– Ты, Ваня, не туда смотришь, ты лучше вот сюда посмотри.

Ферапонт отвлек меня от моих глубоких раздумий о странностях человеческой натуры и постучал пальцем по столешнице. Я перегнулся через стол и, хотя надпись была перевернута, все же прочитал: «Шарапут». И надпись была не вырезана, а выжжена, будто по дереву водили раскаленной добела стальной спицей. Я потер пальцем по надписи и поднес ладонь к носу. Пахло горелой древесиной.

– Свежак. Тут он, голубчик. И куда же он теперь направился?

– А куда еще он в дведевятом царстве пойти то сможет? Тут, Ваня, для всех одна дорога, в замок Кощея.

– Какого такого Кощея?

– Бессмертного, Ваня, какого же еще. Вон он. Замок Кощея Бессмертного.

Феррапонт достал свой полевой бинокль, приложил его к глазам и ткнул пальцем поверх бинокля в сторону серого сооружения в конце дороги. Я, понятно, тоже повнимательнее поглядел на это странное здание и оно мне как-то не понравилось. Какая-то перевернутая призма с множеством выступов и впадин, ярусы закругленных вверху стрельчатых окон, каменные зубцы, обрамляющие все горизонтальные поверхности. На входе возведен греческий портик из мрамора. И над всем зданием высится башня, похожая на минарет, но увенчанная золоченой маковкой, как на православных храмах. Все это нисколько не походило ни на военное укрепление, ни на человеческое жилье.

– Это, по-моему, не замок, это просто архитектурный винегрет.

– Это называется не винегрет, а эклектика. Каждый Кощей под себя строил, вот и получилось некоторое смешение разными стилей и форм.

– Один мужик, по имени Вильям, помнится, говорил, мол, в словах важно не их значение, а суть. Ты как все это не называй, хоть эклектикой, хоть винегретом, а все одно выходит винегрет. Да и причем тут каждый Кощей, если он один и к тому же бессмертный?

– Во-первых, этот твой Вильям рассуждал не о винегрете, а о розах. А во-вторых, Кощей Бессмертный это, Ваня, не имя с фамилией. Кощей это должность владетеля дведевятого царства. А имя у Кощея может быть любое, например Кощей Иван Палыч или еще лучше Кощей Ферра Понт. Тут у них, в дведевятом, понимаешь ли, традиция такая, раз в сто лет выбирать нового Кощея и, представляешь, как раз вот нынче и наступила эта знаменательная дата. Приглашают буквально всех желающих, без ограничений. Видишь, на воротах замка об этом прямо так и написано.

И Ферапонт эдак, со значением, глянул на меня и улыбнулся своей располагающей улыбкой, то есть улыбкой, обозначающей, что он вот прямо сейчас расположен влезть в очередную аферу. Я ему про его улыбку ничего говорить не стал, а забрал у него его бинокль, через который он рассматривал этот как бы замок Кощея, и поглядел на это сомнительное здание уже вооруженным глазом. И точно. Действительно, прямо над воротами растянуто белое полотнище и на нем крупными буквами написано: «добро пожаловать».

Вот тут в мою простую и бесхитростную душу и закралось сомнение в правильности моего восприятия происходящих событий и моей роли в этих событиях. Ведь, что получается, никто нам про Кощея ни у нас, ни в этой дведевятой местности ничего не говорил, а Ферапонт мне тут со знанием дела рассказывает о местных владетелях, о традициях и обычаях, действующих здесь, как если бы он тут всю жизнь прожил. Или как если бы он давно и серьезно готовился сюда попасть с целью захвата местной власти.

– Что-то, возможный Кощей Ферра Понт, нестыковочка у тебя с имечком твоим новым выходит. Для соответствия имени тебе надо или море железа или этакое суровое, железное море, а моря здесь, поди и нет.

– Совершенно напрасно изволишь сомневаться. Здесь мир особый, здесь, в дведевятом, если чего-то нет, то оно всегда появиться может. А хоть бы и море. И, сказывают, в былые времена было тут неподалеку море и вовсе даже не суровое, теплое, но стального, с синевой цвета.

– Это кто же такое сказывает-то? Вроде мы еще ни с кем из местных не разговаривали.

