Лада замялась, не то не находя слов, не то пытаясь выстроить мечущиеся в голове мысли хоть сколько-то стройным порядком.
- Жизнь есть, Ия, жизнь. – Голос её звучал твердо и уверенно, немного чуждо, и нотки прорывающегося отчаянии слышались в нем.
- Жизнь?.. – Переспросила та, переведя взгляд грустных темно-карих глаз в серо-синее небо. - Где? Как? Какая? Ты смогла бы объяснить им?.. Смогла бы – так, чтобы за тобой пошли? Чтобы было убедить, что эта твоя «жизнь» стоит им рисковать своей «жизнью», спокойной и стабильной, пусть она тебе и не нравится? Чтоб не повторить судьбу тех ребят, про которых нам даже ничего так и не рассказали…
- Но как, Ия, как можно жить всю жизнь – вот так? – Воскликнула Лада, переполненная эмоциями, вглядываясь в лицо любимой, и снова перешла на шепот, по привычке оглянувшись по сторонам, словно затравленный зверёк. - Мне страшно, мне так страшно думать о том, что и мне предстоит такая жизнь, что вот я уже вышла меня замуж, подарю Империи парочку, а то и тройку детишек-Средних, обрекая их на такую же, точно такую же безнадегу, как всё то, что мы видим каждый день… На бесцеремонные ВПЖ, на синие беретки в 5 лет, серые шляпки – в пятнадцать и черные… Сохрани Всеединый, не в те же пятнадцать… И ходить до самой смерти с каменной маской на лице, словно ты робот, до смерти уставать на монотонной работе с понедельника по пятницу, стоять на тупых молельных собраниях по субботам и заниматься накопившейся уборкой по воскресеньям. Неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом. А по вечерам смотреть лживые новости и тупую рекламу того, что на самом деле тебе не нужно, нарабатывая норму телевизионных часов, за энергопотребление которых потом тебе же и платить, и безотказно встречать комендантов ВПЖ, словно тебе не мерзко от того, что какие-то чужие, ненавистные тебе люди ставят вверх ногами твой дом, бесстыдно копаясь в твоих вещах… «Дикие то, дикие сё»… А наши «цивилизованные» спокойствие и безопасность разве стоят того, что мы за них отдаем? Знаешь, я иногда просто хочу исчезнуть. Чтобы никогда не было ни меня для этого мира, ни этого мира – для меня. Только я сейчас понимаю, что, прежде, чем исчезнуть, нужно сделать хотя бы что-то, что может остаться. Что может дать смысл самому факту, что я вообще когда-то была.
Тяжелое молчание опустилась на пустой павильон и весь Парк, позволяя обеим девушкам погрузиться ненадолго в собственные невесёлые мысли касательно всего, что было так горячо произнесено только что. Щелчок зажигалки, тихий всполох в пасмурном и влажном воздухе.
- Ты думала когда-нибудь о том, что будет дальше? - Лада теребила в пальцах прядь волос, щекоча ее кончиком свои тонкие губы и сосредоточенно рассматривая темнеющий, а затем белеющий пепел на кончике своей сигареты. Голос её был ровным и спокойным, почти безжизненным не в пример предыдущим горячим речам. Ия почему-то сразу почувствовала, что вопрос этот дался ей ой как непросто, а назревал задолго до этой паузы и всего этого разговора.
- Конечно, думала. - И еще почему-то Ие совершенно не хотелось озвучивать сейчас свои мысли на этот счет любимой девушке - слишком хорошо было время с ней и слишком мрачны мысли о будущем.
- И как? - Разумеется, спросила Лада, так и не глядя собеседнице в лицо.
