Самолёт был оформлен на выжившего из ума старика, живущего в лачуге на территории аэродрома. Когда-то в былые времена этого старика знали под прозвищем Инквизитор, предшественник Иисуса использовал его для расправы над неугодными, но, когда Иисус пришел к власти, старик был уже слаб и беспомощен. Целыми днями он сидел в своей лачуге и разглядывал старые фотографии, а ночами просыпался от кошмаров, в которых его жертвы преследовали его. Иисус узнал всё это от его сына — Аарона. Большого, глупого, трусливого, но очень амбициозного человека, который работал на него и выполнял мелкие поручения, но чаще сплетничал и рассказывал обо всех тех, кто имел неосторожность с ним пооткровенничать. Сам Аарон называл себя информатором босса и очень этим гордился. Именно от него Иисус узнал, что старую Сессну иногда используют для перевозки туристов из Колумбии в Лиму, зарабатывая на этом огромные деньги. Он собирался разобраться с этим, но потом плюнул и оставил всё как есть. Туристов было совсем мало, и они никоим образом не могли помешать его делу, а человек в Колумбии, занимавшийся этим, был надёжным, и такой маленький грех он мог ему простить. Но сейчас он намеревался раз и навсегда прекратить это. Иисус хотел уничтожить аэродром, потому что в свете новых событий аэродром стал слабым звеном в его цепи, и он готов был пожертвовать им ради дела.

Дело было не только в Шнайдере, минут двадцать назад ему позвонил человек из полиции и сообщил, что Ральф, тот, кто сдался детективам, вытащив таким образом Шнайдера из тюрьмы, заговорил. Ему пообещали свободу, и Ральф рассказал полицейским об аэродроме. Ральф был пешкой, он ничего толком не знал, но даже те крохи информации, которые он мог предоставить ФБР, могли создать множество проблем Иисусу. Он и так уже потерял канал сбыта товара через агентство аренды машин. Их Нью-Йоркский филиал накрыли, накрыли агентство в Лиме, и ему пришлось в срочном порядке распускать все многочисленные филиалы по Северной и Южной Америке, теперь и аэродром…

Иисус был очень зол, он не знал, где сейчас Шнайдер со своим другом, но надеялся, что застанет их в доме старика. Если музыканты работали на ФБР, то наверняка они пойдут к его людям, самым слабым и бестолковым (более бестолкового человека, чем бывший Инквизитор со своим маразмом и чувством вины за грехи прошлых лет, представить было сложно), и будут выведывать всё о его деле. Иисус боялся не столько старика, тот уже давно ничего не знал, а если что и знал, то наверняка всё забыл, сколько Аарона, трусливого подонка, распускающего слухи и язык. Иисус прекрасно понимал, что если Аарона прижать, то он тут же всё разболтает, а вот он, в отличие от Ральфа, знал многим больше. Иисус посмотрел в окно и увидел мелькнувшую тень в деревьях.

—Стой! — крикнул он водителю.

Машина резко остановилась. Иисус достал пистолет и вышел из джипа. Две другие машины, ехавшие следом, тоже остановились и из них стали выходить его люди.

— Я кого-то видел там, в деревьях. Проверьте, может, это те, кого мы ищем, — приказал Иисус и немного подумав, добавил. — Найдёте ублюдков — тащите ко мне. Хотя, чёрненького с ёжиком можете мочить, а второго оставьте. Мне очень нужно поговорить с ним.

Его люди вернулись минут через пятнадцать, он ждал их в машине.

— Там никого, босс, — сказал один из ребят, Иисус с трудом отличал их при свете дня, а в такой темноте они все стали для него на одно лицо.

— Ясно, — сказал он. — Значит, какой-то зверь. По машинам. Едем быстрее.

========== Глава четырнадцатая. ==========

***

Дед буквально вытолкал их взашей. Проходя через дом, Рихард на пару секунд замешкался в спальне, дед вернулся назад и со всей силы стукнул лидер-гитариста по спине. Круспе вздрогнул, попытался что-то сказать, но, увидев лицо Шнайдера, замолчал и безропотно последовал прочь из комнаты. Дверь из спальни вывела их в крошечную, пропитавшуюся запахом жареного лука, кухню. Из кухни было две двери: одна была плотно закрыта и, по всей видимости, вела в какую-то комнату, а другая, открытая, — на заднее крыльцо, туда-то и вытолкал их дед. Шнайдер хотел было поблагодарить старика, повернулся, но тот резко захлопнул дверь у него перед носом и закрыл её на ключ.

