- Привет. Занят, отвлекаю? – Как всегда сухо и суетливо начал он, невольно заставляя Алексиса несколько напрячься.
- Да нет, тесты составляю.
- Ооо, А я как раз по ним хотел кое-что прояснить. Ты в первой части делаешь по главам или по приоритетности? Мне для таблицы и графика надо быть в курсе. Сколько уже готово? Потом кинешь сверить? – Поток вопросов полился из мобильного как вода из лопнувшей трубы, в извечной манере Оурмана, и Алексис позволил себе немного расслабиться, понимая, что звонок напарника действительно относится к учебной части, а не выяснению их личных дел. Даниел тем временем выдержал несколько секунд тишины, давая Алексису шанс ответить по всем озвученным пунктам, а затем спросил. - Как думаешь, кто отличится?
- Артур, - не то задумчиво, не то безразлично, но весьма уверенно отозвался Алексис, - или Колин. Но точно не Кир. И не Стеф.
- …и не твой Вайнке, - подвел черту напарник.
- Такой же мой, как Кир – твой, - холодно произнес Алексис, запоздало понимая, как крупно сглупил, попавшись в ловушку напарника, заострив внимание на одном несчастном слове, а на другом конце трубки, спустя долю секунды, послышался едва различимый долгий выдох.
- Все-таки ты кретин, Брант, - холодно произнес Даниел, - полнейший кретин. Ты что, все еще не уяснил и не понял сам? Ты не имеешь права на то, что творится в твоей башке, Брант – и никто не имеет. Только у меня нет доказательств против тебя, настоящих доказательств, а не пустых слов, над которыми кое-кто не успел вовремя подумать головой. Не давай мне их в руки, слышишь? Я не собираюсь идти против Святой Империи лишь из-за того, что один болван пошел наперекор собственным мозгам, я тебе это уже говорил и буду говорить до тех пор, пока ты не убедишь меня в моей неправоте. Или пока сам не погоришь с поличным.
- Так зачем повторять? - Кажется, где-то внутри, в самой глубине, Алексиса бил озноб, причем озноб отнюдь не нервный, но куда более злой на то, каким поучительным и снисходительным тоном говорил с ним напарник.
- Чтобы лучше отложилось, а то вдруг мозги совсем откажут, - отрезал Даниел, словно подводя итог разговору. Алексис невольно поежился, радуясь в глубине души, что Мастер не может сейчас видеть его вживую.
Все же, какая бы холодная война ни разыгралась между ними теперь, как ни крути, а мастер Оурман – честный парень, с этим не поспоришь. Иначе Бранта, наверное, здесь бы уже не было… Признаться, он чувствовал себя совершенным заложником – и своего напарника, и обстоятельств, и не было даже ни сил, ни времени обратить взгляд внутрь себя, на собственные мысли, кипевшие все так же яростно, несмотря на все буйство событий, происходивших вокруг него, за всеми которыми надо было успевать, следить и больше ни за что не позволять ситуации выходить из-под контроля. Проверки технического обеспечения после обесточки, первокурсники со своими переездами и общежитиями (благо, не все рвутся обсудить с ним, Первым Мастером, каждую мелочь своей жизни, как этот Вайнке), составление проверочных тестов, третьекурсники с выбором профиля дальнейшего обучения, которые, хотя под его руководством уже не учатся, всё равно за советами идут почему-то к нему… Голова шла кругом в водовороте рабочих забот и как всегда смертельно болела в самые неподходящие для того часы.
- …Брант, даже если закрыть глаза на то, на чем я тебя ловлю второй раз, ты слишком много им позволяешь – в частности тем, что говоришь с ними на равных.
- Опять ты о старом? – Устало выдохнул Алексис. - Важно не то, как я говорю с ними, а как они говорят со мной. – «Оурман, всё-таки ты упёртый зануда». - Поверь мне, в их жизни будут самые разные люди, и не все из них станут вести себя по Уставу - вот тогда-то они и вспомнят меня.
- Брант, нужно быть жёстче, они должны уже сейчас, сразу понимать, что к чему, разве нет? А ты с ними обращаешься как… однокурсник, а не Мастер.
- Даниел, мне нужно их узнать - максимально быстро и глубоко проникнуть в их головы, а с ними это возможно только в неформальном общении. Ты, правда, думаешь, что хотя бы один из них покажет настоящего себя какому-то левому Высокому? Я имею полное право сам решать, как мне с ними общаться.
- Ты просто пользуешься привилегией своей фамилии. Но если что-то случится, Брант, даже на твою фамилию просто закроют глаза, это ты понимаешь?
