– То, чем вы с нами, здесь, поделились – очень интересно и поучительно. Но вот у меня, по этому поводу, возник вопрос: что может думать по этому поводу твоя дочка, Ира?

– Дочка… Дочка меня всегда старалась понимать. Мы с ней, без преувеличения,

друзья. Ей 19 и секретов между собой мы иметь не привыкли… Правда, в последнее время, она мне нервы то потрепала… Но это, уже больше касается ее личной жизни.

– Вот-вот. Мне интересно, в плане общего развития. Разделяет она твои взгляды? Наверное, у нее уже свои экспериментальные данные есть.

– Ой, не давите мне на мозоль ребята. Э-эх! Все бы хорошо… но… Она у меня девчонка самостоятельная. Дома и приготовит и приберет, да и учится неплохо. В отношении с мужчинами всегда мои взгляды разделяла. Но то, что сейчас с ней происходит, ни одной мамаше не пожелаю… Так вот, все было нормально и на тебе! Две недели назад застаю ее, у нас дома, с каким-то джигитом. Высокий, худой, носатый, страшный! Ты бы его видела Галя! Поздоровался со мной, чай попили. Оказывается, учится с ней. Иса зовут. Я сидела, как на иголках. Он из какого-то аула в Ингушетии. Всего три года здесь. Можете себе представить? Разговаривал, правда, вежливо. Ушел. Я ее спрашиваю: Он для тебя кто? А она: это мой друг. Я знаю, что ты будешь волноваться, если почувствуешь, что у меня есть что-то важное, о чем я не говорю. Поэтому, я и решила тебя познакомить с человеком, который мне близок. Он мне нравится и с ним, я, возможно, захочу связать свою жизнь. Здесь, я чуть в обморок не упала, кондрашка чуть не достал меня. Волосы дыбом у меня встали. За этого горца?! Черного, носатого?! Мусульманина! За что же такое наказание, Господи? Я чуть не разрыдалась… Что же ты, девочка моя, дуреха, не видишь, кто он такой? Он же дело свое сделает, а после, или бросит, или, и того хуже, издеваться будет. А если захочет жениться, то он еще и дурак, а ты – еще большая дура! Горе найдешь, а не счастье. Узнаешь, что значит, такой наивной, чистой девочке, как ты, стать рабыней средневекового дикаря, почти зверя. На улицу ступить без него не сможешь, слова своего лишишься. Знаешь, что для них, руку на жену поднять – ничего не стоит? Женщина для них, не человек, имей в виду. – Ира сильно разгорячилась, неподдельная тревога за дочь, заставила ее поменяться в лице, большие красивые карие глаза наполнились страхом, веки опустились. В эту минуту, перед окружающими, предстала совсем иная Ира, жалкая и несчастная, как вымокший в грозу котенок.

– Господи, за что ж такое наказание! – повторила она. Кто-нибудь, может мне посоветовать: что делать? Я уже все передумала.

– А с ней разговаривала? – поинтересовался Денис.

– Разговаривала. Да что толку. Она у меня с характером. Может, в меня?.. Но такая

милая девочка всегда была. А тут, как петух клюнул, буквально, подменили. Ни убеждения, ни угрозы ее не берут. Может, она и слушает меня, но не верит тому, что я ей рассказываю про него. Не хочет верить. Я боюсь. Кто его знает, на что способен этот Иса.

– Я что-то в толк не возьму. Кто же нам, только что, доказывал, что любовь – лучшее на свете? Любви все возрасты покорны и сердца? Что же ты хочешь от дочери? – Слава саркастически улыбался.

– Ну, о чем ты, Слава? – в защиту Иры взяла слово Галя. Ну, какая любовь! Не смеши.

Что, мы не слыхали, какая у этих чурок любовь? Правильно Ира сказала. Надо все бросить и за уши девчонку из беды вытаскивать. В грязи изваляет и бросит. Добро еще, если здоровая останется, и без ребенка на руках. И то, что в гостях тихонько себя вел, не смотри. Это он, сейчас, тихий. Использует и примется норов показывать. Все женщины, а тем паче русские, для них – мусор. А то еще, гляди, стянет, что из дому… Или прописаться к вам надумает. Это уж, как пить дать. Тогда прости-прощай квартирка! Но этого- то ты ему не позволишь. С какого боку не смотри, от истории этой – добра не жди. И ты, Слава, коль не понимаешь, не вводи мать в сомнения. А если хоть малость понимаешь, поддержал бы ее. Ей, сейчас, решительно действовать надо.

