Направился к стойке бара. Первым делом я сегодня напьюсь, желательно до скотского состояния. Дальше — по обстоятельствам. Абсолютный тропизм не подведет.

На высоком табурете у стойки восседала барышня в мини-юбке и с модным бокалом коктейля при зонтике и соломинке. Ножки табурета опасно поскрипывали: барышня была, что называется, в особо крупных размерах.

А может, напиться уже потом?

Я усмехнулся с приятным чувством мести — неизвестно кому и неизвестно за что.

— Девушка, разрешите вас…

Обернулась.

Анька Гроссман.

— …понимаешь?! Всю жизнь вкалывать в батиной конторе, потом, что называется, унаследовать. Жениться на этой, как ее… Виолетте. Работать без выходных, нагромождать деньги на деньги неизвестно для чего, а в промежутках вести светскую жизнь. Какая тоска, Анька… Но это и есть единственно верный выбор. И я, хоть расшибись, не смогу ничего изменить. Ты, наверное, тоже не можешь— но у тебя оно, черт возьми, не так очевидно. Не прочерчено на черт-те сколько десятков лет вперед…

— Вот только не надо тупого фатализма, Андрей. В жизни всегда есть энное количество вариантов. И не исключено, что правильных среди них несколько. А выбор все-таки…

— Выбор комбинаторированной личности — в лучшем случае самообман. Прогулка кролика по лабиринту. С одним выходом.

— Но попробовать-то можно. Уйди из отцовской компании — завтра же!.. Или даже прямо сейчас. У нас в «Мониторинге» еще есть несколько вакансий… Да что ты, работы себе не найдешь? Особенно с дипломом «Миссури»; ты ж не вздумаешь с горя завалить защиту? И все пойдет по-другому. С этого момента. Андрей?

— Что?.. Прости, Анька, задумался… Не надо меня утешать. Я не собирался плакаться тебе в жилетку… я сейчас уйду. Ты кого-то ждешь?

— Да. Кстати, заплати, пожалуйста, за полкоктейля, я не рассчитала ресурсов. Мне намекнули, что здесь не сидят просто так, а я уже часа два жду…

— Два часа?! Ну ты даешь. Никого нельзя столько ждать.

— И бегать за парнями тоже нельзя, я в курсе. И все равно бегаю. Кто она, эта Виолетта?

— Виолетта? Да так, слияние капиталов… это неинтересно. Да и не важно. Я же все равно в конце концов на ней женюсь. Я имею в виду, не обязательно конкретно на ней, но по-любому — на какой-нибудь Виолетте…

— А ты женись на мне.

— Договорились. Тоже прямо сейчас?

— Я не шучу, Андрей. Нет, правда. Я серьезно.

— Сколько он стоит, твой коктейль? Может быть, еще чего-нибудь заказать?.. Аня?

— Я все понимаю. Ты меня никогда не полюбишь. Ты вообще всю жизнь будешь любить одну Звениславу… и еще жалеть, что упустил Алину Орлинскую. Зато у нас будет много детей. Вот увидишь, очень много! Я забью на политику, стану только твоей женой — заметь, женой, а не слиянием капиталов. А ты будешь не просто нагромождать деньги, а зарабатывать на большую семью. И появится смысл. Совсем другой жизненный сценарий…

— Никогда б не подумал, что ты такая… романтичная.

— Я циничная. Я тебе ещё не то скажу. Вот откуда ты знаешь, что успешно прошел комбинаторику, а, Андрей? А если — процент погрешности?!

Она подалась вперед, и ножки табурета скрипнули предсмертным стоном; я едва успел ее подхватить. Щека к щеке, и душное дыхание, и тяжелое тело большой, мягкой, НАСТОЯЩЕЙ женщины… некрасивой девчонки-переростка из бедной еврейской семьи. Прерывистый всхлип у самого уха; и как ей только хватило сил на полном серьезе высказать мне в глаза всю эту очевидную нелепицу?..

А ведь действительно — такого от меня никто не ждет. Такого не запрограммировать в рамках всесильного проекта «Миссури». Никак не подвести под определение «единственно правильный выбор»…

Меня ИМ не заполучить.

Ее лицо — совершенно мокрое. Полосатое от потеков дешевой косметики. И я уже целовал ее губы и заплаканные глаза, когда подумал еще об одном. Если она и вправду два часа ждала здесь МЕНЯ?.. В дорогущем ночном клубе, куда забрела, наверное, впервые в жизни…

Два часа назад я и понятия не имел, что приду сюда.

