«В паутине асфальтовых рун…» Памяти моей матери, Юлии Григорьевны Захаровой В паутине асфальтовых рун и в ночных миражах мегаполиса, в отраженьях ущербных лун и у самого края пропасти, когда сердце замрет на миг в пальцах вкрадчивых одиночества — долетают молитвы твои и на душу ложатся строчками. И уходит тоска с пути, и сменяется ночь рассветом, когда слышу слова твои: «Не грусти, моя девочка светлая, всё пройдет… Не грусти… Не грусти». 2016 А я так никогда и не видела моря… «А я так никогда и не видела моря», — я слышала в детстве от матери. Полвека прошло незаметно, и многое стерлось из памяти, но эту вот фразу я помню. Звучащую с давней горечью и с детской почти обидою, с прозреньем каким-то невольным: что вот, мол, не видела моря и знаю, что не увижу. Сбылось пророчество это, как худшие из пророчеств сбываются непременно. И море где-то шумело, заигрывало с кем-то, и этому самому морю, кокетливому притворщику, до матери не было дела. Я знаю: не море виною тому, что потом случилось, но некому мне промолвить: «Родная, я видела море, и оно мне не полюбилось». 2020 «Где-то твой ускользающий след…» Где-то твой ускользающий след сохранил свежевыпавший снег в том пространстве, где времени нет и, выходит, ни зим и ни лет. Всё равно сохранилась та часть твоего на земле бытия, что когда-то Еленой звалась, хоть вернуть ничего и нельзя. Где теперь карих глаз твоих свет и бровей чуть печальный излом? Ты нечасто приходишь во сне, но всегда я тоскую потом. Где бы ты ни была – надо мной простираешь любовь и хранишь, обнося нерушимой стеной всю мою непутевую жизнь. 2020 «Серая мутная даль…» Серая мутная даль, темный чугун оград. Тот же опять ноябрь. Сколько же лет назад? Заступов легкий звон, комьев промерзших стук. Черный на белом холм, стайкой родня вокруг. И не спасла ни дня вновь вся любовь моя. Тридцать восьмой ноябрь… Папа, прости меня! 2019 У двери
Разве можно знать, стоя в дверях, торопливо прощаясь на выходе, что всё это – в последний раз и что больше уже не увидеться? Что щека, поцелуй приняв, словно бабочку лепесток, лишь неделю всего спустя превратится почти в ничто — в оболочку, футляр, итог жизни тела, где жизни нет, лишь в безличное вещество, что по сути – само предмет. Что отныне и навсегда миг прощания разделил твою жизнь на «теперь» и «тогда», этой формой прошедшей был. Что не будет другого дня для того, что недосказал, что сама эта дверь твоя в никуда отворит портал. Что останется память лишь, привкус вечности на губах, что ты сам у дверей стоишь и готовишься сделать шаг. 2018 Учитель Посвящается Коле Стоцкому Я другом назвать не могла бы его — он был лет на двадцать старше и взрослым казался тогда мужиком, а мне было только шестнадцать. Ты, Коля, мой вряд ли услышишь привет, и жив ли вообще ты, не знаю, три с лишним десятка прошло уже лет, а я тебя всё вспоминаю. Такие, как ты, не задержатся здесь до славных седин патриарха, не нянчат внучат и не ходят в собес, не думают вовсе о завтра. С утра ты сшибал у соседей трояк и выглядел очень сомнительно, и дико учителем звать мне тебя, и всё-таки был ты учителем. И я, как отцу, благодарна тебе, хоть был ты меня бесшабашней, за то, что случился в моей ты судьбе, как божий подарок однажды. За то, что весь мир для меня распахнул с хмельной безоглядной щедростью, за то, что смеялся и в ус не дул, но был таким верным и верящим. За то, что плевал свысока на года, как искра, летя по жизни… За то, что тебе не узнать никогда, как был ты мне дорог и близок. 2020 Сестре? Как странно – я почти забыла Вас, хоть думалось, такое невозможно. Лишь кажется, что родственная связь до смерти с колыбели непреложна. Нам юность была общая дана, но сколько я ни билась лбом о стену, я никогда Вам не была нужна, и только это было неизменным. Пусть я подарком точно не была и горькую храню об этом память, но только я любила Вас всегда сильней, чем Вы могли себе представить. И были дни порою нелегки, да что там нелегки – почти за гранью, Вы мне тогда не подали руки и строчки ни одной не написали. Я не хочу Вас упрекать ничем, нотаций нудных Вам читать не стану: любовь дается, видимо, не всем, и на нее не все имеют право. Нет, я не злюсь, мне нечего прощать, и холодком давно сменилась горечь, и Вам хочу я только пожелать лет долгих, и любви в душе побольше… Ничто нас не способно сделать ближе, и этот факт принять давно пора. Пусть не бывает родственников бывших, но Вы, увы, мне бывшая сестра. 2020 |