– Но, ты-то мне, Галь, можешь сказать, что я должна делать? У меня уже голова раскалывается от этих дум.

– А ты имеешь на нее влияние?

– Ну, определенное, имею. Раньше и сомнений на этот счет, не было.

– Говори с ней, как можно больше. Объясни ей, бестолковой, что они за люди. Хорошо бы еще, если бы ты попросила, и подруг ее на нее повлиять.

– Ой, да, что они понимают, эти дети!

– И что же, ты хочешь, Галя, что бы подруги и Ира ей объяснили? – после долгого молчания, наконец, спросил Петр.

– Как что?! Что это звери, сволочи самые настоящие. Как они могут поступать с девчонками нашими. Неужели не ясно?

Петр поморщился. Разговор не просто тяготил его, он начинал его раздражать. Волна возмущения накатила изнутри.

– Трудно принять мне, что женщина, создание, о котором столько возвышенных слов сказано, спето и написано, способна источать столько ненависти.

– Это потому, что ты никогда не был в шкуре изнасилованных девчонок. Тоже мне неженка! – Отвращение Петра задело Галю, и она ответила ему тем же.

Теперь уже, Петр сумел справиться с захлестнувшим его негодованием.

– Я не хочу ни в чем вас обвинять. У вас свое восприятие случившегося. И если ты, Ира, не сможешь изменить свое отношение к Исе, я думаю, это – плохой задел для возможного брака его, с твоей дочерью. При этом, мне жаль, если Иса – славный парень, а их чувства – добрые и искренние. Тогда, твое предубеждение просто может ранить их. И все же, кто знает, возможно, они преодолеют барьер твоего, Ира, неприятия и любовь окажется победительницей. Наверное, такое тоже бывает.

– Все это красивый вздор!

– Остановись, Ира, – а то я начну думать, что твои недавние тирады о любви, такой же вздор, и останется только подивиться, откуда такая патетика. Не обижайся. На самом деле, я так не думаю. Я верю в твой душевный порыв. Тем труднее мне поверить, в твою враждебность к другим. Но с другой стороны, признаю, что, порой, трудно построить мостик между столь различными культурами. Тем более, если учесть, что ты, Ира, которая считает себя представительницей, несомненно, более цивилизованной и гуманной христианской цивилизации, с непримиримостью достойной первых последователей Мухаммеда, противостоишь тому, чья вера не столь терпима.

– Вот именно! Не сойтись им в добром союзе. Каждому свое.

– Было начертано на воротах Освенцима, – сострил Слава.

– Ладно. Не мучайся из-за этих перипетий. Предлагаю верить, что все образуется и доченька твоя найдет свое счастье…

– Ладно.

– Кстати. В связи с тем, что ты нам, только что рассказала, можно спросить, каким ты хотела бы видеть своего будущего зятя?

– Хм. Так сразу даже трудно ответить. Был у нее один мальчик еще в школе. Они встречались. Но потом, видимо, что-то произошло. Не знаю, точно. Он уехал учиться в другой город, как мне Лия сказала. Мою дочь Лия зовут. Были у них первые романтические отношения. Но это уже в прошлом. А, вообще то, я думаю, что всерьез ей думать об этом рано. Пусть отучиться, для начала. А потом.. потом встретит доброго, порядочного мужчину, мальчика…

– И все-таки, что это значит для тебя. Какой он, этот добрый, порядочный? Особенно интересно – порядочный, это как?

– А тебе неизвестно? По-моему, это очень важно. Человек не способный на подлость,

поступить с женщиной по-свински. То, чего я больше всего боюсь. Слишком уж она доверчивая и простодушная. Как я, когда-то. Порядочность его, конечно, не гарантирует ей счастья, но он не обманет ее, и надеюсь, не уйдет к другой.

– То есть верность, это и есть порядочность?

– И да, и нет. И верность тоже. Я хочу сказать, что если такой человек полюбит тебя, к другой изменять не побежит. И на него полностью можно положиться. Ну а если, не дай Бог, полюбит другую … тут уж, я не знаю…. Но как мерзавец, не поступит.

– Вот те раз! И такого ты порядочным называешь? – не выдержала Галя. Не хотела бы я себе такого порядочного. А ты его своей дочери прочишь.