Взрослея, Иваноид принялся вовсю "мутить" с девками, причем, ни на одной не задерживаясь надолго и ни с одной не завязывая серьезных отношений. Более того, он недопонимал что это такое в принципе. Когда Верка Сингереева в слезах и рыданиях взялась упрекать, что тот ее не любит, Квашников искренне удивился и сказал: "Верка, ты дурочка что ли? Чего ревешь-то? Жизнь ведь прекрасна!" Он так и не смог въехать в саму проблему ее слез. Спортом занимался не больше, чем другие: силой природа его и так не обидела. В общем, Квашников увлекался всем понемногу и ничем конкретно. Даже толком не знал куда пойдет -- учиться или работать. Если учиться, то куда? Если работать, то где? Родители даже не пытались влиять на его выбор, погрузившись в суету собственных реалей.

   И вот, жизнь распахнула перед выпускником школы N9 свои бесчисленные врата...

   Но попал он лишь в одни из них.

   В пятиэтажный дом по "улице" Апостолов, 13.

   Уснуть на новом месте так никому и не удалось. Вместо назидательных сновидений в голову лезло всякое визуальное барахло: то какие-то черти, то клоун с окровавленным лицом, то движущиеся тени, которые постоянно ворчат и ворчат... Косинов, отлежав себе бока, поднялся на ноги и принялся расхаживать по периметру черного пола. Если выключить лампочку -- наступала кромешная тьма, если лампочку включить -- та же самая тьма просто обретала кое-какие очертания и объем.

   -- Иваноид!

   -- Косинус, чего орешь? Спой лучше колыбельную песню -- поспать бы, зараза, хоть немного...

   -- Зажигалку сюда! Срочно!

   Болезненно-желтый язычок трепыхающегося пламени снова лизнул твердый сумрак.

   -- Я же говорил... я же говорил... -- Длинный чуть согнутый палец указывал в верхний угол -- туда, где черный потолок и две черные стены сходились в одной точке.

   Свет зажигалки мягко ложился на вымершие цветами поверхности и там умирал. Почти в самом углу к потолку был приклеен маленький ключик абсолютно черного цвета -- именно по этой причине он практически сливался с общим фоном и поначалу не был обнаружен. Косинов потянулся вверх, не доставая буквально несколько сантиметров.

   -- Поднимите меня кто-нибудь!

   Ключ оказался самым простым, с волнистой линией секрета, одна его сторона медная, а другая усердно кем-то покрашенная. Методом клише на нем была изображена цифра "1". Он переходил из рук в руки, пока Квашников не выразил общую мысль:

   -- Наверняка вы сейчас думаете о том, о чем думаю и я.

   Дальше, не произнося ни слова, дабы не спугнуть призрак удачи, все трое спустились на самый первый этаж. Ключ, точно смазанный, мягко вошел в замочную скважину первой квартиры и без напряжения пару раз там повернулся. Раздался радостный щелчок.

   Квартира N1 была открыта...

   Чувства -- как будто из адского пламени прямиком попадаешь под охлаждающий душ, как будто выигрываешь в лотерею приличную сумму денег или (в самом примитивном варианте) принимаешь грамм сто для поднятия настроения. Эта квартира выглядела просто люксом по сравнению со всем виданным здесь ранее. Уже с самого коридора перед ними чуть ли не царственной дорожкой стелился богатый лакированный паркет. Стояло трюмо с огромным фигурным зеркалом, обрамленным чем-то вроде слоновой кости. Обои золотистого цвета с замысловатым восточным рисунком рябили и пестрили в глазах. Никаких "обыкновенных лампочек" -- с потолка свисал бархатный абажур люстры. Имелись даже навесные потолки с выпуклыми узорами больших и малых звезд. Более того, прямо у порога кем-то услужливо были приготовлены ровно три пары тапочек. Все блестело, все сияло незапятнанной чистотой, все не укладывалось в громоздкий логический ряд последних событий.

   -- Эй, хозяева... Здесь есть кто-нибудь?! -- Косинов выпустил на разведку собственный голос, а поставленный вопрос так и остался без ответа.

   -- Вай, Шайтан! -- впервые в жизни Контагин изрек реплику совершенно ему несвойственную.

   Осторожно прошли в комнату, и тут челюсти у всех троих откровенно отвисли. Посреди роскошного зала стоял богато накрытый стол -- еще дымящиеся блюда, словно только что приготовленные и поданные неведомым гостям. На выбор клиентам предоставлялись: кастрюля с пловом, аппетитно прожаренные шницеля с дурманящим запахом, пару салатов, разукрашенных точно букеты цветов, картофель в мундирах, картофель толченый, картофель тушеный... Стол оказался забит до самых краев. Чего только стоили аж несколько видов колбасы: тут и салями, и сервелат и наша родная докторская. Вся колбаса была порезана красивыми ломтиками и разложена по тарелкам. Деревенские соленья и варенья, пирожные и трюфеля, кусочки селедки и даже лапки крабов -- чего еще может желать изголодавшаяся душа? В самом центре живого натюрморта возвышалась литровая бутылка хереса -- довольно редкого для здешних мест вина.

   Это были уж точно не советские шестидесятые.

   -- Мы в раю, что ли? -- Квашников глупо похлопал ресницами, осторожно дотронулся до стола, втянул в себя соцветье аппетитных запахов и добавил: -- Зомби! Тебе, как и прочей нечисти, в рай вообще-то не положено.

   Изыскано сервированный стол -- это еще не все. По углам комнаты на точеных фигурных ножках стояли три деревянные кровати: аккуратно заправленные, с торчащими остроугольными вершинами подушек. Атласные одеяла на них были все разных цветов: именно синего, именно коричневого и именно черного. Когда это заметили, вспомнились дурацкие стихи про мышат, а ветреная по натуре своей эйфория стала потихоньку улетучиваться. Шторы на окнах из люстриновой ткани приторно пестрили и были отделаны по краям белым позументом. Шторы своей расцветкой чем-то напоминали восход далекого солнца, которого здесь никогда в помине не видели. Целостный образ "квартирного рая" несколько портили закрытые железные ставни, но даже они были разрисованы таким образом, что гармонично дополняли свисающие до плинтусов шторы. Люстра на потолке состояла аж из двенадцати лампочек-свечей и отдаленно-отдаленно походила на церковное паникадило. Ее жизнерадостный свет пытался вдохнуть жизнь во все предметы, на которые только натыкался, блуждая по просторам комнаты.

   -- Парни, я так и не пойму: чего конкретно от нас добивается Сочинитель записок? Хочет извиниться за предъявленные неудобства или закормить до смерти? Наша игра явно затягивается, и я просто хочу ее скорейшего завершения. -- Косинов отправил небольшой кусок сыра себе в рот.