- Во-первых, прости меня, ладно? Пожалуйста, я… я просто совсем с ума схожу, я не хотела тебя обижать, правда. – Шепот ее полился вдруг стремительным потоком, и на бледные щеки лег непривычный румянец. Хотя, может, это просто ноябрьские заморозки дают о себе знать? – Я… это все из-за Ины, - выдохнула она, наконец, - когда я поняла, что она была в шаге от смерти так неожиданно для всех, оказалось, что все остальное, всё что было, говорилось и делалось накануне и раньше, всё это уже не имело смысла. И… Я боюсь сама… так же… Уйти прежде, чем дам какой-то смысл. Поэтому я так тороплюсь, не думая. Прости меня.
«Святая Империя, что же эта девочка творит… с ней?» Каким-то грустным теплом разлилась эта мысль по всему телу Ии.
- Уже не уйдешь, - тихо отозвалась она, глядя на шагавшую возле нее Ладу, - ты уже сделала это.
Та лишь отрицательно замотала головой.
- Мало, - прошептала она, - этого слишком мало. Один, два человека… Этого недостаточно. Так вот… Я вчера просто спросила у Нины, когда мы курили, есть ли что-то, что она хотела бы изменить в своей жизни. Скажи, разве такой вопрос на что-то намекает?
- Вроде нет… - задумчиво отозвалась та. - Хотя смотря кому задавать… Да и смотря, как.
- Да. Мне тоже так кажется. Я вообще ничего такого не имела в виду, просто была подавлена немного и хотела её разговором занять, а потом уже поняла, что ведь можно куда больше… Другие вопросы, другие люди… Они ведь не стадо баранов и не роботы, как кому-то кажется… Надо просто говорить. Надо… дать им понять, что они по-прежнему люди. Если уж мы хотим действовать изнутри, а не очередным террором.
- Ты ведь помнишь, с чего всё началось? – Едва заметно улыбнулась Ия самыми уголками губ. Удивительно, как быстро мысли в её голове из хаотичного роя, навеянного горячим Ладиным шёпотом, строятся в четкую цепочку, дающую так много ответов на вопросы, так давно уже терзающие её изнутри.
- С грозы…
- Нет. Ты нажала кнопку лифта, когда мои руки были заняты, и ты меня успокоила, когда я чуть в истерику не впала в этом поганом лифте. Так что началось все с помощи и с участия. Может, и не только на меня подействует, а? Та же Рона, когда мы с ней познакомились, сказала… Да не помню я, что она сказала, я просто была первым человеком за несколько часов, кому оказалось не все равно – не до бумажек и не до «Зеленого Листа», а до девчонки, которая мёрзнет на улице и тратит своё время, пытаясь донести что-то до людей… Которым дела нет ни до чего. Святая Империя, Лада… - выдохнула она, качая головой и закрыв рот ладонью, словно опасаясь внезапно вскрикнуть. Куски мозаики стремительно складывалась в ее голове в единое целое. - Такой простой ответ перед носом, а мы всё тормозим. Или даже слишком простой? Говорить, вынуждать шевелить мозгами и помогать просто так – неужели этого правда достаточно, чтобы людям стало не все равно? Только вдвоем мы не сможем спасти всех, понимаешь? – Пытливо взглянула она на Ладу, напряженно ожидая от той всплеска протеста – которого, по счастью, не последовало. Девушка лишь кивнула неуверенно головой. - Пожалуйста, это важно понять! Но даже если прислушается и задумается хотя бы несколько человек, трое, четверо, - будет достаточно для нашей победы. Не перед Империей… перед людьми. Или перед самими собой, я не знаю, но всё, что угодно, будет сейчас лучше, чем безразличие. Лучше для всех, потому что когда тебе все равно, ты почти что мертв. А мы – живые. И все – живые! Только Система делает всё возможное, чтобы они этого не знали…
- Или другие поймут…
- Да уж… - выдохнула Ия, впечатленная всем тем, на что вывел их этот внезапный разговор, - Святая Империя, Лада, я же вообще о другом хотела тебе рассказать!
- Мм? – Лада взглянула на нее, кажется, настороженно, вмиг посерьезнев.
- Меня вчера Кай и Кая в сети нашли, говорят, пришло поручение делать плакат – ну, тот, который будет над входом в парк во время открытия. Делать-то будем вроде не мы, но их Эми просила измерить габариты, а они сегодня не смогут прийти, так что мы договорились, что я помогу…
- И?.. – в глазах Лады все еще читались настороженность и тревожность.
