-- Вы кто?
Квашникову так и хотелось заехать по этой забывчивой морде, чтобы зубы полетели в одну сторону, а остальной скелет -- в другую. Но он проявил такт:
-- Мы от Михал Савелича.
На одной из четырех линз отразился проблеск некоего понимания.
-- От Михал Савелитя? М-ня... это вазно, отень вазно! М-ня... А! Помню, м-ня! Вы зе мои младсые наутьные сотрудники! А раствор есе не готов! Не готов есе раствор! Не готов, не готов, не готов, не готов, не готов, не готов, не готов, не готов... -- Кажется, Шестиглазого переклинило. Он стоял на одном месте, топал ногой и повторял в бесконечном программном цикле свое "не готов", пока разъяренный Квашников не остановил его криком:
-- Утенок!! Дима! Шут Петя! И Сквалиолиус! Это погоняла детских игрушек. Они не у тебя, ученая крыса?
Чичиков задумчиво почесал за ухом, его палец разворошил там целые залежи грязи.
-- Тево-тево? А поросок стястья у вас с собой?
-- Да бестолку все! -- сказал Контагин. -- Пускай проваливает!
Чичиков ретировался в небытие квартиры N9, перед взором еще несколько мгновений плавали все его шесть удивленных глаз, вопрошающих: "тево-тево?" Всем троим почему-то хотелось блевать. Потом сели на одну из ступенек и слегка отдохнули, прежде всего -- психологически. Контагин терзал себя за растрепанные волосы, точно хотел выдернуть ими больной мозг. Косинов глубоко дышал и изредка закрывал глаза. Квашников тупо смотрел на собственные ботинки, считая многочисленные переплетения шнурков, потом он поднял голову:
-- Кто у нас остается? Морячок?
-- Сейчас опять заставит в карты играть! Вот какого чертова хрена ты, Иваноид, разбил свой мобильник? Мы бы его на кон поставили.
Косинов ошибся: в карты больше играть не пришлось. Когда матрос вышел из своего кубрика, сияя знаменитой тельняшкой, он прежде всего терпеливо и спокойно выслушал занимательную историю про утенка Диму, шута Петю и этого... третьего... с греческим именем. Потом он покачал головой:
-- Не печальтесь, юнги, моря ломали и не таких. С прискорбием... нет, поверьте, с искренним прискорбием сообщаю вам, что вы трое уже двинулись умом. У нас, кстати, на корабле был такой Лихеев -- от долгого плавания тоже рехнулся. И представьте, стал играть с детским медвежонком! Результаты налицо.
Фанфарон могучих океанов вежливо поклонился, не сказав больше ни слова.
Выпускники девятой школы, мрачные и подавленные, спустились в квартиру N1: там хотя бы присутствовала человеческая обстановка, там можно было прилечь на кровати и забыться, заблудившись в счастливых сновидениях. Они так и сделали. Но едва голова Косинова коснулась подушки, он тут же вскочил. Шлепнул себя по лбу и даже закрыл ладонью невольно раскрывшийся рот. Кажется, его осенила какая-то догадка.
-- Я знаю, кто такой утенок Дима!
###___девятый_осколок_мозаики___###
-- Ну, Косинус, не тяни нам нервы!
-- Помните, когда мы ползли по подземному ходу, там еще валялась эта игрушка -- да, резиновый утенок! Чумазый весь такой.
Квашников похлопал в ладоши -- сначала все подумали, что в знак одобрения, но его последующий гневный возглас сразу опроверг такие думы:
-- Неземная логика! Браво! Каких чертей, каких сволочей мы должны это помнить? Зажигалка-то у тебя была, а мы с Зомби двигались почти на ощупь. И чего ты так долго...
-- Да из башки вылетело! -- Косинов снова почувствовал себя виноватым, помотал головой, поблеял что-то в свое оправдание, даже волосы на лицо накинул, спрятавшись за своей знаменитой челкой.
-- А теперь догадайся с первой попытки: кто из нас троих полезет сейчас за игрушкой?
-- Да успокойтесь, уже иду.
Вновь в чувства обоняния ударила солоноватая сырость, осязание ощутило холод и мерзлую землю, пытающуюся отнять тепло у тела. Чувства зрения, в свою очередь, обнаружили это мрачное царство красных кирпичей и еще раз красных кирпичей: другого там ничего не было. Да и с "царством" мы погорячились, неудачная аллюзия. Косинов полз, освещая подземный мир вполне земной зажигалкой. Уже на поверхности, когда разглядели резиновую игрушку, немножко ужаснулись ее мрачноватому виду. Не утенок, а мумия утенка. Что делать -- помыли, разумеется. Вода из-под крана уничтожила грязь лишь частично, но черный клюв, желтое "оперенье" и, странно, почему-то зеленые зрачки распознавались невооруженным глазом.
-- Так вот ты какой, Дима, -- Контагин познакомился, назвав и собственное имя.
В дверь квартиры N2 постучались как можно деликатнее.
-- Эй, Маша, глянь в глазок! Это то или не то?!
Из-за двери знакомый детский голос, насквозь пропитанный необъяснимым восторгом, выдал положительный ответ:
-- Ага, мой Дима! Я его узнала! И чего он такой чумазый? Я ему постоянно твердила: не валяйся по лужам, не валяйся по лужам! Ну хорошо, злые дядьки, вам осталось найти шута Петю и Сквалиолиуса, лишь тогда я открою!
-- Да кто такой этот чертов Сквалиолиус?! -- Косинов чуть не ругнулся матом, попытался сам глянуть в глазок, но его оптика была устроена таким образом, что он увидел там реально Фигню.
-- Ищите, злые дядьки!
И больше ни слова, ни полслова, ни даже четверть слова. Сумасшедшая девчонка раздражала все больше, действительно -- почему бы не сказать или хотя бы намекнуть? В квартире N2 вновь поселилась тишина, кряхтя и зевая беззвучным вакуумом. Квашников сжал один кулак, занес руку для удара, чтобы долбануть по двери, но кто-то из друзей по несчастью эту руку вовремя перехватил. Оставалось ходить и пинать от злости бетонные ступеньки. Лестницы подъездов, начинаясь с первого этажа, вели все выше и выше -- куда-то к вершине человеческого безумия.
