[*Из песни группы СПЛИН – «Совсем другой»

]

На самом деле Лада не была уверена, что когда-то в жизни – осознанной, разумеется, жизни, - при ком-то плакала. По крайней мере, память подобных воспоминаний ей милосердно не предоставляла. Нет, ну случалось, конечно, чего греха таить, в начальной школе, пару раз закрыться в кабинке школьного туалета и размазать по щекам это странную соленую жидкость из глаз, но это было, разумеется, тайком, беззвучно, чтобы не нашли и даже не заподозрили. Но теперь… Ощущение было такое, что странная двойственность, терзавшая девушку все эти дни, куда-то сама собой испарилась, улетучилась, и осталось одно лишь спокойствие, светлое, до краев наполняющее сердце. Смешно, но, собираясь с духом на этот разговор, эту речь, столько раз обдуманную и мысленно проговоренную про себя, Лада как-то даже и не рассматривала вариант, в котором оказывалась не права в собственных выводах, в котором Ия не была бы внедренной – а чего мечтать о несбыточном, когда реальность нечасто это поощряет? И теперь она совершенно не знала, что делать и как быть – теперь, когда жизнь, кажется, несмотря на всю шаткость её нынешнего положения, всё же не утратила своего смысла…

Лада так и стояла, не в силах выпустить Ию из своих объятий, всё ещё потрясённая – её словами, своими слезами, бесконечным теплом в груди, да и по-прежнему самим фактом того, что за ними не наблюдают камеры, и что ощущение это, оказывается, неимоверно отличается от того обычного, что она, уже не задумываясь, привыкла испытывать каждый день. Время, словно бы замороженное в моменте, постепенно начинало оттаивать, возвращало свой ход, снова перенося девушку в привычный ей мир – где всегда было страшно сделать лишнее движение, - и теперь два этих чувства равно боролись в ней:

Отпустить или остаться, рискнув.

Сколько еще продлится темнота?

А если кто-нибудь придет?

Или Ия всё-таки играет, и ей, Ладе, теперь точно крышка?..

Не сдержав тяжелого вздоха, девушка выпрямилась и выпустила новообретенного друга из своих рук, скользнув пальцами по плечам девушки. Та лишь улыбнулась едва заметно самыми уголками губ – или даже одними глазами, поди разбери тут… Глаза, конечно, к темноте привыкли, да только вот по голосу, и телу хотя бы как-то ориентироваться в эмоциях Средних всегда было куда проще, нежели в каменной маске лица, так что освещение тут все равно не помощник. Откуда-то издали, сверху, раздался приглушённый, но гулкий стук, а следом за ним словно бы голоса, едва различимые, заставившие обеих девушек одновременно вздрогнуть и обернуться.

- Кажется, кто-то в лифте… - почему-то уголка губ Лады коснулась едва уловимая улыбка, блуждающая и растерянная.

- И чем мы им поможем? – Мягко отозвалась Ия, всем своим тоном словно говоря на самом деле: «Я никуда не пойду, останусь здесь с тобой, и пусть они делают, что хотят».

- Вот так, наверное, и избавляются от всяких нерациональных страхов, - неожиданно для себя укоризненно съязвила вторая девушка и почему-то подумала, что, окажись они в том проклятом лифте сейчас, Ия бы наверняка не испытывала тех неприятных ощущений, что всегда. Хотя с чего вдруг такая уверенность? Может, этот страх бы, наоборот, лишь всё испортил? А вообще странно, неужто и правда достаточно лишь отключить камеры наблюдения, и все, кто в ином случае пришёл бы на помощь, разом закроют глаза и вот так пройдут мимо, когда она тебе понадобится? Или просто счастье – такой невероятный эгоизм, что не оставляет места самоотверженности и следованию долгу?

- Лада, я ведь тебе… Вам… тебе хотела показать кое-что, - тем временем начала Ия нерешительно, прогоняя прочь разом все сомнения девушки, - затем и весь этот разговор начала, хотя и странный он вышел… – Ия выглядела смущенной и растерянной, но без болезненной нервозности, которую так часто можно было заметить в повадках Средних. Выглядела она утомлённой что ли, или просто такой же опустошённой, как и сама Лада, опустошённой этим странным вихрем чувств, непривычных и каких-то почти нездоровых в своей иррациональности. - Только если не боишься. - Шёпот Ии звучал так твердо, а вместе с тем так безоглядно опрометчиво, что Лада даже на какую-то долю секунды засомневалась, а не боится ли она, действительно, даже сама еще не зная, чего именно, и тут же замотала головой, все еще глядя в чернеющие в темноте проходной огромные зрачки Ии.