- Лада. – Шепнула Ия, невольно воровато оглядываясь по сторонам. Сердце, кажется, готово было в любой момент остановиться, напуганное самоубийственной идеей, родившейся в голове девушки. - А что, если мы сделаем свой плакат? Точно такой же, только слова другие. А накануне открытия заменим их… Будет трансляция, все увидят. Это ведь уже март будет, кто знает, что к тому времени случится, какими будем мы, какими будут другие… После всего, что ты сказала. Сейчас у нас есть все шансы начать, пока камеры не установили – потом будет поздно. Вот тебе и дело, кстати, за которое ты сейчас можешь схватиться, чтоб ничего больше не ждать. Спрячем, а ближе к делу посмотрим – может, и люди найдутся, может, и ситуация как-то поменяется… А если нет, если испугаемся, если безнадежно – так в крайнем случае сожжем и забудем.
Лада замерла на мгновение, потом вперила в нее пристальный, пугающе серьезный взгляд.
- Ты с ума сошла. Они же весь “Зеленый Лист” перевернут… и ликвидируют, с них станется. Будут искать тех, кто это сделал, пока не найдут. А не найдут, так всех сожрут, еще и похвастаются. Нельзя так, ребята ничего такого не сделали…
- Мы еще у ребят, кстати, не спросили кое-чего. А вообще, значит, коль припрет, сдамся только я, - глаза Ии блеснули недоброй решительностью, а голос зазвучал холодно и твердо, - а ты пойдешь дальше и продолжишь. До победного. Посмотришь на реакцию наших – или еще кого, - наверняка найдешь единомышленников… Не может быть такого, чтобы всем было плевать.
- Ни за что, - казалось, зубы Лады скрипнули, - без тебя - ни за что. Да чего я стою одна? - Голос ее задрожал отчаянием, будто все, о чем они только что говорили, непременно должно было произойти уже завтра. - Даже думать не смей меня бросать. Нам просто нужны еще люди, хотя бы несколько человек, хотя бы пара…
- Найдем. – Твердо произнесла Ия, заметив влажный блеск в глазах своей собеседницы. – До марта – найдем.
Молчание затягивалось. Девочки, с головой ушедшие в собственные мысли, шквалом обрушившиеся из-за этого безумного разговора, механически, словно на автопилоте, только перекинулись пару раз какими-то незначительными фразами по работе (в ближайшую неделю, пока не стало слишком поздно, нужно было установить над несколькими клумбами некие конструкции, напоминавшие не то палатку, не то теплицу, чтобы окончательно не заморозить уже прижившиеся растения). Руки отчаянно мерзли, а под ногами уже похрустывали иней и ледяная корочка луж. И какой в этом смысл – уже померзло всё напрочь! Даже несмотря на отдаленный гул дорог, в парке было тихо и пустынно, и Ия подумала вдруг, что таким и сохранит его для себя в своем сердце – молчаливым, безлюдным и одиноко-спокойным, как бы ни изменился он весной после официального открытия.
Натянув последний квадрат похожей на полиэтилен материи и закрепив углы, Ия глубоко выдохнула, согревая пальцы и, не успев еще оторвать глаз от земли – кажется, единственного не скользкого островка во всем парке, - как почувствовала внезапно крепкое объятие сжавшихся на ее животе рук. Горячее дыхание Лады обожгло её замерзшее ухо.
- Люби меня, - прошептала девушка как-то почти отчаянно, - пожалуйста, люби до самого конца. Я не смогу больше одна.
“До самого конца”?
- Лада… - Ия нахмурилась, оборачиваясь к любимой и не зная, как ей реагировать на такие слова, понимая, что не имеет ни основания, ни права переубеждать ее, как бы ей самой того ни хотелось, но Лада не дала ей продолжить.
- Тсс, молчи, - она приложила холодный палец к мягким губам Ии, - ничего не говори! Просто люби…
- Но я устала “не говорить”, Лада! – Почти зло прошептала Ия, сверкая темными глазами. - Я устала всю жизнь никому ничего не говорить, слышишь? Я знаю, что “слова пустые” и “человек по делам узнается”, но, сгори оно все огнем, мир без слов был бы просто поганым убожеством! Он… И есть… Такой. - Закончила она внезапно, словно сама удивляясь этому озарению, и уставилась на Ладу широко распахнутыми глазами.
