Две двери, два ключа.
Ни души. И сломанные камеры.
Что-то в груди недобро ёкало от этих мыслей – а мысли были ой какие заманчивые, почти что даже соблазнительные, словно какой-то необъяснимый голос нашептывал на ухо эти порочные уговоры…
«…предполагает возможное повышение цен на все натуральные продукты питания…» - вещал бездушный женский голос с экрана на стене, словно где-то на периферии сознания, но Ия уже не слышала его: только два ключа на колечке в кармане холодили металлом ее пальцы, будто высасывая из головы все рациональные мысли. Подумать только, как быстро и внезапно все закрутилось (что «всё», интересно?): на следующий же день после проверки электротехников Ие в приёмной директора выписали официальное разрешение по вопросу бомбоубежища, тонко, но вполне ясно намекнув, что, тем лучше, чем меньше голов узнает об этом, казалось бы, таком простом мероприятии. А теперь на дворе уже первое июля, почти неделя прошла, а она все сомневается, насколько игра стоит свеч, и не окажется ли в итоге это мнимое убежище не более чем захлопнувшейся мышеловкой… Девушка снова запустила пальцы в карман штанов, нащупывая словно бы успокаивающий металл ключей, пару раз переключила второй рукой каналы. В общем-то, какая разница, что играет, если всё равно смотришь не ты, а только видеокамеры за твоей спиной?
…и отца сегодня опять не будет допоздна, - вернулись мысли все к тому же тревожному вопросу, - а, значит, не будет и тупых расспросов, если она вдруг сорвется и куда-то уйдет ни с того, ни с сего. Его вот она, между прочим, не расспрашивает так, когда он снова куда-нибудь исчезает из дома! Признаться, первый учебный день в школе немного утомил и даже вымотал девушку, но любопытство и соблазнительный шепот за левым плечом одержали верх. Стараясь выглядеть как можно более сдержанной, Ия посмотрела на часы, словно ей действительно пора было выходить, неспешно поднялась с дивана, выключив телевизор, переоделась в своей комнате в уличное платье с неизменной ненавистной шляпкой, жаркой и неудобной, и вышла из квартиры, мысленно равно проклиная себя и желая себе самой большой, какой только возможно в этом мире, удачи.
Горячее летнее солнце едва зашло за горизонт, и душные сумерки опускались на улицы одиннадцатого квартала Среднего Сектора, погружая его в атмосферу сонливой усталости начавшейся учебы для подростков и очередного рабочего буднего дня для взрослых. Людей было немного – большинство, наверняка, как раз только-только вернулось с работы и ужинает перед вечерним выпуском новостей. Ия невольно поежилась от этих мыслей: всё-таки есть свои плюсы у должности младшего учителя, хотя бы рабочий день не стандартные десять часов, а немного меньше, и можно кое-что дома сделать, не засиживаясь на виду у всех в тесной учительской… Да и вообще, то «окна» между уроками, то еще что… А деньги получает примерно такие же, что все. Нет, с таким моментом как работа ей в жизни определенно повезло. Хоть с чем-то, ага.
Однако с каждым шагом, что приближал девушку к заветной двери, Ия все сильнее и сильнее чувствовала себя… неблагонадежным, преступником, которого уже за одно только выражение лица и нервные повадки смело можно загрести на допрос. Страх и сомнение всё сильнее и сильнее сжимали ее сердце, она еще раз кратко обернулась по сторонам и продолжила путь – идти оставалось немного. Есть такие странные слухи – среди детей, конечно, взрослые слишком заняты, чтобы такими глупостями забивать головы себе, - слухи, что прежде, когда Империи еще не было, а все люди были Низкие, вернее, дикие (вот уж точно, какой нормальный взрослый о таком думать станет, да еще и говорить вслух?), люди с такими, как у нее, Ии, повадками сейчас, звались ворами и чинили всякое беззаконие. Девушка, конечно, с трудом могла себе представить, как такое возможно – взять, например, чью-то чужую вещь, если она была оставлена без внимания хозяина, а уж тем более её отнять силой, или ударить проходящего мимо человека… Ия невольно поежилась и снова мельком оглянулась – словно дикие были где-то прямо за её спиной, готовые в любой момент зачем-то на нее напасть и что-то отнять, было бы что, - и поспешила через косую аллейку позади школьной территории, срезая часть пути по асфальтированному тротуару. С другой стороны, ведь как-то же они жили – дикие, - да и до