— Ну, может, мне лучше вам сначала позвонить. Если Шнайдер… — он осёкся, хотел сказать «похищен», но подумал, что этой девушке не следует знать ничего лишнего. — Если Шнайдер не найдётся, то я даже и не знаю, смогу ли я.

— Он найдётся, я уверена, — у неё был мягкий, нежный вкрадчивый голос, казалось, что она не говорит, а уговаривает его.

— Но всё-таки, может, я лучше позвоню? — Рихард снова взглянул на пожилую женщину, та, как и минуту назад, внимательно смотрела на них и ничуть не смущалась того, что подслушивает чужой разговор.

— Хорошо, я дам вам мой номер, — Мария полезла в свою маленькую, почти игрушечную сумочку и достала оттуда такой же маленький блокнотик. — У вас ручки не будет? — спросила она у женщины, та молча протянула ей карандаш со стола.

Рихарду казалось, что эта старая женщина на стороне Марии, что она сочувствует и сопереживает ей, и если он отказался бы от ужина, то старуха непременно осудила бы его и наверняка не постеснялась высказать это вслух. Хотя, может, это ему только казалось. Мария тем временем написала номер на листке и протянула ему. Рихард взял листочек, сложил пополам и убрал в карман брюк.

— Я позвоню вам. Обязательно, если всё будет хорошо.

— Всё будет, не нужно волноваться.

— Ну, я пошёл, — Рихард направился к двери, но Мария нагнала его и снова взяла под руку.

— Так нам с вами, может, в одну сторону. Я живу в Мирафлорез, а вы где?

Они вышли на улицу, после душного и прохладного архива Рихарду было трудно дышать. Раскалённый воздух, казалось, проникал в лёгкие и превращался там в ядовитый газ, сжигающий его изнутри. В висках стучало, как на наковальне. Ко всему прочему Рихард с ужасом понял, что напрочь забыл название улицы, на которой они жили.

— Я не помню, как улица называется, — сказал он и остановился. — Чёрт, как же я домой-то попаду.

— А что там было рядом, может, я смогу помочь. Я с детства здесь живу и всё здесь знаю, может, дом какой-то красивый, или статуя? Океан?

— Ну, да, там океан был рядом, дома кругом. Набережная красивая. Ещё кафе это.

— Где я работаю?

Рихард кивнул головой.

— Это Мирафлорез, как раз и мне туда. Поедем вместе, я думаю, мы найдём ваш дом.

Мария ещё крепче взяла его за руку и пошла вниз по лестнице к дороге. Им нужно было поймать такси.

*

Санчо видел, как Иисуса сбила машина. В это время он всё ещё стоял на другой стороне улицы в тени деревьев и равнодушно наблюдал за тем, как его босс выбежал из офиса, размахивая пистолетом и постоянно оборачиваясь, словно за ним гнались все черти ада. Иисус выскочил на дорогу, даже не взглянув по сторонам, видимо, он хотел сесть в свою машину, но с разбега пробежал чуть дальше. В Лиме движение всегда было плотным и оживлённым, и если водитель видел на переходе пешехода, то он вместо того, чтобы сбавить газ, прибавлял его, это было не правильно, но это было особенностью этого города, и Санчо давно смирился с таким положением вещей. Так случилось и в этот раз, водитель, завидев Иисуса, нажал на клаксон, газанул, видимо, думая, что тот отскочит и подождёт, пока он проедет. Но Иисус был невменяем, он даже не заметил приближающейся машины. «Рено» со всей силы врезалось в Иисуса, и Санчо увидел, как того подбросило и отшвырнуло метров на пять. Водитель «Рено» ударил по тормозам, машина проехала несколько метров и потом остановилась. Тут же стали собираться зеваки. Машины, ехавшие по другой полосе, остановились, и из них стали вылезать водители, чтобы посмотреть, что случилось. Санчо перешёл дорогу и подошёл к тому месту, где лежал Иисус, пока народу было немного, и смог рассмотреть всё в мелких подробностях. Иисус был мёртв, он не дышал, не шевелился, не стонал. Его голова от удара об асфальт раскололась, словно гнилой орех, изо рта тоненькой струйкой вытекала почти чёрная кровь, рука была сломана как минимум в двух местах, и теперь была неестественно выгнута. Санчо смотрел на мёртвого шефа совершенно равнодушно, он не испытывал ни жалости, ни ненависти, ни отвращения, ни даже облегчения. Была лишь досада, досада потому, что этот говнюк умудрился помереть раньше, чем он смог получить от него свои документы. Санчо отошёл в сторону, со всех сторон стекались люди и напирали сзади.

