- Рядовой Лоу, она очнулась!

- Пусть, - отозвался издали первый, словно бы небрежно махнув рукой, - теперь уже не принципиально. – Фургон вздрогнул под чьими-то шагами, клацнул закрывшимися дверями и тронулся с лёгким толчком. Интересно, Ия сейчас где-то рядом? А потом – так странно – был звук тяжелого удара, словно металла о металл, и что-то вокруг изменилось, потому что машину перестало трясти по вечно разбитым, ущербным дорогами, а гул еще двух ярусов дороги сделался ощутимо тише. Стараясь оставаться максимально расслабленной, как будто еще не до конца пришедшей в себя, Лада чутко прислушалась к своим ощущениям, что с закрытыми глазами оказалось не так-то просто. Где же они?..

Когда фургон остановился, всё тот же молодой голос по правую руку от нее спросил, очевидно, обращаясь к своим спутникам – или спутнику, этого девушка не знала:

- А с ней как?

Так значит, Ия тоже здесь? Мгновение восторга резко сменилось уколом тревоги: но с ней что-то не так?

- Выходите. – Сухо отозвался тот, не отвечая на заданный вопрос. Наверное, это Лоу, Альберт Лоу.

Сильные руки помогли Ладе выбраться из кузова, не снимая повязки с глаз, провели несколько метров по улице, пискнув картой, открыли дверь и подтолкнули девушку внутрь.

- Шестнадцать ноль пять, «А+». – Коротко произнес голос всё того же человека, что сопровождал её всё это время, обращаясь к кому-то, кого Лада так же не могла видеть. Ответа не последовало, но последовал шорох, вслед за которым поток новых звуков словно влился в тихое помещение – очевидно, открылась дверь, в которую они тут же вошли – или вышли?

Лифт ехал совсем недолго, этажа, наверное, четыре, не больше, после чего её вели куда-то еще: поворот налево, долгий коридор, направо и снова налево, это Лада специально запомнила со всей тщательностью.

Интересно, «Шестнадцать ноль пять, «А+»» - это её конвоир или она сама теперь?

В конце пути была эта белая комната.

Странно, но только теперь мысли девушки вернулись к событиям ушедшего утра (интересно, а сколько сейчас времени, длится ли этот бесконечный кошмар день или уже ночь?..), к пустому тайнику в подсобке павильона. Странно. Осознания того, что всё кончено, не было, не было ни истерики, ни ужаса, ни тоски…

«Мы старались, Ия. Мы ведь, правда, так старались…»

Было спокойствие. И грусть. Надежда, что там, за этими стенами, есть кто-то, кто завершит начатое. Что, даже невысказанные, их слова были услышаны. Лада улыбнулась, блуждая взглядом по потолку. Завтра будет истерика. Завтра будет безысходность, завтра будет ужас. Сегодня же есть только спокойствие – не бесчувственное, настоящее. И вера в то, что они, правда, делали всё, что могли.

Йонас, которого она успела увидеть один раз в жизни, так похожий на головастика. Малышка Нарья. Мама и папа. Ия Мессель, девушка, которую она любит всем сердцем. Которую будет любить до конца, даже если никогда больше не встретит.

Если закрыть глаза, их всех так просто увидеть.

«Знаешь, Ия, а мне кажется, у нас всё-таки получилось», - прошептала она, обращаясь к тишине белой комнаты.

***

- Я тебя точно когда-нибудь убью, Брант, чтоб тебя! - Пан со стоном опустил лицо на руки, едва сдерживаясь, чтоб не повысить и без того звенящий, срывающийся голос. - У меня как вся жизнь перед глазами прошла! Трындец… - облегчение, злость и остатки испуга смешивались внутри мальчишки убийственным коктейлем, не дававшим совладать с колотившей всё тело дрожью. - Я чуть кони из-за тебя не двинул…

- Прости. - Примирительно произнес Алексис; голоса его, кажется, коснулась улыбка. - Правда, прости. Я не хотел тебя так пугать. И не стал бы, если бы можно было по-другому. Прости, так они хотя бы не станут теперь тебя искать…

- Что? - Пан поднял глаза на Высокого. Кажется, только сейчас смысл происходящего начал слабо доходить до его сознания.