Империи что-то должно было существовать, то безумное, уничтожившее само себя общество, в противовес которому Пророк, ставший именоваться Всеединым, как говорит Святое Слово, и учредил власть рассудка и контроль эмоций… Несмотря на мрачную дымку полузаконных недомолвок, которая окружала эту тему, Ие на самом-то деле всегда было очень интересно что бы то ни было, связанное с Низкими - не то из-за подозрений насчет матери, не то еще из-за чего… Говорят, в Высоком Секторе, в БИУ, Большом Имперском Университете, было даже целое отделение, специализирующееся на изучении Низких, но так это в Высоком! Хотя, наверное, нервы нужно иметь неслабые, чтобы день за днем заниматься такими вопросами… А тем более, не доведи Империя, отправиться на практику или наблюдения в Низкий Сектор (говорят, и такое бывает, хотя говорят-то вообще много что, дела не зная). Да уж, это вам не воспитывать в первоклашках дух Империи и веру во Всеединого Владыку… Хотя, поди их разбери, кто что говорит, и есть ли среди всего этого хотя бы десятая часть правды. Вот уж точно нездоровый интерес у нее какой-то. Но ведь учатся же как-то, и книги, наверное, должны быть… Еще в школьное время, когда Ия училась в выпускных классах, ей доводилось «случайно» разговорить отца на эту тему - и кое-что о Низких она знала получше, чем подавляющее большинство Средних, но интереса и любопытства девушки эти знания все равно не удовлетворяли. И почему-то сердце тяготила уверенность, что в вопросе диких всё вовсе не так просто, как представляется массам, в чьём сознании они лишь недоразвитые отбросы здорового общества.
Девушка свернула за угол трансформаторной будки и, скрывшись в ее тени, еще раз мимолетно окинула взглядом округу – кажется, никого… «Ия Мессель, ты в своем уме?» - Надрывно кричал в голове здравый смысл, всё громче с каждым шагом, и до жути хотелось зажмуриться и заткнуть уши, только чтобы заглушить его хотя бы ненадолго. И вообще, чего ей прятаться, когда у нее подписанная доверенность на руках? Только подозрения на себя навлекает, дурная голова…
Вторую дверь, что вела из тамбура непосредственно в главное помещение, открыть оказалось многим сложнее, чем первую, входную – и по весу она была почти совершенно неподъемной, и тугими ключами старого образца с непривычки пользоваться оказалось куда труднее, чем девушка ожидала, особенно действуя в темноте, подсвечивая скважину экраном мобильного.
Щелчок за щелчком выключатели по левую руку зажгли ряды тусклых, разгорающихся постепенно ламп на невысоком потолке. Медкабинет, черный ход и… кажется, дизельная (или электрощитовая? Ия едва ли могла различить глубокие значения этих слов) – в этих комнатах, со слов ремонтников, всё было в порядке с камерами, а, значит, появляться там не стоит. Санузел был точно безопасен, как и главное помещение для укрываемых, в котором девушка находилась; оставалась вентиляционная, если Ия правильно запомнила ее название, которая, кажется, тоже в порядке, хотя и не очень-то ее вообще интересует, и продовольственная. Любопытный, кстати, момент, правда ли там есть еда, но про работу камер никак не вспомнить, да и не пойдет же она вот так с порога еду искать в полузаброшенном бункере… Ия Мессель задумчиво качнула головой, отвечая собственным мыслям, и направилась осматривать пыльное царство, в котором очутилась.
Длинные лавки перемежались с такими же длинными столами, какие-то нелепые металлические нары были укрыты сильно запыленными, темно-коричневыми одеялами, местами потрепанными молью. У дальней стены, помимо еще пары дверей (а как вообще различить, которая из них в какое из названных помещений ведет?) – шкафы и большие тумбы с ящиками, больше похожие на огнеупорные сейфы, нежели на нормальную мебель. Ладони сразу же стали черными от одного лишь прикосновения к ним. Ия присела на корточки и нерешительно открыла один – со страшным скрежетом, прорвавшим непроницаемую тишину, укутывавшую подземелье, словно толстое одеяло. Только теперь девушка и обратила на нее внимание – никогда прежде, пожалуй, ей не доводилось слышать подобной, нарушаемой лишь собственным дыханием, словно уши заткнули ватой. В ящиках она нашла противогазы, перчатки и что-то еще, вероятно, тоже какие-то средства личной защиты, запечатанные в большие, плотные целлофановые мешки с номерами и штрих-кодами.
