, что, безусловно, было величайшей редкостью. Оленька набиралась опыта уже четвертый год и не торопилась уходить на поиски лучшей доли. Точнее, она бы, может, и сорвалась в какой-то момент, подогреваемая подругами, которые нет-нет и заводили разговоры о скучной бухгалтерской жизни, но Вера Сергеевна однажды за чашкой чая во время короткой передышки в сгустившейся рабочей запарке на Олины сомнения относительно застоя в ее жизни очень мягко и спокойно спросила: «Ольга Павловна, вам, в принципе, ваша работа не кажется скучной? Вас устраивает на сегодняшний день заработная плата (именно так сказала – заработная плата, без сокращений)? Вам хватает на походы в театр, в кафе, на поездки в отпуск?» Очень редко Вера Сергеевна обращалась к ней «Ольга Павловна», обычно она это делала в присутствии посторонних людей, чтобы подчеркнуть важность и значительность своей коллеги, а чаще она называла ее Оленькой, так же как директор ее саму – Верочкой. Но тогда она строго произнесла ее полное имя – Ольга Павловна, и Оленька, слегка опешив, ответила утвердительно – ей на все хватает ее заработной платы, она чувствует себя довольно благополучно и ее родители тоже испытывают умиротворенное спокойствие оттого, что у их дочери в смысле профессии и обеспечения все, слава богу, устроено. Конечно, Оля вполне бы освоила и заработную плату значительно большую, но она была девушкой неизбалованной и, что еще важнее, довольно трезво смотрящей на вещи. И как бы много в разных телепередачах и сериалах ни рассказывали и ни показывали, какой красивой и безмятежной может быть жизнь умной и привлекательной молодой и самостоятельной женщины, каких бы роскошных иллюстраций необозримых возможностей в жизни ни приводили многочисленные глянцевые журналы, она не считала банальностью такие выражения, как «синица в руках лучше, чем журавль в небе» или «от добра добра не ищут», «лучшее – враг хорошего». Что вовсе не означало, что «лучшее» при случае не надо рассмотреть поближе. Олины родители, намыкавшись сами в девяностых, настораживались при малейшем намеке на перемены, она это знала и старалась их беречь, проявляя в разговорах о своей работе предусмотрительную осторожность. А вот в присутствии Веры Сергеевны ей порой хотелось поделиться мечтами и фантазиями.

Верочка редко позволяла себе давать людям однозначные и конкретные советы, каких бы вопросов дело ни касалось, но в этот раз отчего-то твердо и внушительно произнесла:

– Тогда не надо поддерживать всяких беспредметных разговоров по поводу «большего» со своими подругами и совершать необдуманных поступков. Я ведь не собираюсь работать вечно. Если вы не будете торопиться, никто со временем не станет искать на мое место другой кандидатуры при наличии вас. А сюрпризы жизнь и сама не помедлит нам всем преподнести. Во всяком случае, еще какое-то время, а потом… вам как специалисту цены не будет и на другом месте. Не спешите, Оля.