-- Не напрягайся так, юнга. Я блефую, перебор у меня...

   И он небрежно кинул карты на столик, даже не раскрыв их.

   -- Выходит что... я выиграл?

   Косинов почувствовал как его дружески похлопали по плечу. Но главная странность заключалась даже не в этом, а в том -- с какой непринужденной легкостью матрос расстался с полутора тысячью рублями, все также улыбаясь и изображая наигранную беспечность. Может, не такой уж он скользкий субъект, этот Дмитрий? Черти -- и те вряд ли разберутся. Вот здесь самое время было ставить точку, кланяться и расходиться, но Квашников задал вопрос, который... короче, лучше бы он промолчал:

   -- Интересно, что можно купить за эти деньги среди тайги? Я скоро стану фанатом вашего Дома...

   -- Эй, эй! -- Матрос пощелкал пальцами перед глазами Иваноида. -- Не перетруждай свой мозг, юнга, мы вообще-то на острове находимся.

   -- Ну да, ну да... это как в песне поется: "зеленое море тайги". Вы это имеете... подождите, вы о чем?

   Матрос почесал за ухом и, казалось, впервые за последние двадцать минут стал предельно серьезным:

   -- Ну вы даете! Остров Котельный, что в море Лаптевых! Мы сейчас на нем и находимся, а вы куда собрались? Я еще думаю: чего они рвутся эту дверь ломать? Со всех сторон -- вода. Судно раз в месяц приходит.

   Квашников изучающе осмотрел собеседника с головы до ног, потом выставил оба указательных пальца вперед и попытался изобразить улыбку:

   -- Понимаю! Это у вас на флоте шутки такие... когда долго суши не видите, типа "мы на острове, мы на острове". И всем весело. М-да...

   Обратить сказанное в смех ну никак не получилось: вышло кисло, тупо, бездарно. А главное, что Дмитрий все больше и больше глядел на них как на диковинные экспонаты, нацепившие на себя маски людей. Мимика его лица расслабились, перестала играть сменяющие друг друга роли и теперь казалась несколько растерянной. Наверное, эта растерянность и есть статическое, нетронутое состояние любой человеческой мимики. Даже голос их нового знакомого изменился в сторону низкочастотного диапазона:

   -- ...ну как знаете! Если вам легче от мысли, что мы в какой-то тайге...

   -- Постойте, Дмитрий! Вы нас не разыгрываете? Вы всерьез думаете, что дом стоит на острове в море?! Честное слово, нам сейчас не до приколов.

   -- А где же еще? Юнги, северные ветра очень пагубно влияют на мозги, сочувствую...

   -- Да гляньте в окно! -- уже чуть не психовал Квашников, вулканом извергая каждую букву.

   -- Я бы с удовольствием, да какой-то умник заварил намертво все ставни в нашем форте.

   -- Ах, ну да...

   Матрос еще несколько секунд поиграл густыми бровями -- тем, скорее всего, выражая собственное удивление. Затем молча закрыл дверь, которая, в свою очередь, потревожила окружающее пространство протяжным ленивым зевком. Сонливая по природе пустота и не думала просыпаться от случайных звуков. Резная цифра "11" осталась, пожалуй, единственным декоративным украшением наглухо закрытой квартиры.

   -- Ладно, парни, деньги у нас, и это главное. -- Косинов помахал, точно веером, пачкой бумажек у себя перед носом. -- Двигаемся на второй этаж и будем надеяться, что веселые приключения трех идиотов на этом заканчиваются.

   Вниз спускались крайне неторопливо, отмечая шагами каждую отдельную ступеньку, тем самым как бы подчеркивая ее индивидуальность, неповторимость в ряду себе подобных. Вообще, степень свободы наших, с позволения сказать, "путешественников" не баловала просторами: всего-навсего четыре этажа (это четыре площадки, восемь лестничных пролетов да еще подъезд). Если б кому-нибудь взбрело в голову просто "погулять" по железобетонным просторам данной локации, его маршрут сложно насытить многообразием. Ну например... можно было спуститься с третьего этажа на второй, потом подняться на четвертый (э-эх, самая вершина!), далее спуститься к подъезду и полюбоваться шафрановым лампионом (э-эх, экзотика!), потом снова подняться на второй этаж, на третий, "красивой походкой" сойти на первый... и так до тех пор, пока не начнешь биться головой о стены. Стены, кстати, наполовину покрашенные муторной болотной зеленью, уже становились тошнотворны для взора. Изредка открывающиеся и закрывающиеся двери квартир выглядели как порталы в иные миры. Дверь подъезда, соответственно, запечатанный неким древним заклинанием портал к свободе... Вот такие аллегории, мать их.

   -- А чему вы удивляетесь, смертные? Если бы я пару недель здесь пожил с наглухо замурованными дверями да окнами, у меня б тоже чердак размыло. -- Контагин постучал кулаком по своей лохматой голове. -- Я бы начал думать, что где-нибудь на луне нахожусь.

   -- Не нравится мне все это... -- вымучено произнес Косинов. -- Не пойму, какова причина столь странного поведения этих "жильцов"...

   -- Какава причина, татава ее личина, а в личине дурачина... Во, я скороговорку придумал! Ха! -- Квашников самодовольно заулыбался. -- Молодец я, да? Кстати, мы пришли.

   Знакомую дверь квартиры N4 встречали уже как-то по-особому, приветливо. Стучать долго не пришлось, а вот привыкнуть к внешнему виду ее обитателя до сих пор... да, тут какие-либо шутки выглядели бы за гранью кощунства. Несчастный старик на скрипучих костылях с изуродованным лицом безо всяких слов напоминал, что выпускники девятой школы попали еще в сравнительно неплохую жизненную ситуацию, зря только воют на свою судьбу. Анатолий Ефимович попытался слабо улыбнуться, прекрасно понимая, как нелепо эта улыбка выглядит на обожженной стороне лица.

   -- Отец, вот деньги, полторы тысячи. Мы просто поговорили с ним по душам. -- Косинов медленно отсчитал пятнадцать сотенных купюр. -- Мы свою часть договора выполнили.

   -- Конечно, конечно, ребята! Ох, спасибо вам... а то Мутный бы еще года два отдавал. Ах, да... гвоздодер!

   -- Будем признательны.

   -- Я уже говорил, у меня его нет. Гвоздодер имеется у Шестиглазого, я это точно знаю.