Но ни одного дружинника, кроме этой троицы, не было видно, в поместье царила тишина. Близилась ночь. Коленки задрожали и подломились, будто хрупкие веточки.

По ступеням я взбиралась целую вечность. Вломилась в спальню и прикрыла за собой дверь. Князя я застала за чтением книги. Он попытался удивиться, но я предостерегающе приложила палец к губам.

Князь поднялся из-за стола, отложив увесистый том в золотистой обложке. Одет он был в длинный халат с вышитым на синеватой ткани гербом княжества. По всей видимости, готовился ко сну и не подозревал о жутких рассуждениях собственных стражников.

– Что с тобой приключилось? Отдышись, не переживай, – успокаивающе заговорил Всемил.

– Там… Там…

– Там? – переспросил он. – Где?

– Тебя хотят того… – Слова спутались. Вместо долгих объяснений я провела оттопыренным большим пальцем по горлу, изображая, как перерезают глотку.

Всемил потуже завязал пояс на халате, словно я собиралась его сначала обесчестить, а уже потом «того».

Нащупала ключ в замочной скважине и трижды провернула его. Чтоб никто не вломился в княжеские покои.

– Лада, объяснись. – Всемил следил за моими метаниями очень внимательно, готовый, если понадобится, отразить удар.

Из сбитой речи он удивительным образом вынес основную суть. Синева в глазах помутнела.

– Не может быть. – Князь свел брови на переносице.

– Я так слышала.

– Тебе, наверняка, показалось.

Ага. Яд, убийство, родители, хлебосольное место – о ком ещё может идти речь?

Уточнять у стражников детали почему-то не хотелось.

– К тому же, Лада, ты ведь чародействуешь. Неужели не защитишь?

– Не защищу, – всхлипнула я, подбираясь поближе к окну. – У меня плохо с боевой магией.

Осторожно высунулась наружу, отмеряя расстояние до земли. Около двух саженей. Под окнами расцветают розовые кусты, сгорающие в закате. Рыжее солнце опускалось всё ниже.

– Ну и какие предложения?

– Сбегаем, – заключила я. – Связывай простынь с одеялом.

Всемил задумался:

– Зачем?

– Есть два варианта. Первый: мы вылезаем из окна.

– Ни за что!

Он и сам представлял расстояние до не слишком мягкого приземления. К тому же, у князей не принято сигать через окна, если присутствует парадный вход.

Ну, извините. Кто со мной поведется, тот и виноват.

– Хорошо. Ты летать умеешь?

– Нет. – Всемил зябко передернул плечами.

– Тогда второй вариант отпадает.

Я печально улыбнулась. С лестницы донесся топот. Всемил встрепенулся. Что-что, а нагонять страх я умею. Князь, робея, предложил поговорить с нападающими.

– Они нас убьют! – трагичным шепотом верещала я. – Никого не пожалеют!

Снаружи постучали. Низкий голос вежливо попросил князя отворить. Я усердно вспоминала хоть какие-нибудь чары, но все, включая простейшие, напрочь выветрились. Всемил, сдавшись, вытянул с кровати светлую простынь, встряхнул одеяло и начал связывать их между собою.

В тот момент, когда стук перерос в нетерпеливый, Всемил приматывал простынь к резной ножке кровати. Кровать выдержала бы не только худощавую девку с плечистым князем, но и лошадку, решившую покататься на канате.

– Возьми одежды, – напомнила я, и Всемил ринулся к шкафу, сгребая в кучку куртку, штаны и рубашки. – Теплое что-нибудь не забудь. – Он послушно вытащил дубленку и подштанники. – Побольше бери, ты ж не в гости едешь! – окончательно разозлилась я.

С одним комплектом белья далеко князь не сбежит. Всемил дрожащими руками принялся вытаскивать вещи с полок.

Трусит. Весь в меня. Оружия в комнате нет – разве князь не должен всегда находиться при именном мече? – а стража наверняка пришла не с цветами.

Повторный стук был куда продолжительнее первого.

– Князь, с вами всё в порядке?! – очень проникновенно вопрошали снаружи.

Всемил скинул вещи и перелез через подоконник, крепко хватаясь за простыню. Слез он в пару мгновений. Я с сомнением уставилась на тянущиеся ввысь ветки кустов.

Помнится, лодыжку сломала, неудачно спрыгнув с дерева. Запястье – когда споткнулась о корень. Каковы шансы, что нынешнее приземление окажется успешным?

