— Так, Мухин Даниил, — заговорил он, выводя мое имя нотами издевки. — Ты ловкий парень, я смотрю! Увез женщину из-под моего носа, устроив маскарад…

— Я думал, это ты воспользовался ее сложным положением, — заметил я. — Ты ее оставил, я ее нашел… И это не маскарад, это моя жизнь.

— Было бы что находить! В юности она была проще, книжек меньше читала, — он оставил завтрак и поднялся с кресла. — Она тебе сказку рассказала о своем сложном положении? Да, рыпалась она сначала, не скрою, но потом ей даже хорошо было! Ну правда, Мухин, зачем она тебе? Перепехнулись пару раз, а так, чтобы на смертном, практически, одре мечтать о ней, это верх глупости.

Я сложил руки на груди, сдерживая желание разбить ему лицо.

— Значит я дурак. Оставайся при своем, — сказал я, — Жанна меня любит. Я тогда тебе об этом говорил, ты не внял.

— Могу расплатиться за нее должностью или деньгами. Хотя такие, как вы с Жанной, плевать хотели на все! Вам в болоте привычнее. — Он махнул рукой, не надеясь на мою уступчивость. — Подожду ее. Не против?

— Жди, — ответил я и поднялся на второй этаж.

Жанна проснулась; легкая и счастливая, она повисла на мне, поцеловала куда-то в ухо. Когда узнала, кто ждет ее внизу, не удивилась, и засобиралась на решающую встречу:

— Мне нужно поговорить с ним об Алене, — пояснила она, пальцами расчесывая волосы и водя плечами перед зеркалом. Явно хотела предстать перед Светозаровым в лучшем виде. — Может быть, он и не думает о том, о чем думаю я, и отдаст девочку без разговоров.

Я впервые видел Жанну рядом со Светозаровым, и всерьез напрягся. Между ними метались такие искры и эмоции, что я невольно почувствовал себя лишним. Жанна не склонила перед ним голову. Вздернув свой овальный подбородок, она смотрела на него вызывающе. Он не прятал от нее саркастическую усмешку. Они стояли друг от друга на приличном расстоянии, впрочем, это не мешало им иногда сближаться.

— Кирилл, почему ты не привез Алену? — начала Жанна. — Пожалуйста, пришли ее ко мне…

— Вот чего ты боишься! Что я совращу твою племянницу, — заулыбался Светозаров, оставаясь спокойным. — Тебе ее завернуть и прислать по почте, или убедить добровольно вернуться к тетушке в каморку. Смотри, у Мухина тоже есть шанс стать предметом ее обожания. Девчонка вся в тебя…

— Я опекун Алены, поэтому она будет жить там, где живу я, — прервала его Жанна резко. — До восемнадцати. Хочет она того или нет!

— Ну поехали, заберешь ее сама. Почему я должен делать за тебя твою работу? — хмыкнул Светозаров, разводя руками. — Ты хоть понимаешь, какое неудобство ей доставляешь? Я оплатил ей обучение в хорошей школе, они подружились с Жанной-младшей. Иди, разрушь все это сама, скажи, что свои капризы ты ставишь выше ее благополучия!

— Ты прекрасно знал, что мои чувства к Даниилу не каприз. Знал, и тебя все устраивало, — начинала закипать Жанна. Держалась она достойно и уверенно, не без свойственного ей вызова. — Я благодарна тебе за заботу о моих близких, но с тобой я быть больше не могу…

— Спасибо за честность! — тряхнул головой ее собеседник. — А теперь меня послушай, Алена останется со мной… — Кирилл выставил вперед правую руку, повелевая Жанне, открывшей рот, помолчать. — и мы сами решим, что нам делать…

— Кирилл, она ребенок! Не ломай ей жизнь, ты же знаешь о ее чувствах к тебе! Просто отпусти ее! — вскинулась Жанна, догоняя уходящего прочь Светозарова. — Кирилл, я подам на тебя в суд, за незаконное удержание…Я ее опекун!

Светозаров вышел, больше не сказав ни слова, и уехал, о чем-то переговорив с Хансом, возможно, жаловался на Жанну и искал у него некой поддержки.

Но немец, как потом выяснилось, рассказал ему свою историю. Ради своей Ани он оставил страну, родню, отказался от наследства. Для него это было эталоном отношения к женщине. А для Светозарова, видимо, поводом вспомнить о том, как он бросил Жанну когда-то.

