— Почему бы нет, Миша! Она хорошенькая…

— Боря, что скажут люди! А вдруг она забеременеет и начнет нас шантажировать? — Михаил метнулся от окна к брату. — Кирилл еще молод. В голове у него бардак и непонятные мечты о финансировании каких-то открытий. Теперь еще гормоны бушуют и все прочее! Не будем делать из этого проблему. Просто уволим девушку…

— Я уйду вместе с Жанной! — спокойно заявил Кирилл, взяв меня за руку. — Для меня это тоже не проблема.

Тут Борис вспомнил историю любви их деда и бабушки. Она работала простой швеей в Доме моды до тех пор, пока в один прекрасный день у Светозарова не разошлись по швам брюки. Все закрутилось быстро, — роман, свадьба, дети.

— Михаил, ты несправедлив. В постели они были вдвоем, а наказать ты предлагаешь одну девушку. Пусть Кирилл тоже несет ответственность. Женим его! — разговорился Борис, подтвердив намерение четким кивком головы. — Согласен, братец, любить эту девушку на законных основаниях?

Кирилл легко согласился. Меня никто толком не спросил, готова ли я войти в семью Светозаровых. Нам устроили помолвку, — семейный ужин, на который гости должны были явиться в вечерних платьях и смокингах. Дресс-код для нас с мамой неподъемный по цене. На помощь пришла одна из тетушек Кирилла, предложив маме надеть одно из своих вечерних нарядов. Мне она тоже что-то привезла в чехле для одежды, но не спешила показывать.

Ее прислал к нам Кирилл, она посмотрела, как, мягко говоря, небогато мы живем и вздохнула:

— Жанна еще молоденькая и возможно не понимает, насколько тяжело вам будет иметь дело со Светозаровыми. Михаил и Борис прекрасно это знают, рассчитывают, что вы испугаетесь и начнете отговаривать дочку от брака с Кириллом, — женщина жалостливо посмотрела на меня. — Ну а ты, красавица, во что нарядишься? Счастлива ли ты?

Счастьем он меня и не пахло. Я была напугана; мама, узнав, что я сплю с Кириллом, отхлестала меня кухонным полотенцем по лицу и назвала бесстыжей, брат собирался поиметь от родства со Светозаровыми выгоды, — ему представлялось, что теперь необязательно работать, раз его сестрица выходит замуж за одного из них. Я сидела бледная и растерянная, не знающая что отвечать.

— Ну, ну, все не так страшно. Кирюша у нас мальчик добрый, весь в покойного деда. Тебе с ним будет хорошо… Да и мы, всей женской половиной семьи, рады женить Кирюшу на девушке, а не на акуле! — улыбнулась тетушка, видя в моих глазах слезы.

Чтобы отвлечь меня от мрачных мыслей, она вытащила из чехла красивое платье, такое я в жизни не видела. Мать с тетушкой долго расправляли длинный подол, желая мне показать во всей красе шелковое чудо цвета "розовое золото". Платье сверкало пайетками и обещало не скрывать мои девичьи прелести.

Перед гостями я предстала эффектной брюнеткой, вполне созревшей для любви и брака. У меня были, — да и до сих пор остались, — высокая грудь, тонкая талия и длинные ноги. Платье все это хорошо подчеркивало с помощью вырезов и разрезов. Кирилл, глядя на меня, довольно улыбался:

— Когда смотрины кончатся, мы поедем в город, потанцуем где-нибудь, — каждый раз, наклоняясь к моему уху, он шептал какие-то обещания. В белом смокинге, при черной бабочке он походил на кинозвезду, чем, кажется, тяготился. — УФ! Откройте же окно!

Простуда моего жениха затянулась, — кашель, испарина на лбу, нездоровый жар в теле раздражали его и понуждали метаться от окна к столу, где стояло теплое питье. Я стояла среди незнакомых мне людей, которые сначала разглядывали меня, как новинку в витрине магазина. А потом все, потеряв интерес в моей сияющей шелком и пайетками персоне, забыли обо мне.

«— Последнего женим и то дурака. Когда-нибудь Кирилл разорит братьев в разор! — услышала я от одной тучной гостьи. Обращалась она к тощему старику со стаканом молока в руке. Тот согласно закивал: «- Да, Светозаровы потеряли опору…Такое время настало, Мила…».

