Ронина закончила формировать заклинание и напитывать его силой. Теперь в магическом зрении амулет походил на цветок, распускающийся из центра пряди волос.
— Поэтому на всякий случай нужно быть готовым ко всему. Конечно, когда тебе сменят хозяина, то ты и думать обо мне забудешь, но все же… я просто буду надеяться на лучшее. Как говорится, лучше сделать и это не пригодится, чем не сделать, а оно потом понадобится.
— Я никогда тебя не забуду! — почти обиженно выдал эльф, но тут же опустил взгляд, натолкнувшись на грустную усмешку Ронины.
— Могу поспорить, ты то же самое говорил Нилайе. Попробуй-ка вспомнить, что именно вас связывало, как вы жили, что ты к ней чувствовал тогда и сейчас. Не спеши, у тебя целый день времени. А пока ты думаешь, можешь подготовить мои волосы для амулета, — она подсунула ему почти под руки все срезанные волосы и пошла искать шнурок для своей поделки. Такие амулеты обычно изготавливали ученики низших степеней в самом начале обучения, но Ронина сомневалась, что светлый эльф когда-либо делал нечто подобное, потому решила дать ему вдоволь наиграться и попортить материал.
Истираль ухватил пучок черных гладких волос хозяйки и задумался. Он плохо помнил черты лица Нилайи, но события из их жизни вспоминались легче. Или же он верил, что все эти события происходили на самом деле? Эльф сомневался, что ошейник, внушивший ему чувства, не мог внушить, например, что то или иное событие произошло в реальности, а на самом деле ничего не было. Хотя нет, кое-какие материальные доказательства у него все же были. Живой сын в ордене магов, его родная кровь и плоть. Но вот что именно они делали с Нилайей кроме… ошейник обжег кожу, напомнив, что все прошлое должно остаться в прошлом. А кроме постельных, были у них и другие дела. Например, сбор почты. Письма приходили к Нилайе с завидной регулярностью, она была весьма общительна и активна в светской жизни, встречалась со многими магами, вела деловые и дружеские переписки, исследовала… что именно, эльф вспомнить так и не смог. Он точно знал, что Нилайя занималась магией иллюзии и миражами, но вот конкретные ее разработки вообще не приходили на ум. Впрочем, его она никогда не пускала в свой второй рабочий кабинет — то самое место, где и изобретала что-то новенькое. Он сидел в общей приемной, сортировал письма от разных личностей, иногда общался с посетителями… и все. А также варил чаи, готовил кое-какие незамысловатые перекусы, пересылал вестников, чтобы бывшая хозяйка не тратила понапрасну резерв… в принципе, выполнял работу обычного секретаря, не посвященного в остальные дела хозяина. И это настораживало. Если Ронина открыто объясняла свои разработки и то, зачем поступала так, а не иначе, то Нилайя ничего о своих проектах никогда не рассказывала. Он иногда мог уловить обрывки фраз при светских разговорах, но чаще всего на всевозможных балах и прочих мероприятиях Нилайя оставляла его в комнатах слуг или и вовсе в собственной карете.
Правда снова ускользала. Она путалась у него в голове, как хозяйские волосы в руках, выскальзывала и пряталась в потайных уголках мозга. Истираль пытался восстановить рассыпавшуюся мозаику воспоминаний, но на деле оказалось, что Нилайю за двадцать лет он так и не изучил. Точнее, он изучил ту Нилайю, которую она сама ему показала. Светскую львицу, активистку магической аристократии, красивую женщину, неплохую хозяйку, любительницу мятного чая… и мать его сына. Но все ли это было на самом деле или же это мастерски наведенная иллюзия, актерская игра на публику, в которой он невольно стал актером второго плана, не знающим роли примы? Так ли на самом деле хороша была Нилайя, напивающаяся на приеме у очередного князя или графа? Так ли добра она была, оставляя его за ширмой веселья вместе с бесправными слугами? На самом ли деле она заботилась о нем, когда бросала в карете летом под солнцем без воды и еды на несколько часов, а то и до самой ночи? И с кем она проводила эти самые часы без верного раба?