Но ужас подгонял, подталкивал когтистыми лапами в спину. Я схватилась за веревку, взвизгнула. И повисла на ней. Лоб покрылся испариной, каплями осевшей на ресницах и веках. Гибель ожидала с обоих концов простыни.

– Мамочки! – пискнула я, расцепляя пальцы.

Всемил, негромко выругавшись, ринулся хватать летящую тушку. Та упала в крепкие мужские объятия и с нервным хихиканьем вонзила в его шею ногти.

– Ты почему сама не перелезла? – зашипел князь, стаскивая меня.

– Боялась упасть, – призналась я. – Так, идем за книгой.

– За какой, бес тебя побери, книгой?! Ты шутишь?!

Я цокнула, указала на свой дом, и мы, подобрав раскиданную одежду, поспешили туда.

– Зачем я поддался на твои уговоры? – Князь накинул поверх халата походную куртку. – Я бы смог с ними разобраться.

Между тем, возвращаться он не спешил.

– Я бы тебя хоронить не стала, – честно предупредила я. – В городе оставаться опасно. Вдруг ты досадил ещё кому?

– Лада, сколько заплатить, чтобы ты пошла со мной? – после короткого раздумья решился Всемил. – Одному мне придется туго. Ни оружия, ни денег.

О, не волнуйтесь, князь, я с вами. В спокойном, лишенном передряг городке скучно. Ученики забудут мои байки. Больные недолго погорюют по безотказной знахарке. Заберу книгу по бытовым чарам, и вперед. Заодно предупрежу Лиса, что его ждут счастливые будни в бегах. Как и нас.

Обо всем этом, исключая дружбы с варреном, я и поведала Всемилу, с кряхтением перелезая через ставший родным забор.

Лазутчицей я не была со времен обучения. Тогда частенько приходилось прятаться по лесам и погостам. Из некоторых я вылезала самостоятельно, в других меня находила учительница, но и мысли не возникало о том, что во взрослые годы, будучи вполне разумной особой, я буду пробираться в собственное жилище ползком.

– Постой здесь, – попросила я, когда Всемил спрыгнул во двор.

– Зачем? – перепугался князь. – А ты куда?

Неужто решил, что я дам деру или выдам его стражникам?

– Я вернусь, честно.

Не говорить же о варрене. Я – девица благочестивая, чистая в помыслах и поступках. А бездомный воришка очерняет непорочность так же, как дым от печи коптит потолок.

Всемил не стал спорить. Я влезла на кухоньку и негромко позвала Лиса. Хм, его нет. Ушел? Что-то здесь нечисто.

По мере приближения к сеням я различила стук, доносящийся из-под пола. Видать, наружу рвались долгожданные бесы. Непонятный звук нарастал. К нему прибавилась такая залихватская брань, что я порозовела. Ой, Лис-то так и сидит в погребе.

На дверце возлежал разжиревший Кот, степенно вылизывающий левую пятку. «Попался, гад, – говорили ехидные зеленые глаза, – ты никогда не внушал мне доверия».

Смахнув животное, я отодвинула задвижку. Встрепанный варрен вылетел наружу, одновременно щурясь, ругаясь, кашляя и обещая убить «безмозглую дуру».

– Ты рехнулась?! – горячился он.

– Будешь орать – отправлю обратно, – я зевнула. – У меня новость.

Лис отряхнул рубаху. Затем потряс волосами, в которых, подобно седине, появились ниточки-паутинки.

– Дались мне твои новости.

– Я уезжаю. Думается, надолго.

– Почему? – Лис собиралась подняться на второй этаж, но спрыгнул со ступеньки.

– Да нужно помочь… другу.

Правый уголок губ варрена предательски дрогнул.

– Разреши пойти с тобой.

В бездне черных глаз заплясала искорка надежды.

– Зачем?

Лис оскалился. Интересно, он хоть иногда улыбается по-настоящему, а не так, будто из-за нужды?

– Я влюблен в тебя…

– Ложь.

– Честно.

Я добралась до спальни, сгребла вещи в кучу и придирчиво отобрала самые нужные. Всего, к сожалению, не увезти. Спрашивается, на кой ляд покупала браслеты, платья, книги, расписные шкатулки? Разве что на радость горожанам. Те непременно растащат утаскиваемое и распилят приколоченное, как только узнают о побеге.