- Даниел?

- Привет, - голос напарника звучал более вопросом, нежели приветствием.

- Ну… как оно?

- Да как обычно. - Это недоумение или ему опять что-то кажется? – Нормально. Парни в сборе, мы в Высоком, всё основное уже почти закончили. У тебя что-то важное?

- Да нет, просто… - Святая Империя, что он несет?

- Слушай, если ничего срочного, я тебе перезвоню, когда закончу, хорошо? Или в Академии пересечёмся. Ты до которого часу там?

- Да, конечно… Я дождусь.

- Брант, ты из-за тех… Ну, тех?.. – Ясно, Оурман не может говорить в присутствии Средних мальчишек.

- И тех, и этих тоже. – Как-то безнадёжно махнул рукой Алексис, словно напарник мог видеть этот жест. – Ладно, перезвони, как сможешь.

- Всё под контролем. - С едва уловимым нажимом повторил Даниел, прежде чем повесить трубку, даже не попрощавшись. Кажется, после этого странного разговора Алексис почувствовал себя лишь еще бόльшим идиотом, чем чувствовал прежде. И какого дикого он сидит сейчас здесь, в горе никому не нужных, а, главное, ему самому глубоко ненавистных документов и личных дел, когда надо быть там, там вместо Даниела! Молодой человек снова тяжело опустился в своё кресло с высокой спинкой и, откинувшись, закрыл глаза, не зная, как унять тупое пульсирование, охватившее всю левую половину головы.

До начала учебного семестра меньше двух недель, а он совершенно не готов. В этом году вообще творилось что-то странное: прежде, все те недолгие два года, что он носил имя Мастера и работал в паре с Оурманом, документами, базами данных и прочей бюрократической галиматьей занимался с подавляющим преимуществом напарник, в то время как он, Алексис Брант, имел дело непосредственно с людьми, втолковывая в их, как правило, потрясающе пустые головы законы нового мира, которым отныне подчинится их жизнь – не самое благодарное, но уж точно куда более интересное занятие. Средние, конечно, вообще народ странный, но работать с ними ему всегда было интересно. Теперь же всё вдруг словно стало с ног на голову. Вот не хватало еще, чтоб и Первым Мастером действительно, как сказал Мастер Рейн, назначили теперь не его, Алексиса Бранта, а Даниела Оурмана… И будет он весь год тут сидеть, как завхоз, обрабатывая заявки о нуждах своих студентов. Даже и не «своих», а куда больше Даниела… Алексис подавил новый приступ раздражения, вспыхнувший на мгновение у него внутри. Да уж, прекраснейшая перспектива. Где-то там, за стеклостеной, через двор, в соседнем здании – рукой подать! – происходило что-то важное, что-то, где он непременно должен был присутствовать вместо того, чтобы теперь метаться по комнате как раненый медведь. Он, даже будучи мальчишкой, никогда себя не вел так неадекватно, дались же они все ему теперь… Может быть, он действительно слишком много думает о работе? Хотя как иначе? Алексис сжал зубы, что желваки выступили на его острых скулах, и, выпрямившись, взглянул на свой стол, как глядит перед битвой воин в глаза своему ненавистному противнику. Прокрутил неосознанным движением широкое кольцо Мастера на указательном пальце левой руки. Странно, но это вернуло молодому человеку чувство реальности, а долгожданный холод спокойствия вытеснил из груди непонятный и ненужный жар. Он – только здесь и сейчас, никаких «бы». И у него еще очень много работы.

========== Глава 7 С чистого листа ==========

If there’s no heart

Then there’s no pain

If there’s no mind

I’m not insane*

[*Англ. «Если нет сердца,

Нет и боли,

Если нет рассудка,

Я не безумен»

Из песни группы Oomph!! – «No heart no pain»]

Ничего не происходило.