""" """ """

Из дома мы с Кириллом никуда не вышли ни после скучного ужина, ни весь следующий месяц. Старшие братья, сославшись на занятость, уехали в столицу. Тетушки и дядюшки не хотели заразиться от Кирилла неизвестной инфекцией, поэтому попрятались по своим уютным домикам. В дедушкином доме остались мы с Кириллом, горничная и повар.

Приходил врач, наблюдал за ходом болезни Кирилла. Я в те дни почти не отходила от его постели, и была похожа на героиню фильма про зомби, — синие круги под глазами, покрасневшими от бессонных ночей, растрепанные, собранные в небрежным пучок волосы, заторможенные движения и реакции.

— Нужно подождать, — говорил мне врач, бессильно разводя руками. — У Кирилла Андреевича очень слабые бронхи. Любая простуда превращается для него вот в такие обострения…

Я провожала доктора до веранды, позволяла себе немного постоять в тишине, а потом возвращалась к Кириллу. В положении лежа его совсем забивал кашель, поэтому дни и ночи он коротал в большом кожаном кресле, занимаясь «очень важной» электронной перепиской.

— Без тебя, Жа, я умер бы. Так обо мне заботилась только мама, — Кирилл тянул ко мне руку, другой печатал сообщения своим знакомым из-за Океана. — Я люблю тебя! Теперь мы точно полетим за Океан вместе…Увидишь, что я придумал!

И снова Кирилл не сдержал обещание, как в случае с танцами. Наверное, ни его эта вина, что однажды он исчез из моей жизни на долгие двадцать лет. Случилось все неожиданно и быстро, мне думается, не без вмешательства его братьев. Мне кажется, если бы не они, Кирилл объяснился бы со мной.

В тот день я решила навестить маму, — я безвылазно жила в доме Светозаровых, и она упрекнула меня, дескать, Жанна совсем забыла о своей семье. Видит небо, знай я заранее о том, что целую Кирилла в последний раз, я никуда не пошла бы, затаилась бы среди деревьев и проследила, кто и зачем увез его.

Уже одетая я стояла на веранде, нагнувшись, застегнула ремешки на босоножках, потом поправила белую шляпку и блеснула бриллиантом на кольце, подаренном Кириллом в день помолвки.

— Ты ведь ненадолго? — он приобнял меня сзади и чмокнул в шею. — Пожалуйста, Жа, давай я поеду с тобой. Мне стало лучше…

— Нет, не надо! У нас там пыльно и воздух плохой от всех этих предприятий… Ты опять, упаси бог, сляжешь. К ужину вернусь обязательно… — я отказалась от его общества не от хорошей жизни.

Мой братец тащил из дома последние ценности, я шла пристыдить его. Разумеется, будет скандал с маминой истерикой, матами брата, а затем они вдвоем накинутся на меня, обвиняя во всех своих несчастьях. Не хотела я, чтобы Кирилл видел подобное.

Я поцеловала его на прощание. Почему-то запомнила его приоткрытые губы и теплый взгляд. Как и обещала, я вернулась вечером, хотела войти во двор через калитку, но она оказалось запертой. Из дома вышла горничная, подошла и сказала мне через решетку забора:

— Хозяин уехал… — ее глаза не жалели меня нисколько, они ненавидели и завидовали мне все это время, — тебя впускать в дом не велено…

— Значит ты могла бы быть его женой, была бы хозяйкой в его империи, — выговорил Даниил. По его лицу скользнула тень ревности. — Вы больше ни разу не виделись? Он не пытался тебя вернуть?

— Ни разу, он будто в воду канул, — я пожала плечами и задумчиво уставилась на огромный светлый квадрат окна. Забыв о настоящем, я ушла в прошлое, и теперь медленно возвращалась оттуда. — Нет, я, конечно, слышала о нем, читала в газетах. Но это был уже не тот Кирилл…

Примерно год назад я прочитала в интернете о разводе Кирилла Светозарова. С женой они устроили громкий дележ имущества, обвиняя друг друга в изменах, корысти и нелюбви. Им было что делить; состояние Светозаровых давно исчислялось миллиардами, не считая недвижимости, бизнеса и прочих атрибутов богатства. Но главным трофеем для бывших супругов, по мнению газетчиков, была двенадцатилетняя дочка по имени… Жанна. Для меня это стало единственным возможным «приветом» от Кирилла. Я не позволяла себе оплакивать мою любовь к нему, — ни тогда, когда стояла у ворот дедушкиного дома, словно оплеванная, ни сегодня, вспоминая все это.