Краем глаза он увидел Шнайдера, тот стоял чуть поодаль и разговаривал с каким-то индейцем, одетым в дорогой белоснежный костюм. Про себя Санчо тихо порадовался, что барабанщик жив и здоров, он порадовался, потому что Алехандро было бы это приятно, и он верил, что его брат сейчас на небе и видит всё это. Санчо поднял глаза, взглянул на синее небо, рваные белые облака, плывущие по нему, и грустно улыбнулся. Санчо взглянул на офис и увидел, что дверь не заперта. Он решил сходить внутрь и посмотреть, что там происходит. Иногда Иисус не убирал мелкие деньги в сейф, а оставлял их у себя на столе, прикрыв толстой тетрадью чтобы их не сдуло ветром или сквозняком. Деньги сейчас были бы не лишними, Санчо как назло был на мели.

Он осторожно подошёл к двери, оглянулся, но никто даже не смотрел на него, все люди столпились вокруг трупа Иисуса, по идее с минуты на минуту должна была приехать полиция, но Санчо знал, что по таким пробкам они будут добираться досюда не меньше получаса. Он зашёл в офис, тихо прикрыл дверь.

Видимо, здесь творилось что-то ужасное, фонтан в холле был разбит, и вода хлестала из него прямо на пол. Стараясь не замочить ноги, Санчо бегом добежал до лестницы и поднялся на второй этаж. Он не обернулся, а если бы обернулся, то, наверное, был бы удивлён, у окна стояла София и тихо читала молитву, взор её был устремлён на улицу, туда, где над телом покойного Иисуса собралась уже целая толпа, а по щекам её текли слезы. Она, пожалуй, была единственной, кто оплакивал почившего наркобарона.

Санчо взбежал по лестнице и сразу же кинулся в кабинет бывшего шефа. Он заметил, что в коридоре была перестрелка — в стене было отверстие от пули, на полу штукатурка, но Санчо это мало волновало. Он распахнул дверь в кабинет и сразу посмотрел на сейф. Сначала парень не поверил своим глазам: сейф стоял открытый, и внутри стопками лежали пачки денег. На столике рядом с креслом для посетителей тоже лежало три пачки по тысяче.

Санчо пару секунд постоял, всё ещё сомневаясь, а потом подбежал к сейфу и стал распихивать деньги по карманам. Но вскоре он понял, что это не лучшее решение, карманы оттопырились, и, наверное, со стороны он выглядел весьма подозрительно. Тогда Санчо заметался по кабинету в поисках пакета. Пакета не было, зато рядом с креслом Иисуса стоял кожаный чемоданчик, древний и нелепый, с замком-пряжкой и потёртой ручкой. Санчо покрутил чемоданчик в руках, открыл его. Внутри лежали старые смятые газеты, парень выкинул их на пол и, подойдя к сейфу, начал наполнять чемоданчик наличностью. В сейфе было не меньше двухсот тысяч долларов, плюс ещё три пачки на столике. Там же нашлись и паспорта. Их было очень много, Санчо перебирал их, натыкаясь на знакомые фотографии. Многие из этих людей работали на Иисуса, и он знал их лично, причём многие были неплохими ребятами, и Санчо с удовольствием вернул бы им их документы, да только на это не было времени.

Наконец он нашёл свой паспорт, сунул его в задний карман брюк, закрыл чемоданчик и собрался уже уходить, как в его голову пришла нехорошая мысль. А что если полиция нагрянет сюда и найдёт пустой сейф, тогда они начнут искать того, кто успел приделать ноги капиталам Иисуса и, вполне вероятно, они подумают на него. Ему не хотелось проблем, несмотря на то, что он убегал в США, ему не хотелось оставлять за собой грязного следа. Санчо поставил чемоданчик на пол, собрал с пола старые газеты, положил их в сейф и поджёг. Немного подумав, он достал из чемодана одну пачку денег и кинул её в огонь. Газеты сгорали быстро, и во все стороны летели тоненькие обгоревшие кусочки, похожие на тончайшие серые кружева. В кабинете запахло горелой бумагой.

Санчо подошёл к окну, выглянул наружу. Полиции ещё не было. Тогда он залез в шкаф, где Иисус хранил крепкий алкоголь, схватил бутылку виски, открыл крышку и стал поливать бумаги на столе, ковер, кресла. В бутылке осталось совсем чуть-чуть, Санчо поднес её к губам и глотнул.