Они ведь не знают. Ничего не знают про плакат – исчезнувший плакат, - и у них сейчас действительно нет повода для обвинений… Страх, паника и облегчение разом дурнотой кружили голову девушки, подгибали острые, худые коленки. «Ну уж нет, Лада Карн, они уйдут – и тогда хоть в обморок грохайся, а сейчас и думать об этом не смей». У них на глазах – ни за что.

Да чтоб им всем пропасть, кто мог забрать плакат?

Отчаянное желание посмотреть на любимую было ужасно сложно подавить, но озираться сейчас по сторонам казалось почему-то куда подозрительнее и опаснее. Словно сразу выдать, что они и правда сообщницы… Хотя теперь – в чём же?

- Полин, чтоб еще хоть раз я тебя взял с собой, - с холодным негодованием прошептал тем временем молодой человек, обращаясь к сестре, - мы тут не в шпионов играем, а занимаемся серьезными делами.

- Подумаешь… - Полина мечтательно закатила глаза. – А если бы там что-нибудь было?..

- Но там ничего не было. – Отрезал Корнель Курсваги, и Лада почему-то подумала сквозь шторм еще не до конца отпустившей её паники, что он, наверное, на деле неплохой парень, раз эта противная девчонка раздражает его не меньше, чем их самих. Только вот не видеть его лица за этой странной тряпкой все равно казалось как-то странно, почти неестественно и неправильно, словно она призвана была стереть из его облика последнюю тень эмоций, которая могла ненароком отразиться на лице молодого человека. – …а мы с рядовым Лоу из-за тебя с этими пустяками пропустили половину обсуждения открывающего мероприятия, а уж это поважнее будет, чем дыра в потолке. Альберт, мы идём? – Повернулся мальчишка к своему спутнику, уже, кажется, вовсе забыв о существовании двух Средних в этом помещении.

- Да, сейчас, - отозвался мужчина, не поднимая головы от экрана планшета, на котором что-то спешно строчил, и погруженный явно в какие-то свои мысли, далёкие от происходящего вокруг него, - возьми документы на всякий случай.

- Ваши паспорта, пожалуйста. – Корнель сделал пару шагов в сторону Лады с Ией, и солнечный луч, пробившийся через узкое окно подсобки, золотом зажёг его рыжеватые волосы, непослушным ёжиком торчащие в разные стороны. А ему ведь и правда от силы лет девятнадцать, даже несмотря на совсем взрослую серьезность его зеленых глаз, одинаковую и у пяти-и пятнадцати-и у двадцатипятилетних, независимо от их имперского статуса.

Девушки засуетились, шаря в своих сумках в поисках карточек паспортов. Заставить себя, подчинившись приказу, расцепить ладони, оказалось почему-то мучительно сложно, словно это прикосновение было тем последним, что удерживало Ладу твёрдо на ногах и в трезвом рассудке. Руки мелко дрожали, борясь с застёжкой сумки. Несмотря на то, что первоначальная паника ожидания неизбежного конца постепенно утихала, новое смятение успело слишком быстро занять её место. Смятение от мысли, что кто-то всё же выследил их, не то предав, не то успев спасти. Что, как бы то ни было, драгоценный план их провалился, а угроза, нависшая над двумя девчонками-бунтарями, не уменьшилась ни на каплю по сравнению даже с тем паническим ужасом, что горячей волной накрывал девушку только что.

- Лада Шински и Ия Мессель, - тихо обратился после проверки карточек молодой человек с платком на лице ко второму мужчине в серо-желтой форме, возвращая девушкам спустя пару минут их документы и больше не глядя на них, - данные сохранить?

- Да, сохрани для отчёта, - отмахнулся второй, кажется, всё еще едва слушавший его, потом вдруг пристально посмотрел на рядового Курсваги, убирая планшет в поясную сумку, - ты сказал «Мессель»?

Внутри словно что-то похолодело. Изо всех сил стараясь скрыть накатившую волну паники, Лада как можно медленнее, словно бы и вовсе не заинтересованно, перевела взгляд на Ию – та выглядела бледной и как-то очень не по-доброму решительной.

- Дочь отставного Грегора Мессель? – Взглянул на девушку названный рядовым Лоу.

- Да.

- В таком случае я вынужден вас задержать, - с холодным безразличием произнес мужчина, переводя взгляд на Ладу, - вас обеих. Корнель, вызови его сюда.