Вот только не надо про фамилию, а? К счастью, последние слова Мастера Оурмана оказались приглушены короткими гудками звонка на второй линии, тем самым давая Алексису отличный шанс закончить этот ставший внезапно не самым приятным разговор.
- Ладно, отбой, мне кто-то еще звонит. Потом обсудим, - сухо бросил Алексис, почему-то чувствуя себя совершенно втоптанным в грязь, и, оторвав мобильный от уха, коснулся клавиши переключения. Знает же Оурман его слабые места… Негромкий, чуть отдававший нездоровой хрипотцой мужской голос встретил его почти в тот же самый миг.
- Алло, Мастер Брант?
- Да, здравствуйте. - Алексис не мог узнать голоса, и напряжение словно бы неприятным покалыванием проникло во все его тело.
- Берген, Кристоф Берген. - Неудивительно, этого наставника Алексис и правда знал неважно. - Мастер Брант, срочная мобилизация из Совета, слушайте меня внимательно, но не смейте ничего предпринимать, пока Вам лично не будет приказано. Час… Уже почти два часа назад было совершено покушение на жизнь Всеединого Владыки. Он жив, хотя и ранен, хвала Империи, не так опасно, как мог бы быть в данной ситуации. Террористы захвачены и обезврежены, о них, однако, я сейчас не могу говорить многого, что сказать стоило бы, особенно именно Вам… - в четком и до настороженности серьезном голосе Кристофа можно было услышать далекий отзвук досады. - И все же мой долг - сообщить то одно, что Вам действительно крайне необходимо знать сейчас: в числе преступников, мастер Брант, был Ваш кадет из нового набора. Вас скоро вызовут. Готовьтесь.
========== Глава 15 Метаморфозы ==========
Girl,
You lived your life like a sleeping swan
Your time has come
To go deeper*
[*Англ. «Девочка, всю жизнь ты жила как спящий лебедь,
Пришло время для чего-то большего» (пер. автора)
Из песни группы The Rasmus – «No Fear»]
Наверное, если бы Ладу спросили, как она решилась и зачем она это делает, она бы не смогла ответить. Сумасшествие того вечера все еще четко стояло перед глазами девушки: как и что (о, расколоться Империи!) она позволила себе говорить там, вдохновленная пьянящей дикостью свободы, как зачарованно смотрела на нее Ия, которой так восторгается она, Лада, сама, и как выползала на четвереньках из двери предтамбура, словно пятилетний ребенок, чтобы увидеть сквозь более редкие стволики кустов, есть ли во дворе школы люди в столь поздний час, и как почти бегом бежала домой, одна, чтобы успеть вернуться в последние минуты комендантского часа, придумывая на ходу какие-то неловкие версии, почему она не купила ничего в магазине, в который, якобы, ходила…
Еще очень долго после этого лежала Лада Карн в своей постели, глядя широко распахнутыми глазами в темный потолок, и сердце по-прежнему колотилось бешено громко, словно желая разбудить тихо посапывающую под боком Ину, не давая уснуть и самой девушке. А завтра снова вставать ни свет, ни заря, месить тесто… Странно, но привычная для неё жизнь, день за днём складывающаяся из часов, проведенных на работе, и часов, проведенных с семьей, сейчас казалась девушке безумно далёкой и нереальной, словно это в ней что-то было не так, а не в безумии подземного бункера и не в тех страшных словах, которые она позволила себе так опрометчиво произносить вслух. Сон все не шел, напрочь выбитый волнением от пережитых эмоций. Теперь, в очередной раз вспомнив реакцию родителей на ее ложь насчет закончившегося молока в первом магазине и закрытого второго, что чуть дальше, а не во дворе, - а именно безоговорочную веру ее глупым словам и ни одного лишнего вопроса, - девушка осознала одну очень странную, даже поразившую ее мысль: у них нет повода не верить ей, она же их не обманывала прежде. Всегда законопослушная, тихая, как и положено женщине, совершенно безропотно покорная, всегда и всюду пунктуальная, исполнительная и… А что, если на самом деле она не такая? Что, если девчонке удалось и саму себя убедить так, что она поверила, не заметила, как слилась с этой ролью, столь глубоко ненавистной и претившей ей на деле… Новая тревога закралась в сердце Лады, тревога и удивление: что, если все это, все эти семнадцать лет - не более чем самообман, а сама она – совсем не такая, и способна на что-то большее, чем тихо вянуть и угасать в бесцветном мире Среднего Сектора?.. Хотя на что бы?