- Ну… Если самый дурной вариант минует, нас не ликвидируют в ближайшее время. Жить долго и счастливо так, как мы живем сейчас, когда обзаведемся семьями и детьми… Возможно ли? Возможно, конечно. Только отчего-то совсем не хочется, правда? Ну а что тогда остается - идти грудью на баррикады ради сомнительного светлого будущего для всех? Будет ли такое будущее светлым для большинства? Ты же сама говоришь, что нам не узнать, какие они на самом деле… А революция… Революция должна быть вот тут, - девушка коснулась пальцем виска, - а не в террористических действиях. Ведь люди погибнут, не один, и не два, и власть снова может попасть в чьи угодно руки. Кто из нас знает, что с ней делать, с этой властью? Кому хватило бы сил и ума управиться с ней достойно – Высоким, Средним? Или Низким? Что бы делала ты, Лада Карн, если бы прямо сейчас вдруг оказалась на вершине мира? На обломках Империи в центре радиоактивной пустыни. Если мы придумаем, как, если мы все осуществим… Поднять восстание и даже вести его не так сложно, как отвечать потом людям, которые в тебя поверили, чего ради все это было. Как разбираться, кто какую носит маску, и что на самом деле находится под ней? Мы в своей жизни Высоких-то не видели, кроме ВПЖшников да моего папаши, а придётся… пришлось бы, - поправила себя девушка, - решать, что с ними, да и со всеми остальными, делать.
- Так значит, не будет у нас счастливого конца? – Прошептала Лада, заправив за ухо выбившуюся прядь волос и по-прежнему не глядя на Ию, а та поймала себя на мысли, что немного завидует ладиной сигарете, хотя сама и не курила. И как только сигареты всегда так драматизируют любую ситуацию?
- А счастливой середины тебе не достаточно?
Лада повернула к девушке свое лицо, и на губах ее играла мягкая улыбка.
- Ну что, тогда поможешь сначала придумать, что будем делать после Империи?
***
Can’t you see that you’re smothering me
Holding too tightly afraid to lose control
Cause everything that you thought I would be
Has fallen apart right in front of you
Every step that I take is another mistake to you
And every second I waste is more than I can take*
[*Англ. «Разве ты не видишь, ты душишь меня,
Держишь слишком крепко, боясь потерять контроль,
Потому что то, чем я, как ты думал, стану
Разрушилось прямо на твоих глазах.
Каждый шаг, который я делаю, - для тебя очередная ошибка,
И каждая секунда, которую я теряю, - куда больше, чем я могу себе позволить» (пер. автора)
Из песни группы Linkin Park – «Numb»]
- …я ничего тебе не обещал, - раздельно произнес Пан, и в глазах мальчишки Алексис увидел непривычно недобрую тень, - никогда.
- А я ничего не могу с этим сделать! Не могу перестать чувствовать то, что чувствую! – Алексис почти кричал; они стояли на пустом плацу, где познакомились полгода назад, под хмурым небом Среднего Сектора: Пан отчего-то в школьной форме, сам Мастер – почти в штатском, черной водолазке и камуфляжных серо-желтых штанах, какие носят обычно рейдеры. Вокруг них – ни души, словно человечество вымерло, и они двое остались последними на всей Земле, только черные тучи сумраком затягивали горизонт.
- А хотел бы? – Глаза Пана горели тем самым зеленым огнем, что выдавал в нем злость или обиду, с которыми так непросто было совладать, - хотел бы, что б ничего этого не было?
Слова эти отозвались в Алексисе гулко и пусто, словно удар колокола. Как, как, провалиться ему на месте, мальчишка умеет задавать именно те вопросы, на которые у него самого всё еще нет ответа?..
- Я не знаю, - просто и очень тихо выдохнул Алексис, встречая этот взгляд своими синими глазами, - иногда мне хочется ненавидеть тебя за то, что ты сделал с моей жизнью, иногда – ненавидеть всю прошедшую жизнь за то, что в ней никогда до тебя не было самой жизни. Чего ты хочешь услышать от меня?
- Только правду, - прошептал Пан. Хоть глаза его всё еще зло горели, губы, которые он нервно облизывал, явно готовы были в любой момент дрогнуть, - только не притворяйся, что тебе всё равно. Мне…
Резкий звук нового сообщения, донесшийся откуда-то из-под подушки, заставил Алексиса, едва не подскочив, вынырнуть из омута этого странного сновидения. Грёбаный сон, грёбаное подсознание и грёбаное утро. Кого там еще несет?
“Доброе утро, Мастер” - жизнерадостно известили входящие сообщения. Алексис упал лицом в подушку и вымученно улыбнулся. Проклятый мальчишка. Проклятое утро. Ладно, в честь Дня Славы Империи он даже не станет устраивать ему втык за такую дурную легкомысленность. Наверное, целой жизни не хватит, чтобы произнести вслух все то, что стояло за этими тремя словами. И уж тем более на фоне такого откровенно издевательского сна.
