-- А что с раствором-то? Михал Савелич ждет его не дождется.

   Зря он затронул эту тему. Шестиглазый мигом переменился в лице, поначалу отворил беззубый рот -- якобы не расслышал, потом принялся истерически кричать, подпрыгивая и топая ногами:

   -- Раствор есе не готов! Не готов! Не готов! Не готов! Не готов! Не готов! Так и передайте Михал Савелитю: не готов раствор! Не готов! Не готов! Не готов! Не готов! Не...

   -- Ладно, ладно, передадим! -- Квашников толкнул Зомби в бок. -- Послушайте, профессор, только успокойтесь... У нас такой вопрос: вам случайно никакой подвиг совершить не надо?

   Чичиков сразу же замолчал, как малое дите, которому подали наконец любимую соску. Он почесал лысину, поскреб бороду и уточнил смысл вопроса:

   -- Подвиг, м-ня?

   -- Именно.

   -- А пусть кто-нибудь доказет теорему Ламарского-Изверберга для криволинейных неевклидовых плоскостей, я над ней узе двадцать лет бьюсь. Тем вам не подвиг?

   Косинов поставил на стол перевернутую пробирку и хлопнул своих одноклассников по плечам:

   -- Пойдем отсюда.

   Когда дверь квартиры N9 оказалась закрытой с правильной стороны, он позволил себе откровенно высказаться:

   -- Лысый придурок! Он и не знает, что ведущие астрономы мира не могут вычислить дату Большого Взрыва с точностью даже до сотни миллионов лет. А у этого бородатого очказавра в ночь с четверга на пятницу что-то там заискрилось... Человек даже из спинного мозга выживать начал, и чего мы к нему поперлись? Еще интересно: что он жрет вообще, если у него и закусить нечем? Неужели жидкий аммиак?

   Контагин, сам себе визажист, взъерошил волосы на голове. А то последнее время он совсем перестал следить за своим внешним видом и, страшно подумать, стал походить на смертных:

   -- А меня он убедил. Умный дядька! Теперь каждый год этот день буду отмечать.

   Квашников протяжно зевнул, потянув руки по сторонам, тем самым как бы распихивая вокруг себя твердый воздух. Почти обнаженный, лишь в семейных трусах с яркими авантажными цветами, он наверняка выглядел чертовски эротично. Жаль рядом не нашлось женского взгляда, который мог бы по достоинству оценить скульптуру его тела. А как эта скульптура умела менять позиции, вздувая и перекатывая мышцы! Загляденье...

   -- Пойдемте-ка поспим немного, в голове уже все плывет -- мозги в пластилин превратились, еще этого спирта глотнули... Моя одежда как раз просохнет.

   Последнюю мысль сочли самой здравой. В первой квартире создали искусственную ночь, попросту выключив для этого свет в комнатах. Целебная для измотанного духа темнота замалевала все цвета черной краской, потом явился оживший из древних легенд бог Морфей и дунул на Квашникова. Тот сразу же захрапел. Следом за ним Зомби погрузился в привычный для нечисти мертвый сон. Дольше всех ворочался по своей оси Косинов, но Морфей лишь слегка коснулся его век, и тот куда-то поплыл, оставив тело неподвижно лежать на кровати. Далее, как стая пестрых бабочек, прилетели разноцветные сны, они были на самые разные темы: сны о женщинах, о беззаботном детстве, об отдыхе на море... Имелись в наличии и кошмары: сны о войне, о чьей-то смерти, о погонях и стрельбе. Бабочки-сновидения порхали, подлетая то к одному, то к другому, то к третьему персонажу драмы. А те иногда морщились, иногда улыбались или же настойчиво фыркали, отгоняя от себя очередное неприятное видение. И так несколько часов...

   Квашников проснулся первым и сразу -- в ванную. Одежда была еще влажной, но тем не менее, морщась и умерено сквернословя, он принялся натягивать брюки, рубашку, костюм. Выглядело все ужасно: мятое-перемятое, некоторые пятна так и не отстирались, последние бомжи побрезговали бы это носить. Утюга загадочный хозяин квартиры им так и не оставил (наверное опасался, что с его помощью можно как-то взломать входную дверь подъезда). Потом из комнаты донесся сонный голос Косинова:

   -- Иваноид, не спишь уже? Куда пропал?

   Квашников вернулся в комнату и долго не находил достойных матерных слов для своего нового внешнего вида. Эти слова за него нашел только что очнувшийся Контагин:

   -- Ты похож на чучело! Трусы тебе больше шли. -- Рука у него потихоньку заживала, но тряпка с засохшей кровью все еще болталась на кисти.

   Косинов нетерпеливо замахал руками, мол "не о том, парни, вы вообще разговор ведете":

   -- Короче, надо что-то делать! Надо что-то думать! Скоро начнется голод, а сидя на месте мы, кроме посмертного геморроя, ни черта не высидим. В общем, я предлагаю так: пройтись по всем комнатам и поискать какие-нибудь подсказки... даже не знаю: ну может, Сочинитель еще где стишок оставил?

   Как и в предыдущие времена, простое отсутствие более оригинальных идей автоматически выдвинуло идею Косинова девизом следующей миссии. Сначала решили постучать к девчонке, что жила по соседству, даже заранее заготовили приветственные слова: "Маша, для тебя не нужно совершить какой-нибудь подвиг? Три рыцаря в твоем распоряжении!" Кстати, и папирос надо было стрельнуть. Но не понадобились столь выспренние фразы, как впрочем, вышел облом и с папиросами. Маша просто не отвечала на стук -- хотя минут пять терзали эту бесчувственную дверь. Тут два варианта: ушла опять в "свой город" или просто не хочет никого видеть.

   Следующей в пятиэтажном лабиринте была квартира N3. Ну здесь хоть открыто, и это, кстати, единственное место в доме, где время остановлено насильственным методом. Чуда не произошло: ни одни из огромного множества часов сами собой не завелись и не вернули утерянное время. Все стрелки точно заржавели на одном мгновении -- тринадцати минутах девятого. Контагин однажды безделья ради попытался сосчитать точное количество часов, стоящих на полу и висящих на всех стенах, но после сотни сбился и плюнул на эту затею. Посередине комнаты так и оставалось лежать чучело злого Хихтимендра с безвольно раскинутыми культями рук и ног, из которых торчали кончики соломы. Здесь чуда тоже не произошло: Хихтимендр даже не попытался подняться и занять свое законное место в кресле-качалке. Сначала он притворился мертвым, затем умер по-настоящему.