-- Там... там... в кресле кто-то сидит!

   -- Зомби, ты уже все мозги себе расплескал! Никто внутрь не заходил.

   Контагин перешел на пантомиму: беззвучно открывал и закрывал рот, шарил по воздуху руками, сгибал по очереди пальцы, указывая ими на дверь. Времена розыгрышей, кажется, давно уже прошли, поэтому его выходку пришлось воспринимать всерьез.

   -- Ладно! -- Квашников хлопнул его по плечу, приводя в чувства. -- Идем все трое. Я первый.

   Опять это царство загадочного Хранителя Времени -- кругом часы, часы, часы... и только часы. Они присутствовали повсюду и начинались сразу с коридора. Наверное, здесь временем можно было управлять: притормозить его, заставить бежать быстрее, остановить вовсе или даже взять взаймы. Только надо научиться, как это делается. Оказавшись в комнате пришлось еще раз вздрогнуть -- всем троим. В кресле, которое слегка покачивалось, действительно кто-то сидел, отвернувшись в дальний угол. Из-за спинки кресла торчали небрежно растрепанные красные волосы и не просто красные, а вызывающего ярко-алого цвета. На голове была шляпа-сомбреро с широкими полями, чуть закрученными по краям, ее тулья венчалась букетиком из нескольких цветов пестрящих желтизной -- кажется, это настурция, редкое садовое растение. Неизвестный еще пару раз слегка покачнулся и замер. Он просто не мог не услышать шаги позади себя, если он не глухой, конечно.

   -- Уважаемый, вы кто? -- мягко спросил Квашников, изображая голосом человеколюбие.

   Нет ответа.

   -- Вы здесь живете? Это все ваши часы?

   Нет ответа.

   -- Скажите хоть что-нибудь. Мы пришли просто поговорить, сейчас уйдем. Извините, если что не так.

   Нет ответа.

   -- Вообще-то, это невежливо демонстративно молчать, когда гости о чем-то спрашивают. Вам не кажется?

   Нет ответа. Контагин уже принялся кулаками изображать из себя боксера, вопросительно поглядывая на остальных, мол: "может, ему втащить хорошенько?"

   -- Послушайте, нам приколы вашего дурдома уже надоели! -- Иваноид резко подошел к креслу, так же резко развернул его и... от неожиданности вскрикнул. Позже ему было стыдно за этот крик.

   На него смотрели нарисованные зеленым фломастером глаза со зрачками в виде немецкой свастики. Брови, ресницы, нос и рот -- тоже рисованные, причем, крайне небрежно, словно наспех. Рот криво съехал набок, из него торчали заостренные фиолетовые зубы, ресницы над глазами выглядели столь громоздкими, что почти касались волос, вместо которых, разумеется, находился парик. В кресле сидело чучело, набитое соломой, его кожей являлась простая грязная мешковина, из которой то здесь, то там торчали сухие кончики, производя комичный эффект "волосатости". Руки и ноги чучела походили на свисающую серую колбасу и заканчивались уродливыми культями. Кстати, на правую руку для чего-то были надеты простенькие часы. Ах, ну да... часы -- здесь же без них ничего не обходится. Косинов первым отошел от шока:

   -- Проникнуть сюда это чудо могло только одним способом -- через подземный лаз, вернее, его принесли, естественно. Девчонка и одноногий инвалид из подозреваемых исключаются сразу, бабушка, разумеется, тоже. Вывод: или это некто для нас еще неизвестный, или на выбор: Чичиков, Вечно Веселый, Морячок. Кто-то с нами играет в совсем несмешные игры.

   -- Но зачем? Зачем?! -- Квашников всплеснул руками и тихо помолился матом.

   Косинов снял с чучела часы и принялся их внимательно разглядывать. Ремешок из самого простого кожзаменителя весь потрескался. Они не тикали, а время на них было остановлено на тринадцати минутах девятого. Круглый циферблат с чуть проржавевшим корпусом выглядел доисторическим -- незатейливые черные стрелки, лишенные малейшей эстетики, и двенадцать таких же черных цифр, хороводом окружившим надпись "Ракета".

   -- Заметьте важную деталь, -- Косинов потряс в воздухе реликтом из советского времени, -- это единственные часы, которые стоят. -- Потом он для чего-то долго всматривался в створки закрытого сейфа, точно желал на экстрасенсорном уровне проникнуть взором внутрь. -- О черти... я, кажется, понимаю... понимаю...

   -- Тогда понимай доходчиво и разборчиво, чтоб всем ясно стало! -- Квашников тоже уставился на сейф, но лишь пожал плечами.

   -- Понимаю...

   Где-то на кухне забили почти одновременно сразу двое часов, но кукушка больше не высовывалась -- обленилась наверное. Нескончаемое тиканье маятников продолжало создавать иллюзию стрекота целого роя насекомых: воздух был перенасыщен постукиванием, подрынькиванием и мелодичным подзынькиванием. Невидимые насекомые, скорее всего, таким образом общались между собой. Косинов подошел ближе к сейфу и показал пальцем на число, выведенное мелом: 2013.

   -- Это не год, как мы раньше думали, это... -- он демонстративно поднял вверх ручные часы. -- Это время: 20 часов 13 минут. Здесь ровно столько же, и они стоят.

   -- Ну, ну, ну! И чего? -- Контагин долго запрягал свое "ну", чтобы сказать простое "и чего?"

   Дальше с Косиновым начало твориться такое, что за него поначалу даже испугались. Как одержимый он принялся трясти каждого за плечи:

   -- Вам покажется это очень-очень странным, но я догадываюсь, что делать дальше! Давайте хотя бы попробуем!

   -- Что именно?! -- Иваноид брезгливо стряхнул его пальцы со своих широких плеч.

   -- Нужно остановить все часы! Но сначала на них необходимо выставить одно и то же время -- тринадцать минут девятого.

   -- И на зачем такие сложности?!

   -- Не знаю! Я просто чувствую! Я уже начинаю мыслить, как мыслят все в этом доме.

   Сначала хотели возразить, потом подумали: а смысл? Как и раньше, обыкновенное отсутствие более оригинальных идей толкнуло на поступок откровенно нелепый -- они, ворча и недоумевая, взялись переводить стрелки на всех часах с последующей их остановкой. В ходиках достаточно было снять грузило или притормозить маятник, и те сразу замирали, но в некоторых часах приходилось залазить в сам механизм и грубо снимать шестеренки или как-то по-другому изолировать пружину -- движущую силу местного времени. Пришлось вдобавок из первой квартиры принести стулья, так как до некоторых экземпляров, висящих под самым потолком, не доставал даже длинноногий Косинов. Все это время чучело без движения восседало на кресле и агрессивным нарисованным взором наблюдало за вакханалией Живых и Суетящихся. Мертвая мимика его лица даже не пыталась намекнуть -- правильно они поступают или нет. Вся работа заняла минут сорок, после чего больше в квартире ничто не тикало, даже как-то скучно стало... Все часы стояли, а их стрелки, как под копирку, показывали тринадцать минут девятого.