– Как это? Они не уверенны еще?

– В общем, подошла дама средних лет. Говорит, хочет украсить свой кабинет. Но ей нужно, чтобы я приехал и посмотрел в каком стиле комната. Картина не должна смотреться инородно.

– А что ты будешь рисовать?

Пока я говорила, вода заливалась в рот, и я несколько раз поперхнулась.

– Вероятно натюрморт или пейзаж. Это подходит для кабинета, мне кажется. Иначе, зачем нужен выезд на объект?

– Но ты же рисуешь людей. Она это знает? Это твой талант. Может портрет? – предложила я.

Пожалуй, это оптимально для рабочего кабинета или приемной.

– Да это хорошая идея.

Настала пауза. Задумавшись, вероятно об одно и том же, мы стояли молча, обнявшись. Вода с шумом падала на пластмассовое дно душевой, собиралась в поток и завинчивалась над стоком. Теплого влажного пара накопилось так много, что стало трудно дышать.

Неожиданно раздался гул в трубах, а из рассеивателя над нашими головами пошла горячая вода. Мы выскочили из душевой кабинки за миг до того, как полился обжигающий кипяток.

Такое случалось довольно часто, если кто-то из нас шел мыться после 23:00. В ночное время надо быть начеку, иначе можно обвариться. Все дело в соседе сверху. Будучи человеком экономным, он включал стиральную и посудомоечную машинку только поздно вечером, чтобы потраченное электричество высчитывалось по ночному тарифу. И все бы ничего, но напора холодной воды к вечеру, когда остальные жильцы приходили домой и мылись, стирались, не хватало на всех.

Подача холодной воды, в нашем доме, шла на последний этаж и оттуда самотеком распределялась на всех нуждающихся. Поэтому, когда соседи сверху решали поплескаться или запустить свои стиралки, мы в душевую старались не соваться. Если конечно не забывали.

Закутавшись в полотенца, мы пошли на кухню.

– Чаю? – предложила я.

– Давай, с коньяком.

Фил развалился на диване и залип в планшете, пока я не поставила перед ним большую чашку с коньячным чаем и сладостями. Отпив разом пол кружки, он откинулся на подушку и закрыл глаза. Присев с другого конца дивана я смаковала терпкий обжигающий напиток и думала о недавно закончившемся ремонте.

Новая кухонная мебель была так свежа и чиста. Фил уступил мне в выборе всего, начиная c планировки и заканчивая цветом обоев. И моя любовь к белому отразилась почти в каждой детали: гарнитуре, технике, декоре и посуде. Столешницу мы выбрали контрастную: черную, с еле заметными серебристыми узорами. Обои бело-кремовые с крупными нежными пепельными цветами. Линолеум, на полу, пестрил серо-черным рисунком, под гравий.

Освежая съемную квартиру, мы планировали задержаться в ней подольше.

Я посмотрела на Фила, встретилась с ним взглядом и улыбнулась:

– Ты такая красивая, – промурлыкал он.

Его прекрасные голубые глаза полные восторженной нежности смотрели на меня. Внешность Фила была такой же неподражаемой, как и его талант. Темно-рыжие почти каштановые волосы мелкими завитушками обрамляли бледное худощавое лицо с заметно выступающими скулами. Тонкие аристократические губы волнообразно улыбались, не обнажая зубы.

Мне вдруг стало жарко.

– Ты завтра идешь куда-нибудь? – тихо прошептала я. Надеясь этой ночью лечь попозже.

– Да, поеду к той даме, что хочет заказать картину, – ответил он лениво.

– С утра?

– Нет, она сказала приехать после семи вечера, – Фил немного раздражился. – Кто так поздно обсуждает дела по воскресеньям? Это конечно очень неудобно, к тому же в понедельник нужно появиться на работе пораньше, будет собрание. – Он нахмурился. –  Сегодня звонила Ксения Сергеевна и сказала, новая врач опять недовольна зарплатой, говорит, что я не учел переработку за несколько дней. Есть и другие темы для обсуждения, в общем, соберутся все.

Фил помолчал, а потом устало добавил:

– А у тебя есть планы на завтра?

– Дочитаю аннотации к препаратам, уборку сделаю. А вообще, может, днем сходим куда-нибудь?