День сменялся днем, и минуло уже чуть больше недели со дня обряда Посвящения, и уже незаметно подступил июль, такой же душащий, и ко всему еще и дождливый, но ничто не менялось. Вернее, нет, жизнь, можно сказать, кипела, и конец июня выдался почти что даже богатым на события, ведь в конце июня Лада в очередной раз бросила едва найденную работу и принялась за поиски новой, где заработная плата соответствовала бы приложенным усилиям хотя бы чуточку больше… Стараясь не слушать родительских комментариев на этот счет и не думать о том, как вообще быть дальше, Лада попросту не знала, куда девать себя. Что бы ни происходило в её жизни, на деле ничего не менялось, и это-то угнетало девушку больше всего. Жизнь никогда прежде еще не казалась ей настолько пустой и бесполезной, да и, пожалуй, никогда прежде вопрос, как же быть, не стоял перед ней столь остро и даже болезненно. В кои-то веки девушка проводила много времени с сестренкой, но ничто, даже это, не спасало от разрастающейся внутри пустоты. Постоянные, едва ли не ежедневные вызовы в бюро занятости утомляли Ладу всё сильнее и сильнее, заставляя руки опускаться вместо того, чтобы давать хоть какую-то надежду на разрешение проблемы. Настроение было, откровенно говоря, такое паршивое, что выправить его категорически не получалось, какими бы мыслями девушка ни пыталась себя отвлечь. Родители, даже и мама, что про отца говорить, словно напрочь отказывались понимать происходящее, лишь продолжая пилить наставлениями о том, что делали «они в её-то возрасте», и тихо сетовать вечерами после работы на непутевую дочь. Спасибо, хоть про замужество вроде перестали говорить, хотя, что уж там, Лада, кажется, и на него была почти что согласна – терять нечего, и разницы никакой. В определенный момент девушка просто поняла для себя, что по-настоящему сильно ей хочется лишь одного: спрятаться в какой-нибудь самый дальний угол и просто тихо исчезнуть из этого мира, не оставив за собой и следа. Как исчезла Лора и как исчезнут рано или поздно мама, папа, Ина и все, кто теперь окружает её каждый день.

Было, однако ж, в этом состоянии и нечто иное, что Лада находила крайне странным и сбивающим с толку: о своих сомнениях ей хотелось говорить. Хотелось рассказать и услышать в ответ нечто большее, чем холодные уставные стандарты, которыми вечно сыпали её родители вкупе с никому не сдавшимися поучениями, от бесполезности которых уже только взвыть и оставалось. Хотелось говорить и (вот уж, правда, верх бредовой дерзости) быть понятой. Отчего ей прежде такое и в голову не приходило?

Дни шли, тянулись нескончаемой серой вереницей падений – без взлетов, хотя Лада едва ли могла ответить сама, как такое возможно, - а она продолжала мучить себя странными вопросами и сомнениями, ковырялась в себе, всё пытаясь понять, откуда такие мысли в ее голове…. Пока не докопалась, спустя вот уже добрых дней пять, встретившись в коридоре с соседкой из 19-03. С того дня - 21го июня – это случилось впервые, да и то к Ладе уже приехал лифт, и она поспешила скрыться, зная, что вторая девушка пойдет пешком… Видеть Высокую не хотелось. Лада все еще не могла понять и поверить, как сильно, оказывается, влияет на человека его статус и положение – Высоких, кроме комендантов ВПЖ, разумеется, ей в её еще недолгой жизни встречать доводилось раз-два и обчелся, как, в общем-то, и подавляющему большинству обычных Средних. И что вообще может понадобиться Высоким на территории Среднего Сектора – да так, что бы здесь еще и поселиться? Как ни крути, а ничего иного, кроме внедрения и слежки Ладе в голову не приходило.

Высокие ей всегда представлялись существами какими-то полумифическами, про которых говорилось если не шепотом, то уж точно в полголоса – это про обычных, что уж говорить о наделенных властью и должностью. «Обычных» Высоких, слово-то какое… Такие вообще бывают? Даже звучит смешно, правда, смеяться как-то вовсе не тянуло, особенно если мысли шли дальше, возвращаясь к новому соседству, ставшему так внезапно ужасно болезненным. А ведь она только что, буквально вчера, готова была уже признать, что испытывает к этой странной девушке даже некую симпатию…

Лада вдруг поняла, что еще было «не так»: подумать только, какой дикий спектр эмоций за считанные дни заставили эти две короткие встречи её испытать. Вот уж точно – «дикий», не зря так Низких зовут… Девушке вдруг стало здорово не по себе от такого сравнения: до чего докатилась, что пошла собственные мысли на них ровнять! О диких лишний раз и думать-то едва законно. И всё же… Несмотря на не отступающую летнюю жару, девушка поежилась, словно озябнув: это ж чистой воды безумие – испытывать такую бурю внутри себя каждый день. Как же у них тогда вообще голова работает (а в прочем, да, работает ли?) и когда же жить, если все вокруг такие же безумные?.. Видно, и правда она слишком еще ребенок, что никогда прежде не задумывалась о Системе как цепочке логических причин и следствий, а не некоей изначальной данности, без которой мир не выстоит.