Листок пошел по кругу, переходя из рук в руки, Контагин завис над ним так долго, будто читал целый роман. Его голова, уставшая от самого процесса мышления, а также от бремени всего остального тела, склонилась над рукописными строчками и как ребус-загадку пыталась уложить их в логическую матрицу. Но поэтические образы и их реальные прототипы сами собой смешивались, казались затуманенными абстрактными картинами, которые тут же испарялись перед мысленным взором. Даже Квашников, враг всякой мистики, стал неприступно-хмурым, все искал подвох да дешевый развод, несколько раз он пытался произнести язвительную критику, но несколько раз его рот лишь открывался и, пожевав пересохший язык, не произносил ни слова. В конце он выложил на всеобщее обсуждение совершенно не то, что задумывал сказать изначально:

   -- А почему про Шестиглазого ничего не сказано? Тот еще герой!

   -- Да вы пой... -- Косинов вскипел от тугодумия одноклассников. -- Вы поймите, дело не в Шестиглазом! Человек, который это написал, -- листок медленно проплыл у каждого перед самым носом, -- знал заранее обо всем, что с нами будет происходить! И тот факт, что мы сейчас читаем, не при Клавдии Владимировне (нашей литераторше) будет сказано, этот стихотворный перл -- тоже часть плана таинственного Сочинителя.

   Косинов громко отчеканивал каждый слог -- с таким примерно усердием древнегреческие ораторы возглашали народу нравоучительные сентенции, чтобы и звучало ясно и доходило даже до самых тугодумов. Слегка помолчали. Никто пока не вызывался спорить, никто и не спешил поддерживать новое вероисповедание. Квашников покривил губы, пытаясь изобразить задумчивость, но идеально получилась лишь пародия на эту самую задумчивость:

   -- Что за "таинственный Сочинитель"? И главное, Косинус, бросай упражняться в остроумии, скажи просто -- что это нам дает?

   -- Ничего абсолютно. Если я раньше только предполагал, то теперь совершенно уверен в одном... -- Он вдруг замолк, провалившись внутрь себя, даже глаза закрыл. Белые мурашки в неглубокой темноте, порхающие призраки электрического света -- вот и все, что можно было увидеть с полностью закрытыми глазами.

   -- Думаешь, чья-то подстава?

   -- Сказал же -- не думаю, а уверен! Все происходит по заранее написанному сценарию, а все эти так называемые "жильцы" -- нанятые актеры. Да я сразу вам говорил, что их поведение неестественно ни для нормальных, ни для НЕНОРМАЛЬНЫХ людей. Мы находимся внутри реалити-шоу, просто другого объяснения я не вижу! Вот сейчас сидим здесь, балаболим, а нас по какому-нибудь ТНТ показывают...

   -- Ну дурко ты, Косинус! -- Квашников демонстративно постучал костяшками пальцев по стене. -- Со всеми участниками реалити-шоу заранее подписывают контракт, иначе за такие "розыгрыши" их по судам затаскают. Это первое! Теперь пережевывай второе: в меня стреляли явно не шоу-патронами! Но главное даже не в этом: ты здесь видел хоть одну скрытую камеру?!

   Контагин все время сидел и молчаливо кивал головой, только вот не поймешь -- кого из двоих он этими кивками поддерживает. Лишь позже произнес фразу, дающую ясность:

   -- Дурак ты, Косинус! Ради какого-то шоу строить целую пятиэтажку? Еще где -- в глуши леса?

   Тот со своей стороны вспылил, резко поднялся, померил гигантскими шагами смехотворно малый периметр лестничной площадки, хотел сначала замкнуться в себе и просто замолчать, но ответный тезис пришел на ум сам собой, внезапно, почти волшебным наитием:

   -- Ладно, согласен, я дурак. Вы -- умницы! Так выдвиньте более здравую версию. Что с нами здесь происходит?

   "Здравые версии" если где-то гипотетически и существовали, то только не в головах выпускников девятой школы. Снова и снова намыленному взору попадалась запертая дверь, не позволяющая проникнуть на пятый этаж. Вот еще странность: ведь можно было на ней поставить такой же кодовый замок или замок, как минимум, современный. К чему это показное средневековье? К чему эти ржавые цепи, да еще расположенные так, словно здесь пытались плести железную паутину?

   -- Ладно, хватит... -- примиряющим голосом произнес Квашников. Он опять вытер пот со лба, совершенно по-новому размазывая ранее нанесенную грязь. -- Толку-то собачиться между собой! Эх... в душ бы сейчас.

   -- Заметьте: я не говорил, что ради сомнительного шоу построили целый пятиэтажный дом. -- Косинов продолжал гнуть свою политику. -- Возможно, раньше здесь на самом деле был секретный объект, потом его забросили, ну а смекалистые люди -- не такие как вы, разумеется, нашли ему применение. Что же касается скрытых камер, я слышал, что их сейчас совсем крошечными научились делать. Да их даже... в штукатурку можно незаметно замуровать.

   Квашников попытался на тыльной стороне костюма найти оставшееся чистое место и еще раз протер свой лоб:

   -- Понятно. Значит ты ждешь, когда откроется парадная дверь, сюда зайдет толпа людей с букетами цветов и радостно воскликнет: "Поздравляем, вы приняли участие в программе "Розыгрыш"!" Косинус, клянусь своим пузом, я не хочу лишать тебя этой надежды.

   Сказано было вполне благородным тоном, но на слух выглядело как витиеватое издевательство. Контагин поднялся, немного попинал застоявшийся воздух, пошевелил губами, мысленно споря со своим альтер-эго, потом вынес собственный вердикт:

   -- В общем так, смертные, чтобы поставить точку в нашем вопросе, я сейчас лично пройдусь по всем четырем этажам и, если обнаружу хоть одну камеру... Косинус, тогда с меня бутылка коньяка!

   -- И с меня еще одну можешь смело требовать, -- вдогонку предыдущей реплике сказал Иваноид. -- Да хоть десять -- я уверен, что все это чушь. Звезды ТНТ, мудрена мать!

   Квашников с больной ногой остался на месте, остальные же принялись тщательно осматривать стены и потолки. Так как делать в замкнутом пространстве было абсолютно нечего, то к этому занятию отнеслись довольно скрупулезно: проверяли почти каждый квадратный дюйм штукатурки -- нет ли "замурованных видеокамер". Контагин несколько раз слегка улыбнулся сам себе -- что за фигней он страдает, но тем не менее дело продолжал. Обшарили практически все: перила, двери, стены и потолки, весь подъезд, вытрясли остатки мусора из почтового ящика, заглянули за лампион, пересчитали все углы в здании (как настоящие так и воображаемые). Даже занятый философским бездельем Аристарх Вениаминович попал под подозрение -- нет ли у него на брюшке какой-нибудь мини-мини-мини камеры, совсем крошечной? Дурью перестали маяться лишь полчаса спустя. Снова расселись на четвертом этаже, разложив под себя кучу тряпья. Настроение медленно, но верно катилось по наклонной. Контагин достал из кармана почти пустую пачку "Балканской звезды" и долгим тоскливым взором ее рассматривал.