— Непохож он на растлителя малолетних, — добавил Ханс. — Может попугать захотел…

Жанна была в тупике, из которого, впрочем, можно было легко выйти. Я собрался ехать к Светозарову, чтобы забрать у него Алену, если понадобиться за шкирку вытащить. Как мужчина, я чувствовал свою ответственность за все происходящее. Раньше я таким не был, раньше, наверное, испугался бы, но сейчас бояться мне было не за что. Моя шкура не стоила и гроша. Жанна смотрела на меня беспокойными глазами, тоже не узнавала в парне с суровыми складками на лбу своего любовника-красавчика. В момента этой нашей встречи любовью мы занимались всего раз. Мне неизменно нравилась близость с Жанной, жаркая, волнующая, бьющая меня токами призывной женственности.

— Что ты так смотришь? — спросил я, надевая клетчатую рубашку. Моя Жанна подошла и стала застегивать пуговицы на рубашке, продолжая глядеть на меня. — Признайся честно, я сильно изменился?

— Есть немного. Такой «айл би бэк»! — коротко и грустно улыбнулась Жанна, словно ковыряясь в моей груди своими тонкими пальцами, на самом деле застегивала четвертую пуговицу. — Зачем ты вернулся? Я ведь оставила тебя, предала, можно сказать…

— Не задавай детских вопросов. Люблю тебя, — я обхватил руками ее лицо и притянул к себе, чтобы поцеловать. Наши губы жадно соединились. Потом я сказал, — поеду за Аленой, может уговорю ее вернуться…

— Не надо, это не твое дело, не твоя головная боль! — Жанна не желала ничего слушать, решительно положила руки мне на плечи. — Если Кирилл будет удерживать ее, то я заявлю в полицию. У меня нет другого выхода, понимаешь? Я сама ао всем виновата, я привыкла отвечать на свои поступки сама. От тебя я хочу только любви. Какие у тебя планы на нас, скажи, порадуй меня!

— Пожениться, как можно скорей, — ответил я.

— Хорошо, малыш! — женщина засияла от счастья, и, взяв меня за руку, подвела к зеркалу. — Смотри внимательно, — сказала она, проводя рукой по своему лицу, внезапно ставшим бледным и печальным. — Вот такая у тебя будет жена. Ну ты знаешь все… Хочешь такую?

- Да, хочу, — улыбнулся я, глядя на отражение моей Жанны.

Итак, мы поженились.

Свадьбой небольшое застолье в доме Ханса назвать было трудно, но Жанну это нисколько не смущало, наоборот, она радовалась простоте и быстроте происходящего. Замуж она выходила в розовом шифоновом платье с открытыми плечами, купленном в магазинчике напротив дома Ханса. Добродушная Аня собрала ей букет из садовых цветов и вплела в волосы те же живые цветы. Романтики в этом было ничуть не меньше, чем в традиционной свадьбе. Ханс напутствовал меня словами:

— Ты главное, не тушуйся. Все уладится и с мамами, и племянниками. Захочешь, с нами останетесь. В магазин как раз продавщица нужна. Жанна твоя там уже освоилась. Ты работу найдешь всегда. Женишься, увидишь, все по-другому закрутится…

Ночь перед женитьбой я провел в своем фургоне, стоявшем через дорогу от дома фермера. Оттуда меня выставили еще с вечера, ссылаясь на то, что жених не должен видеть невесту перед свадьбой. Я не был против, тем более, что в постели мне ничего «не светило» из-за Витьки, — ушел, купил себе ужин в кафешке и решил позвонить маме. Где я мотаюсь, она примерно знала, не ободряла моих новых поисков, но всегда радовалась, когда я давал о себе знать. Случалось это тогда, когда у меня были новости или хорошее настроение. В тот вечер было и то и другое.

— Мама, я женюсь, — заявил я после обычных «привет! как дела, какие новости?». На мамин вопрос: «кто она, почему не познакомил нас?» я ответил сухо. — Мам, у тебя будет время с ней познакомиться. Хочешь, можешь приехать, но к росписи не успеешь. Я женюсь на Жанне, да, на той самой…

На той самой, которая на пятнадцать лет меня старше, и к которой я по пьяни завалился в магазин. Кажется с тех прошла тысяча лет, хотя по факту прошло полтора года. Маму я оставил с ее возмущением и без подробных объяснений. Легко моим женщинам не будет, обе сильно любили меня.

— Ну все, парень! Теперь мы с тобой из одного клуба, женатиков! — смеялся Ханс.