***

Домой – вернее, в общагу – в тот вечер Пан добрался поздно, почти к самому комендантскому часу, и сразу лёг спать, делая вид, что не замечает вопросительного взгляда Антона, то и дело словно невзначай на нем останавливающегося, пока мальчишка переодевался и готовился ко сну. Уснуть, правда, всё равно не получалось еще несколько часов - разговоры «Бункера» никак не выходили у Пана из головы, тяжёлым камнем давя на грудь. Думать обо всём этом, честно говоря, не хотелось. Да и какой смысл, если всё равно ничего уже не изменишь.

Святая Империя, какой же ты кретин, Пан Вайнке. Мог бы ведь и своей головой додуматься…

А в Академии на следующее утро, как и следовало ожидать, всё было по-прежнему – холодно и напряжённо. Ники болтал более обыкновенного, но никто его словно бы не слышал, привыкнув не обращать внимания на его язвительные попытки вывести хоть кого-нибудь из себя. Колин, напротив, непривычно молчал, целиком и полностью поглощенный собственными мыслями, стреляя время от времени острым взглядом по сторонам, Артур и вовсе словно бы не замечал присутствия троих в одной с ним комнате. Мастер Берген держался еще холоднее и отчуждённее, чем прежде, то и дело находя повод сделать кому-нибудь из первокурсников замечание, Алексис Брант выглядел сосредоточенным и чуть уставшим. И, чем больше Пан смотрел на него – да и не только на него, вообще всех и всё вокруг, - тем больше поражался, каким удивительным бредом стала так внезапно его жизнь. Ведь именно сейчас, подогреваемая такими свежими воспоминаниями о вчерашнем вечере, живом, полном, настоящем, эта мысль нагоняла на него тоску еще большую, чем когда бы то ни было. Стоит ли то, что он получил, что он имеет сейчас, хотя бы десятой части того, что он добровольно, совершенно бездумно отдал уже почти год назад? Даже вспоминая самые яркие и самые счастливые моменты здесь, теперь Пан не был уверен в собственном ответе, и ощущение это тянуло его на дно тяжёлым якорем. Когда же он уже перестанет сомневаться – не в себе, в тех, кто хоть что-то для него значит? Поверит ли когда-нибудь в них до конца?.. От собственных сомнений мальчишке было тошно.

Да и сколько еще дальше так – по однообразному кругу день за днем, до тошноты – всю жизнь? А если не здесь, если там, дома, в Среднем – разве что-то сильно отличалось бы? Пан еще раз посмотрел на них – мальчишек в кадетской форме, Мастера, что-то рассказывающего им по новой теме, случайно встретился взглядом с устремлёнными на него глазами Колина и понял внезапно, что дело не в учёбе в Академии, и не в каких-то из вчерашних слов Марка, не в их с Алексисом странных отношениях, и не в проклятом Антоне Штофе с его чудовищными экспериментами… Дело в том, как ужасно Пан устал всё время делать вид, что всё в порядке, всё нормально, что снова и снова он ничего не чувствует.

- Слышал, ты взял дополнительное задание. - Обратился к нему Антон, отрываясь от экрана своего ноутбука, стоило соседу только появиться на пороге их общей комнаты после занятий. Даже проторчав добрых полчаса на крыше, Алексиса мальчишка так и не дождался, хотя, несмотря на удручающее желание поговорить с ним, разговор этот сейчас ему представлялся слабо. А, может, и к лучшему это всё, чтоб не сорваться на ком не надо, слишком уж разбитым он чувствует себя весь день.

- А это имеет значение? - Безразлично пожал плечами Пан. Всё-то он знает… Как будто и правда готовил вопросы еще с самого вчерашнего вечера.

- Очевидно, имеет, раз ты согласился, когда у тебя был выбор. – Всё так же спокойно отозвался сосед. – Ты из-за него что ли вчера пропадал до ночи?

- Отчасти. – Совсем уже сухо бросил Пан, делая вид, что внимательно изучает список необходимых к подготовке назавтра глав. Как же ему уже надоели все эти домашки, кто бы только знал. Особенно когда голова и так не в ту сторону работает.

- Странно, что вам сейчас предложили этим заняться. - Нет, ну он когда-нибудь уже заткнётся? – Задание-то не для первого курса. И многие согласились?