— Куда теперь? — спросил Рихард и огляделся.

Они были на заднем дворе. Когда-то красивые клумбы забила сорная пожелтевшая трава, прямо у крыльца в беспорядке были навалены проржавевшие садовые инструменты, единственная не заросшая травой дорожка вела к старому, выложенному из серого камня фонтану, сейчас в его мутной зелёной воде плавали только дохлые мухи. Неяркий свет уличного фонаря, прикреплённого к стене дома и скудно освещавшего двор, делал и так малоприятную картину совершенно тоскливой. Рихард удивился, что не заметил этого двора в первый раз, когда утром бродил по аэродрому, но, повернувшись, всё понял. Дом был низким и широким, и из-за него невозможно было разглядеть этого маленького заброшенного уголка.

— Я не знаю, — Шнайдер тоже оглядывался по сторонам. — Никогда бы не подумал, что у таких домов могут быть задние дворы. С той стороны, — он указал рукой куда-то на дом, — мне казалось, что здесь ничего нет, только всё тот же песок и…

Шнайдер не договорил, они услышали громкий заливистый собачий лай, пёс учуял чужаков и теперь бежал к ним, защищая своё жилище.

Словно по команде Рихард и Шнайдер сорвались с места и побежали вглубь двора, они обогнули фонтан с разных сторон, пробежали по дорожке и выскочили к каким-то низким кустам, не разбирая пути, они промчались прямо сквозь них и снова оказались на пустом и абсолютно безжизненном аэродроме, чуть вдали виднелись густые деревья. Мерзкий запах, о котором они уже забыли, снова ударил в нос, но они не думали об этом и стремглав помчались к деревьям. Лай за спиной утих, видимо, пса загнали домой. Рихард первым остановился и окликнул Шнайдера.

— Шнай, стой!

Кристоф пробежал ещё пару метров, прежде чем остановиться.

— Стой, — снова крикнул Рихард.

Шнайдер обернулся и посмотрел на неярко освещённый дом позади, они пробежали уже приличное расстояние, и он казался лишь маленькой звёздочкой в непроглядном мраке ночи.

— Что? — Шнайдер неохотно вернулся к Круспе.

— Куда ты бежишь? Старик сказал идти по дороге, пошли туда, а то мы здесь нафиг заблудимся, тьма тут непроглядная. Да и запах здесь сильнее, — Рихард поморщился.

— Там собака эта.

— Её уже нет, слышишь? Наверное, её в дом запустили. Пошли, и отдай мне свитер.

Шнайдер с удивлением посмотрел на два свитера, которые всё это время держал в руке, и протянул их Круспе. Рихард немного подумал и взял тот, что посимпатичней.

— Не против? — спросил он.

— Мне пофиг, бери, какой хочешь.

— Ты бы тоже оделся, — сказал Рихард, натягивая свитер. Шнайдер лишь молча кивнул и стал одеваться.

Рихард понятия не имел, кому раньше принадлежала эта одежда, но человек это был огромный. Рукава свитера доставали ему почти до колен, а сам свитер был похож на огромное безразмерное платье. У Шнайдера была та же история. Рихард тяжело вздохнул и стал закатывать рукава.

— Я выгляжу как полный идиот, — недовольно пробурчал Круспе.

— Рихард, мне наплевать, как ты выглядишь, — Шнайдер тоже закатал рукава.

— Ну, спасибо, друг, — Круспе, наконец, справился со своим одеянием.

— Не обижайся, просто меня сейчас заботит другое.

— Как нам в таком виде поймать машину? — попробовал пошутить Рихард, но барабанщик даже не улыбнулся.

— Нет, что ты видел в этом доме?

— О, Господи, — тихо выдохнул Круспе. — Шнай, я так устал, давай потом.

— Нет, сейчас. Я никуда не пойду, пока ты мне не скажешь. Что ты там увидел? Ты говорил, что смотрел её глазами, что это значит?

— Ну, хорошо. Тогда в ванной, в твоём доме, она показала мне свою жизнь. Не всю, а только определённый отрезок. Видимо, самый важный.

— Ты вспомнил?

— Да, частично. Я, когда вошёл в этот дом, посмотрел на эту дверь, меня словно током ударило. Это было такое чувство… — Рихард посмотрел на дальний лес и улыбнулся. — Я переживал всё это так, будто это происходило со мною. Я буквально видел прошлое её глазами.