– Можно. Надеюсь, завтра погода улучшится. Сегодня, было как-то особенно промозгло.

– Ладно, завтра и решим.

– Малыш, я бы прилег. Устал. И если что-то ещё планируется…

– Хорошо. Пойду в ванную почищу зубы. Встретимся в постели? – я заговорщически улыбнулась.

– Жду.

Мы жили в квартире студии, где все кроме санузла было представлено одним помещением. Кухню от комнаты отделяла белая резная ширма. Прихожей не было. Входная дверь вела сразу в спальню. Ванная и туалет располагались со стороны кухни. Большой удачей стал раздельный санузел.

Белый цвет кухни плавно переходил в бежевые оттенки спальни. Громоздкий старый темно-коричневый шкаф, любезно подаренный нам бабушкой Фила, совершенно не вписывался, но отделял комнату от входной двери и создавал уют.

В спальне были нагромождены кровать, компьютерный стол, уголок  с мольбертом Фила, и небольшой книжный шкаф с моей фармацевтической литературой.

Ванная, очень компактная, вмещала душевую, стиральную машину и раковину с зеркалом. Туалет, помимо главного героя – унитаза, имел в своем составе шкафчик под бытовую химию и хозяйственные принадлежности.

В этой квартире мы ютились уже два года. Хозяйка сделала нам хорошую скидку на проживание, в обмен на ремонт.

Чистя зубы, я рассматривала себя в зеркале. Светло русые стриженные каскадом волосы спадали на плечи, обрамляя миловидное лицо. Голубые усталые глаза окружал веер темных ресницы. Губы тонкие и обветренные, из-за чего казались еще тоньше. Я облизнула их языком. Губы заблестели.

Выдавив крем, я нанесла его на лицо кончиками пальцев. Поверхность кожи все время шелушилась в области лба и щек, из-за чего требовалось постоянное увлажнение.

Если долго смотреться в зеркало, начинаешь замечать какие-нибудь изъяны. Пора в кровать. Кажется, меня ждут.

Я улыбнулась отражению и вышла из ванной.

Фил лежал в кровати, закинув руки за голову. Увидев меня, он улыбнулся и задвигал бровями.

– Когда же я нагляжусь на тебя.

– Надеюсь, никогда, – улыбнулась я.

Он откинул одеяло, взял мою руку и притянул к себе.

Оказываясь обнаженными на кровати, мы совершенно теряли голову и приходили, в себя, только ощутив звездопад.

– Мне так хорошо с тобой, – прошептала я.

– Я люблю тебя, крошка.

– Спокойной ночи.

– Сладких снов.

Солнечный луч нежным золотистым пером касался век. Сон становился дремой. Лениво приоткрыв один глаз, я посмотрела на часы: восемь утра. Веки снова сомкнулись. Пора, что-то делать с этими прозрачными занавесками на окне.

Вздохнув, я повернулась на бок и, не открывая глаз, пошарила рукой в поисках Фила. Пальцы тронули его раскрытую ладонь и мягко пощекотали. Фил засопел и отдернул руку.

Придвинувшись, я нежно коснулась поцелуем его губ.

– Ммм, – застонал Фил.

Мои глаза смотрели через поволоку недавнего сна, фокусируясь на его лице. Оно так близко. Бледная кожа по переносице тронута еле заметными веснушками. Хотелось прильнуть к тонким розовым губам, но я сдержалась. Пускай спит. Природа наградила его толстыми веками и крепким сном, так что солнце помешать не могло.

Я перекатилась на спину, медленно потянулась и встала.

Склонившись над раковиной и смотря на убегающую воду, поняла, что сегодня мне ничего не приснилось. А может просто забылось. Холодная вода обожгла лицо, и оцепенение рассеялось.

Наколдовав себе кофе с мороженным, я плюхнулась на диван и уставилась в экран планшета. Зайдя в социальную сеть, обнаружила, что моя подруга Кристина онлайн. Помня, что в воскресенье она не работает, я поинтересовалась, чего это ей не спиться:

«Привет, Кристи! Доброе утро! Не спишь уже или еще?»

«Доброе утро, Олечка! Собираюсь на службу, знаешь, Воскресенье ведь».

Я вспомнила, что Кристина любила посещать церковь.