«Алло, Анна, Анна, слышишь меня?» - Громкий голос и темный силуэт прошедшей по двору мимо распахнутой двери их подъезда женщины с мобильным телефоном заставили девушек вздрогнуть.

- Разве что может быть страшнее сегодняшнего дня? – Выдохнула Лада, качнув головой и закрывая на мгновенье лицо руками, едва только женщина скрылась из вида и ледяные тиски испуганного напряжения отпустили девушку. - Я словно десять лет прожила за него один…

- И правда, - откликнулась Ия, в очередной раз окидывая проходную мимолетным, но весьма пристальным взглядом, словно невольно ожидая увидеть кого-то, затаившегося в темном углу.

- Прямо сейчас покажете? – Лада заметно оживилась, выражая всем своим видом готовность действительно мчаться куда угодно именно теперь, сквозь тьму и бурю, а потом тотчас поспешно и так привычно потупила взгляд, заметив в лице собеседницы какое-то словно бы отеческое умиление. И почему она себя такой дурой набитой чувствует теперь, когда эта девушка знает о ней так… непростительно много? Нет, нет, решительно не может быть, чтобы она была подставной. Хотелось даже замотать головой, лишь бы только прогнать эти жуткие, почти неприличные мысли из своей головы. Подставные точно не такие! Подозрительные, закрытые или… Святая Империя, да откуда ей знать, какие на самом деле шпионы Высокого Сектора?

Но Ия все равно точно не такая.

Точно.

- Нет, не сейчас, - казалось, в голосе отвечавшей слышалась не то досада, не то разочарование, - сейчас не выйдет, хотя я и собиралась… - она немного замялась, по всей видимости, сомневаясь, насколько много готова выдать Ладе своих секретов, - я напишу, когда возможно будет, хорошо? – От прикосновения ее рук, всё еще полуобнимающих девушку за плечи, было, несмотря ни какие внутренние споры и сомнения, как-то невероятно тепло и хорошо, как-то доверчиво, неслыханно… - Так что ждите от меня странных посланий между строк. - Ия, кажется, заметила, что всё еще сбивается с этого внезапного «ты» на привычное, безжизненное «Вы», губы ее нервно дрогнули, и лица коснулась робкая, сдерживаемая, а вместе с тем безумно настоящая улыбка, мигом изменившая и преобразившая ее едва различимую в темноте внешность. - Ну, ты же умеешь такие читать, да? – Снова пытливый взгляд и сомнение в голосе.

- Угу, - закивала Лада так спешно, будто могла тем самым задержать странное видение перед глазами. В деле заумно зашифрованных посланий она, конечно, едва ли так уж блистала, писать-то особо секретного было за все эти семнадцать тухлых лет считай, что некому, но уж прочитать-то и понять, авось, сможет. - Вы… Ты же меня найдешь? Ну, в сети или по базе дома… - язык отчаянно не слушался, комкая и путая слова, так глупо и неловко, когда Ия снова привлекла её к себе в крепком объятии:

- Уже сто раз нашла, - выдохнула она, всё еще улыбаясь.

***

Кто мы?..

Незнакомцы из разных миров

Или может быть, мы –

Случайные жертвы стихийных порывов?

Знаешь, как это сложно – нажать на курок,

Этот мир так хорош за секунду до взрыва*

[*Из песни группы Flёur – «Русская рулетка»]

- Сюда, – шепнул Мастер, резко свернув за угол, в какой-то короткий, темный аппендикс бесконечно длинного, едва освещенного коридора, железной хваткой дернув Пана за собой, за металлическую дверь с табличкой «эвакуационный выход», втолкнул на тесную лестничную клетку, уходящую решетками на бесконечное число этажей вверх и вниз, и так же резко затворил за собой дверь, повернувшись к Пану.

- Какого… Ты с ума сошел? – Мальчишка смотрел на него непонимающими, чуть испуганными глазами, и сердце билось бешено быстро, словно за ними была погоня, а они чудом нашли спасение своим жизням. «Ты», «Вы» - уже не важно. По лицу Алексиса ходили тени от красной лампочки аварийного освещения, с тусклым подрагиванием озарявшей то странное место, где они оказались, а глаза, казавшиеся почти чёрными, и правда блестели совершенным безумием, столь непохожим на обыкновенную сдержанность Высокого.