Абсолютный тропизм?!

«Теперь безопасно выключить компьютер», — коряво, будто иностранка с разговорником, сообщила зеленая надпись на мониторе. Можно подумать, у кого-нибудь поднялась бы рука выключать такую замечательную машину тогда, когда это опасно. Во всяком случае, у него — никогда в жизни.

Любовно погладил оптическую «мышку», похожую на перламутровую раковину, посадил ее в специальное углубление на краю овального коврика. Задвинул в нишу столика клавиатуру, сверкающую белизной, словно улыбка кинозвезды. Смахнул бархоткой невидимую пыль с плоского монитора. Улыбнулся своему отражению на сером экране.

Мелодично просигналило реле внутренней связи. Не глядя, нажал на кнопку.

— Владислав Алексеевич, простите, вы, кажется, уже закончили… Заказывать обед? Что вы сегодня хотите?

— Я подумаю, Рита. Пока принеси кофе.

Он встал, не без сожаления бросив взгляд на молчаливый компьютер. Ну не нонсенс ли, что за все время работы в «Санин-Компьютерлэнд» у него не было настолько хорошей машины. То есть он мог позволить себе любую, однако все они оставались просто более или менее совершенной оргтехникой.

Давным-давно, еще бедным студентом, он считал средненький «макинтош» с работы своим другом. Наивно, но не смешно.

Эта — любимая. Единственная. Как женщина.

Как никакая женщина в мире.

Массируя веки, Владислав направился к аквариуму. Отказаться от полезной привычки подходить между сеансами работы к окну и смотреть вдаль было труднее всего. Но на аквариуме — большом, почти во всю стену, — глаза тоже отдыхали. В зеленоватой глубине колыхались растения и медленно шевелили плавниками несколько больших рыб, названия которых он не знал. Похоже на разработанную когда-то их компанией заставку для монитора… но, конечно, гораздо примитивнее.

Тенькнул вежливый звонок в дверь.

— Можно, Владислав Алексеевич?

— Заходи.

Рита отомкнула с той стороны кодовый замок и проскользнула между бронированными створками, балансируя кофейным прибором на подносе. Красивая девочка, которой явно платят не только за то, чтобы она приносила ему кофе; ну и ладно. Может быть, когда-нибудь, под настроение… Он усмехнулся:

— Спасибо. Как там наверху? Погода хорошая?

— Да, очень, Владислав Алексеевич. Сегодня выпал первый снег!

В принципе он был в курсе. Он каждый день, кроме всего прочего, читал в интернете и сводку гидрометцентра. Просто так, для информации. Уже почти полгода.

Больше чем достаточно.

Интернет-сводка — это одно, и совсем другое — детский восторг девушки с румяными от мороза щечками. Или от косметики?.. Да ну, не все ли равно. Владислав взял чашку с подноса и отвернулся. Толстые рыбы в аквариуме неторопливо, с ленцой выясняли отношения. Раздражали все больше и больше. Интересно, сколько там у них воды? И очень ли толстое стекло?..

— Ты что-то сказала?

— Я спрашиваю, вы уже определились насчет обеда?

Рита, конечно, понятия не имеет, кто он такой и что здесь делает: иначе ей не пришлось бы так просто гулять под первым снегом. Разумеется, она не посмеет оспаривать желания высокого начальника. А если и вздумает доложить более, на ее взгляд, высокому — так ведь на это уйдет время.

— Определился. Сегодня я обедаю в городе.

Лифт поднимался плавно, без лишней спешки. Минут через пять Владислав заволновался; полгода в подземной лаборатории способны у кого угодно спровоцировать клаустрофобию. Вообще-то выходить на поверхность, хотя бы в темное время суток, следовало начать гораздо раньше. Проклятая осторожность плюс остатки былого трепета перед работодателем плюс элементарная лень…

Остановка — мягкая, как на рессорах. Створки разъехались почти бесшумно, с бархатным шорохом. Владислав вышел в коридор. Впереди маячил аквариум, примерно такой же, как в лаборатории, только с охранником внутри. За последние пятнадцать лет здесь ничего не меняли: аналогичного карася в камуфляже когда-то взял на понт Сашка-Гэндальф. Та же ситуация в зеркальном отображении, Даже забавно.