– Так ведь по соседству, считай, живем с этим миром. Они к нам попадают, мы к ним попадаем. Ты-то вот сам про Кощея Бессмертного ведь тоже слышал, сказки, наверное, читал. Только это все сказки, хотя и в них есть много правды. А вот моя бабка рассказывала про Кощея Бессмертного совсем другие истории.

Как я услышал про Ферапонтову бабку, так сразу снизошло на меня озарение. Про озарение поп Абакум, кстати, тоже, много чего говорил, и говорил интересно, но я даже не стал вспоминать, что именно он говорил, потому что не до того мне тогда было. А озарение на меня снизошло про то, что попал я в компот и вовсе не по собственному хотению. И вроде самое время было бы поразиться Ферапонтову вероломству и изощренному коварству, с которым он меня наивного завлек в зловещее царство Кощея на мою несомненную погибель. Да ведь только никто меня не завлекал, я сам пошел, по своей охоте. Да и коварства-то никакого не было, Ферапонт ведь меня ни в чем не обманывал, если что и говорил мне, так только правду. А что он просто воспользовался удобным случаем, так ведь мне ли не знать Ферапонта, сам должен был бы думать, куда иду. Ну а про зловещесть этого мира тут вообще никаких сомнений у меня не возникало. Обычный мир и никакой не зловещий. Лес как лес, поле как поле, а то, что здание странное, так мало ли на свете странных зданий, всех и не сосчитать.

Вернул я бинокль Ферапонту, и направились мы прямиком в замок Кощея Бессмертного, дорога к нему одна, не заблудишься. Да и ведет та дорога прямо к воротам. Ворота перед нами, правда, широко распахивать не стали, да и ковровую дорожку торжественного красного цвета нам под ноги тоже не раскатывали, а пустили нас в замок по скромному, через калиточку, что открылась рядом с воротами. Зато и не стали спрашивать, мол, кто такие, чего вам здесь понадобилось, давайте-ка проходите мимо подобру-поздорову. А судя по обличию двух бородатых стражников суровой наружности при броне и мечах на боку, именно такие вопросы и должны были бы ими нам адресованы. Но нет, стражники стояли молча, а вот сидящий за столом серый невзрачный человечек в легкомысленных цветных одеждах вежливо спросил номер нашей очереди для прохода через Дыроватый камень. Получив ответ, он открыл книгу, лежащую у него на столе, провел пальцем по странице сверху вниз, нашел нужную строку и вежливо уточнил.

– Имеем удовольствие видеть перед собой уважаемого господина Ферра Понта и уважаемого господина Товарища Ивана?

– Я товарищ уважаемого господина Ферра Понта, а вот зовут меня Иван.

Человечек снова посмотрел в книгу и развел руками.

– Извините, но здесь именно так написано, а это документ, его изменять никак нельзя.

– Нельзя, так нельзя, тогда уж просто товарищ Иван, без господина, а то как-то несуразно выходит.

–Как пожелаете, – человечек взял со стола крупную раковину и поднес ее ко рту.

– Господин Ферра Понт и товарищ Иван!

Звук его голоса разнесся по всему замку и начал эхом повторяться, постепенно ослабевая.

Вышло очень красиво, я даже заслушался. Но тут к нам подбежали два молодых парня в одинаковых серых костюмах и начали предлагать свои услуги по переносу наших вещей до места нашего отдыха. Мы, понятно, отказались. У меня же в рюкзаке ружье лежит и чтобы я отдал его кому-то там, в чужие руки, да никогда.

На прощанье застольный человечек предупредил нас, что через три часа состоится большой прием гостей в Большой зале замка, где господином Кощеем Бессмертным и будут озвучены условия конкурса. Это мне показалось странным.

– А почему прием через три часа? Ведь по ту сторону, ну, там, за бугром, осталось еще множество народа, и все они желали попасть к вам.

– О, не беспокойтесь, товарищ Иван. Те, кто там ждут своей очереди, они не способны пройти через переход. По нашим многовековым наблюдениям, проходят номера только из первых трех десятков. Собственно мы ждали только Вас, ваш номер. Если трех часов вам недостаточно для полноценного отдыха и нужен более длительный срок, то по вашему желанию мы, разумеется, передвинем время приема.