-- Стойте! Клоун вроде говорил, что задавал эту загадку моряку... да точно говорил! Тот еще неделю думал. Врет -- не врет? -- Контагин совсем уж отупевшим взором уставился в ближайший угол.

   -- Да поймите, парни, на эту плоскую загадку нет никакого ответа! Нас медленно пытаются свести с ума, и пока этот факт не свершился, не плохо бы понять -- кто и зачем это делает? -- Косинов разбежался и подошвой ботинка впечатал по стене. Оставшийся след выглядел каким-никаким а произведением живописи на фоне годами темнеющей известки.

   Как ни пытались свести разговор к другим темам, как ни оттягивали момент, но вскоре все трое вновь находились на четвертом этаже рядом с квартирой 11. До жути не хотелось звонить и, честное слово, если бы в качестве альтернативы или в качестве гипотетического варианта им бы сейчас предложили сигануть вниз прям с четвертого этажа, наверняка бы согласились. Дмитрий, кажется, и не думал переодеваться. Была ли у него вообще сменная одежда -- тоже вопрос, только приоритетом бесконечно ниже. Он стоял в той же тельняшке, в тех же парадных черных брюках и в той же бескозырке. Смысл носить в доме бескозырку не умещался ни в правом, ни в левом полушарии. Зачем?! Такое ощущение, что прямо с балкона у него выход на палубу дрейфующего корабля. Впрочем... судя по его фантазиям, и это не исключено.

   -- Юнги! Рад вас снова видеть! -- он даже приветливо пожал каждому руку. -- Кстати, вспомнилась одна забавная история! Недалеко от Берингова пролива несли мы как-то вахту: бурлящий кильватер позади, синяя бездна впереди. Была же романтика! Волны пытались царапать наши борта и разбивались в ничтожные брызги. Мичман Гриньковец, гнилой такой дядька, орал на нас из-за всякого пустяка. И тут по левому траверзу...

   Никто не смел перебивать исповедь морячка, дабы у того ненароком не испортилось настроение. Пришлось в течение десяти минут выслушивать длинную морскую байку. Смысл ее в том, что произошла какая-то заваруха с японскими браконьерскими судами. В конце заварухи Дмитрий выглядел чуть ли не главным героем, а "гнилой мичман Гриньковец" схлопотал от вышестоящего начальства выговор. Да, и конечно же главное: японские браконьеры были постыжены и посрамлены (т.е. удачно задержаны). Косинову эта история даже понравилась.

   -- Послушайте, Дмитрий, один немного странный вопрос. -- Квашников пожевал губу, усиленно пытаясь найти наиболее удачную формулировку, но понял, что лучше сказать прямо: -- У него три лапы, девять хвостов, две головы, одно крыло и печальный вид. Кто это? Или что это?

   Любой другой, услышав подобную лексическую форму, первым делом состроил бы круглые глаза или покрутил бы пальцем у виска. Но странно! У матроса даже тени на лице не пошевелились, он выглядел таким спокойным будто ожидал именно этого вопроса. И именно в такой формулировке. Он несколько наигранно почесал свой выпирающий кадык и чуть заметно ухмыльнулся -- всего одним уголком губы.

   -- Это Вечно Веселый вам воду мутит? Похоже, похоже... Вы разве еще не поняли? Он же дурачок.

   Иваноида так и подначивало сказать: "главный из всех местных дурачков", но произнес он другое:

   -- Так вы знаете ответ?

   -- Знаю, знаю...

   -- Мы как -- друзья или нет?

   На свет, который некоторые романтики почитают "белым", появилась знакомая колода карт. Она замысловато покрутилась между ловкими пальцами, подставляя взору то зеленое полотно рубашки, то злобный лик крестового короля, волей Случая оказавшегося в авангарде всей колоды. Следующая реплика моряка была уже вполне предсказуема:

   -- Нужен ответ? Так выиграйте!

   Карты, привлекая к себе внимание, заманчиво прошуршали бумажными краями. Что поделаешь -- спорить бесполезно, угрожать бесполезно, уговаривать бесполезно, унижаться... ну уж нет! Этого он точно не дождется!

   -- Играем в простого русского дурака! -- выдвинул условие Косинов.

   -- Да на здоровье! Что на кону?

   -- Мобильник.

   Незаметным движением руки снова на пороге появился тот маленький столик, все более убеждая окружающих, что он куплен (или сделан) именно для таких торжественных случаев. Тасовали по очереди, сложными манипуляциями каждый демонстрируя ловкость собственных рук, и увы, на данном этапе морячок выглядел явным лидером. Колода глухим шлепком потревожила столик, из под нее смотрел квадратный красный глаз бубнового туза. Значит -- бубни козыри. Поединок, который с незначительной натяжкой можно даже было назвать "интеллектуальным", длился минуты три, не больше. Когда последняя карта легла на стол, оба оппонента выглядели предельно спокойными, даже по очереди зевнули.

   -- Кто выиграл-то? -- спросил Квашников, который даже не следил за развитием событий.

   Дмитрий еще раз зевнул и показал пальцем в сторону от себя:

   -- Он.

   -- Так каков же ответ на загадку?

   Матрос выдержал паузу, аккуратно собирая карты в колоду, затем снова для чего-то принялся их тасовать. Встречный вопрос, казалось, ну совершенно не вписывался в тему:

   -- А у вас, юнги, память хорошая? Длинное слово запомнить сможете?

   -- По частям запомним если надо.

   -- Бонифациониус Либертинус Лаакромэнтагесниколасада, -- идеально серьезным тоном выложил Дмитрий.

   И странное дело: почему-то никто этому не удивился, даже бровью не повел. Более того, Косинов спешно принялся наносить сброд произнесенных слогов в свой телефон, потом лишь задал уточняющий вопрос:

   -- Я правильно понимаю: тот, у кого три лапы, девять хвостов, две головы, одно крыло и печальный вид это... Бонифациониус Либертинус Лаакромэнтагесниколасада??????? Клянусь, я об этом роман напишу!

   -- И в романе не забудь указать, что история уходит корнями в детство этого психа. Короче, слушайте: когда Вечно Веселому было всего шесть лет, он очень любил рисовать. Как-то он решил изобразить на альбомном листе своего котенка, но вместо котенка вышло настоящее чудо-юдо с девятью хвостами и так далее... Он и придумал этому чуду столь замысловатое имя. Есть предположение врачей, что именно в тот момент Вечно Веселый и тронулся мозгами. Кстати, портрет чуда-юда до сих пор висит над его кроватью. Если какими-нибудь судьбами побываете в его комнате, сразу увидите.