- Я говорю, что нет большей гарантии безопасности, чем заграбастать тебя под видом рейдеров на глазах у нескольких десятков гражданских, - Алексис снова выглядел собранным и серьезным как никогда, хотя и непривычно было видеть блеск этих глаз из-под низко надвинутого коричневатого капюшона, - никому в голову не придет тебя искать после этого. Какое там, вообще о тебе вспоминать лишний раз. А это сейчас лучшее, что можно придумать - просто исчезнуть.

Звук приглушенного удара, прозвучавший внезапно где-то совсем рядом, заставил Пана, и без того взведенного, заметно вздрогнуть.

- Это восточные ворота, - мягко пояснил Алексис, положив руку на плечо мальчишки, - мы выехали из Высокого. – Слова эти отдались где-то в глубине черепной коробки гулким эхо, разогнав последние из витавших там мыслей; ощущение абсолютной нереальности и невозможности происходящего словно держало непослушное тело в невесомости. Так это всё, что, правда?

- Алексис… что происходит? – Пан вдруг почувствовал себя безумно уставшим, едва в состоянии ворочать языком, чтобы произнести эти слова. Где-то изнутри его по-прежнему колотило крупной дрожью.

- Послушай, тебе что-нибудь говорит имя Николаш?

- Ммм, - задумался на несколько секунд мальчишка, пытаясь собрать в одну кучу растекающийся студень мыслей и собственного тела.

- Это очень важно, пожалуйста, подумай.

- Да. Его Антон как-то упоминал. По телефону. Говорил, вроде, что от Николаша нет новостей. Только не помню, плохо это или хорошо, хотя он говорил. А что?

- Давно?

- В ноябре примерно. После Дня Славы Империи. Или позже…

- Хорошо. Это очень хорошо. Значит, хоть тогда они еще не знали… Спасибо.

- Объясни, может, в чем дело-то? – Едва ли мальчишка сам был уверен, так ли ему интересно узнать, или же единственное, чего он хочет сейчас, это чтоб его просто оставили в покое и больше не трогали.

- Всё плохо, Пан. Я еще не разобрался. Хотя едва ли уже разберусь…

- Так хорошо или плохо?

- Не знаю. – Качнул головой Мастер, и глаза его отблёскивали лёгким безумием. - Но мы под колпаком уже очень давно. Николаш Даниш, - прошептал молодой человек севшим голосом, - он Высокий. И всё это время Высоким и был. Вопрос только, кто об этом знал, а кто нет, но я точно не должен был знать. – Речь Мастера лилась горячо и спешно, словно он сам с трудом удерживал себя в руках. – Внедрённые могут молча наблюдать очень долго, иногда годы, считать твои ошибки, выучить тебя наизусть – и в итоге опередить на шаг, когда ты решишься, наконец, совершить нечто. Хорошие внедрённые копят информацию, а не бросаются на человека за первую же ошибку – а Ники был с нами уже около полугода, верно? Думаю, нет смысла напоминать тебе, что за эти полгода он мог в тебе, мне или нас углядеть, учитывая, что углядел что-то даже Колин. – Алексис задумчиво, даже совсем хмуро качнул головой, и глубокая тень залегла между его тёмных бровей. – Ну да, а ведь выходит логично. Может быть, дело было не в Данише и не в нашей группе, а в Антоне – он что-то просёк первым? Тогда, судя по всему, еще в начале осени… Не знаю, какими путями, но Даниша, сдается мне, тоже с его подачи могли прислать, хотя, вероятно, у меня съехала крыша, и я ошибаюсь. – Неожиданно флегматично пожал плечами молодой человек. – Но то, что они знакомы – это факт, а после твоих слов – тем более. Штоф меня никогда не любил, хотя мы с ним толком-то и не общались, или, может, завидовал просто, кто уж его разберет.

- Ну да, он нас видел вместе. Как минимум когда Кира убрали.

- И ты молчал? Чудесно…

- А что я должен был сказать? «Мастер, за мной следит мой сосед»? – Возмутился Пан. - Тогда-то? Да ты б меня послал. Как всегда. – Пробурчал он.

- Кто тут еще кого посылает обычно, - хмыкнул Алексис.

- И как много человек знает, что мы здесь? Что ты здесь… – Спросил Пан, пропуская последнее замечание своего собеседника мимо ушей. Строить теории заговора – это, конечно, занятие увлекательное, но есть сейчас вопросы и куда более важные. – Они, - мотнул он головой в сторону двоих в кабине, - а еще?