— Что ж… — Торигейд поскреб бороду, подсчитывая. — Печку я тебе сделаю сам… в качестве оплаты за детей, а то все-таки некрасиво поступают наши, но мой голос не считается, поскольку мой род слишком с тобой связан. Меня даже считают заколдованным тобой! — хохотнул гном.
Ронина слабо улыбнулась. Вот уж кого трудно заколдовать, так это твердолобого, не поддающегося направленным заклинаниям гнома. Проще под ним разверзнуть провал в породе, чем навести порчу. Так что тот самый неизвестный ей темный маг сильно осерчал, если вгрохал столько силы, чтобы проклясть гнома и его родню до младенцев.
— Вот уж не было печали, только тебя еще заколдовывать, — отмахнулась магичка.
— Ну да. Схему я сам нарисую, скажешь, подходит тебе такая печь или нет.
— Мне с дымоходом, пожалуйста, на первом этаже, а то тащить трубу через верхние этажи не лучшая идея, — призналась Ронина и разложила на столе желтую бумагу и пару обгрызенных карандашей.
Истираль заинтересованно взглянул на гнома, усевшегося за хозяйский стол и деловито ставшего черкать схему зала и печки. Ронина склонилась рядом, заглядывая Торигейду через плечо и кое-где внося поправки из-за наличия магической защиты. Она не решилась снимать защиту на время строительства, как делала раньше. Тогда на нее не нападали маги, сейчас же она откровенно побаивалась куда-то выходить и лишаться всех защитных плетений. Хотя уже надо было подыскивать нового алхимика, поскольку Лориг теперь точно не рад будет ее видеть… если он еще жив. Наверняка магистр замял это дело и уничтожил все улики еще до прибытия городской стражи, но мало ли. Ей бы не хотелось, чтобы Лориг, в принципе, безобидный ловелас, погиб из-за ее недальновидности. Но сделанного назад не воротишь, поэтому магичка решила, что как только освободится, так сразу и займется поисками подходящего алхимика, не слишком честного и порядочного, но и не мрази.
Закончив со схемой печи, гном запросил кирпичи и соединяющий раствор, поскольку возвращаться в родной город и брать оттуда все необходимое ему показалось слишком рискованно. Так соврет что-нибудь про занятость, а иначе скажут, что он ворует. Ронина нашла ему все необходимое и достала через портал. Заодно достала и пару мешков с крупами эксперимента ради, а после добыла из чьего-то сарая мешок с зерном вместо муки. Впрочем, унывать по поводу неудачи магичка не стала, решив, что зерно — прекрасный индикатор мутаций и на его примере можно будет разобраться с тем, что творится в их лесу.
Она наказала эльфу помогать Торигейду с печью, и сначала гном откровенно удивился такой блажи, поскольку где ж это видано, чтобы гномы и эльфы работали сообща. Но так как ослушаться Истираль не смог, то все равно приступил к работе, а Ронина обдумывала, где бы спереть кусок земли так, чтобы это не вызывало подозрений. И желательно земли подальше от родной башни. Так что ей пришлось потратить резерв еще и на вырезание куска почвы из поля за дальним селением у черта на рогах. Это заняло у нее много времени, поскольку пришлось через портал действовать почти ювелирно и очень аккуратно силовым резаком, а потом затаскивать вырезанный пласт левитацией в тот же портал. Ронина уже была не рада своей задумке, но эксперимент превыше всего. Если окажется, что они смогут сами обеспечивать себя хотя бы овощами, это будет величайший прогресс.
Пока она выносила полученный пласт за башню и пристраивала его так, чтобы в него не забрались слизни и прочая мелкая пакость, мужчины почти закончили работу. Да, у них ушел практически целый день, зато Торигейд счел, что долг его клана уплачен сполна, а Истираль радовался возможности нормально готовить. Новую печь поставили подальше от старой, чтобы на нее не попали алхимические выверты хозяйки и все то неаппетитное, что Ронина любила тащить в башню.