Эльф мученически сжал виски, пытаясь понять, где же на самом деле правда. Увы, выпытать ее из Нилайи, как из Ронины, у него возможности не было. И с Рониной номер прошел только потому, что она позволила ему узнать правду. Пожелай магичка на самом деле, она бы просто отослала его прочь приказом и не стала бы ничего отвечать.
— Ладно, хватит издеваться над волосами, — Ронина стояла за его спиной и наблюдала за мучениями. — Просто отрежь нужное количество, сверни в кольцо и покрой смолой, — глиняный горшочек с кисточкой она поставила рядом.
— Я просто вспоминал… и я уже не знаю, чему теперь верить, — пробормотал Истираль, отрезая волосы нужной длины. Часть черной пряди упала ему на колени. — Мне казалось, что я знаю Нилайю, но чем больше я вспоминаю, то оказывается, что я совершенно с ней не знаком. Как будто я жил в одном мире, а она в другом. И она просто играла со мной…
— Верно говоришь, — Ронина помогла ему смазать прядь смолой, чтобы волосы не рассыпались. — Нилайя играла всеми нами долгие годы. Кем-то больше, кем-то меньше. Думаю, ты сам скоро все поймешь.
— Я не могу отличить правду от лжи, — эльф попытался воспроизвести показанную конструкцию, но нити в его пальцах просто повисли, скорее от морального бессилия, чем от магического. И Ронине ничего не оставалось, как выправить его заклинание. — Тогда я считал ее идеальной, а теперь как вспомню, что пережил, сидя в закрытой карете весь вечер, пока она гуляла, пила и танцевала… то мне становится дурно. Я сидел на жаре без воды и с приказом не выходить никуда! Солнце раскалило крышу еще днем, когда карета стояла во дворе из-за чьей-то халатности.
— Могу лишь посочувствовать, — магичка невольно похлопала его по ладони и велела: — Запитывай и продень шнурок, пока смола полностью не застыла. А потом пойдем отмывать руки. Не люблю смолу из-за липкости, но это самый верный способ зафиксировать волосы.
— Когда я начинаю думать об этом, то мне кажется, что ты лучше, чем Нилайя… как хозяйка, — пояснил Истираль, продев выданный магичкой шнурок и завязав его на шее. Теперь и на его груди болтался магический цветок с сердцевиной в виде черных блестящих волос.
— По крайней мере, у меня тебе достаточно воды, хотя я иногда могу забыть достать пожрать… но на этот счет у меня появились кое-какие мысли, — Ронина одобрительно хмыкнула, глядя на его поделку. Да, амулет оказался корявым, но для первого раза и из-за общего угнетенного состояния вышел вполне сносным, по сравнению с другими возможными результатами. — Я собираюсь сделать здесь запасы, а также добыть семена растений. Сейчас осень в большом мире, так что семена должны быть. Мы посмотрим, будут ли они мутировать, и если у мешка с зерном отрастут ноги… то придется тебя учить быстрее наращивать резерв, чтобы ты тоже мог доставать себе еду с графского стола. А если нет, то мы будем обеспечены продуктами на какое-то время на случай моего паршивого состояния.
— Кстати о нем, — эльф перехватил ее руку, опрометчиво протянутую, чтобы хлопнуть его по плечу, и слегка погладил чуть грубоватую ладонь кончиками пальцев. — Как часто ты обращаешься в… это? — он вспомнил получившуюся из Ронины тварь и покачал головой.
— Это был первый раз. Лет сто назад отрасли когти, но до сих пор меня никто не ловил, не ограничивал и не лишал магии, — Ронина легко убрала руку, впрочем, не выказывая ни отвращения, ни каких бы то ни было негативных эмоций по поводу его жеста. — А теперь практикуйся на остатках, но не напитывай их силой. Потом сожги в печи и открой окно. Я активирую вентиляцию, но сам понимаешь, жженые волосы воняют преотвратно.
— Будет сделано, — кивнул Истираль и взял следующую прядь. Что его удивляло в хозяйке как в наставнице, так это предоставление полной самостоятельности ученику. Она не контролировала его, вернувшись к своему обожаемому ошейнику и взявшись разбирать его на составные заклинания с завидным упорством.