— Что ж, спасибо за работу, — Ронина слегка поклонилась гному, выражая свою признательность. Печь и правда оказалась прекрасной, но, к ее сожалению, напомнила ей почти такую же печку дома, возле которой крутилась практически вся жизнь большой деревенской семьи… — Как ваши? Не болеют? Все ли в порядке?
— В полном, — вздохнул Торигейд. — Все здоровы, что вообще поразительно. На зиму закупают припасы и стараются успеть доторговать до тех пор, пока снег не завалит горные перевалы. А еще два дня назад наши стражи поймали дроу. Самого настоящего. Только больного на голову, — гном выразительно покрутил пальцем у виска, чем вызвал смешок у Истираля и легкую улыбку у Ронины.
— А с чего вы решили, что он больной? — спросила магичка, продолжая улыбаться. Дроу любили баловаться всевозможными средствами для затуманивания рассудка, в том числе вытяжками из грибов, мха и всякой отравляющей гадости, от которой обычный человек и светлый эльф могли помереть за несколько минут. Впрочем, к ядам у этих подземных обитателей тоже был отменный иммунитет из-за постоянных интриг и попыток отравить друг дружку.
— Да дурной, что их ящеры! — Торигейд хлопнул ладонью по бедру, высказав полное презрение к эльфу. — Шатался на границе, фактически зашел на нашу территорию, почти не дрался, только одному вояке засадил кулаком в глаз, да и то уже вылечили… И худой… тоще вашего, — гном презрительно скривился — у них тощие мужчины всегда считались больными или увечными, поскольку порядочный гном должен быть крепким, мускулистым и способным махать секирой, боевым и кузнечным молотом, а также работать под землей. Возможно, поэтому они недолюбливали худеньких и слишком стройных эльфов. — Теперь сидит в камере, а мы не знаем, что с ним делать. Если бы убил кого нашего, так мы бы сразу и зарубили. Если бы делал какие-то гадости, например, перекрывал воздуховоды, тоже убили бы. А так у него с собой из оружия один паршивый кинжал был. Совет пока не решил, что с ним делать. И кормить его всю зиму неохота — лишний голодный рот нам ни к чему. И убивать вроде как не за что.
— Может, он беглый вообще? — предположила магичка, поскольку знала, что у дроу тоже жизнь не сахар. И если гномы еще худо-бедно шли на контакт, то эльфы предпочитали обходиться своими силами, будучи слишком гордыми, чтобы с кем-то сотрудничать.
— Да пес его знает! — отмахнулся Торигейд. — Хотите, проведу, покажу… может, скажете, куда его девать. Или вообще советники и король разрешат забрать его на опыты. Вам второй ушастый не помешает, — он крякнул, радуясь удачной шутке. Ронина тоже усмехнулась, представив себе еще и темного эльфа в башне. Они ж ее тут вдвоем доконают своими выходками. И если Истираля еще можно было перевоспитать благодаря ошейнику, то темный так и останется вредным пакостником.
— А давай посмотрим, — подмигнула она гному. — Все равно без разрешения ваших властей я его забрать не смогу, так как это ваш пленник. А поглядеть можно, вдруг вылечу его. Упился своей грибной настойкой и сбежал из города, у них такое иногда бывает.
— Тады пошли, — Торигейд согласно кивнул и удивленно фыркнул, увидев, как благодаря очищающему заклинанию с его одежды исчезает пыль, капли раствора и кирпичная крошка. Ронина не любила оставлять следы своей и чужой деятельности и решила, что остальным гномам не стоит знать, чем они тут занимались. А после открыла портал в малый зал встреч.
Долго их глава гномьего города держать не стал, лишь сообщил советнику, что госпожа колдунья желает видеть пленника, а дальше разрешил показать ей ушибленного эльфа.
— Сами понимаете, работники из них никакие, пользы от этого парня нам нет, а убить просто так жалко. Вроде как спокойный, — говорил глава — довольно высокий по сравнению с остальными черноволосый гном с легкой сединой на висках. Одет он был получше рабочих и мастеров, но не слишком пышно, да и особых украшений не имел, лишь носил при себе короткий топорик с алым драгоценным камнем в рукояти.
