– Ферапонт, смотри-ка, блины пекут. – Ненавязчиво намекнул я Ферапонту на обеденное время. – Блинная то одна, уж там наверняка много чего знают о том, что же здесь творится.
– Верно мыслишь, Ваня, хотя и, сдается мне, что думаешь ты сейчас не о том, что происходит вокруг, а о том, что происходит внутри тебя, но все равно, правильно.
И пошли мы прямо на середину поляны, туда, откуда доносился до нас запах подогретого масла и поджаренных блинов. За дощатым прилавком стояла румяная девица в белом поварском халате и с белой поварской шапкой на голове. Слева от нее виднелась переносная чугунная печка, на которой стояли две чугунные же сковородки.
За ее спиной со скучающим видом стояли два здоровенных бородатых мужика, одинаково одетых, вроде как прислуга, только при таких разбойных рожах как у них, все желающие поесть блинов, имея определенную осмотрительность и приобретенную в жизни осторожность, должны были бы скоропостижно терять аппетит и обходить это заведение дальней стороной. Вполне возможно, что и обходят, иначе чего бы это у прилавка только мы с Ферапонтом и стоим?
Я на всякий случай внимательно так мужиков этих оглядел, особо отметив короткие, но увесистые дубинки у них на поясе, внимательно, но ненавязчиво осмотрел пригожую девицу за прилавком и тоскливо уставился на пустые сковороды.
– Что желают новоприбывшие странники? – приветливо улыбнулась девица и тонким пальчиком, с надетым на него перстеньком, подоткнула под поварскую шапку, вылезший было завиток светлых волос.
– Блинков бы поесть, – вздохнул я и снова грустно посмотрел на незаполненные сковороды.
Ферапонт скинул рюкзак, снял картуз, основательно так взгромоздился на стоящую возле прилавка березовую чурку и улыбнулся девице своей особой улыбкой.
– Нам блинов и чаю с молоком.
– С вас рубль – озвучила девица несусветную цену и быстро разлила по сковородкам жидкое тесто. Сковородки дружно зашумели и распространили по округе манящий запах вкусности и радости. Ферапонт, не торгуясь, вынул из кармана блестящий серебряный рубль и катнул его по стойке к девице. Та почти незаметным движением подхватила монету и небрежно бросила куда-то под прилавок, где он издал приятный звон, столкнувшись со своими серебряными собратьями.
– Блины будете с маслом или сметаной?
– И с медом тоже, если можно, и мне молоко, но без чая – быстро уточнил я, усаживаясь на другой березовый чурбан. Рюкзак свой я успел пристроить вместе с Ферапонтовым, но тульское ружьецо прислонил к стойке, чтоб оно было рядом, под рукой. Девица выдала нам по простому влажному рушнику для протирки рук, и пока мы вытирали руки, перед каждым из нас возникла глиняная тарелка с парой горячих блинов, появились блюдца с растопленным сливочным маслом, со сметаной и с медом, деревянные ложки и кружки. У Ферапонта с забеленным горячим чаем, а у меня с прохладным молоком. Мы с Ферапонтом уважительно так поглядели на бойкую девицу и придвинули тарелки к себе поближе. Несколько минут шло тихое молчаливое соревнование между девицей и нами по готовке и поеданию блинов. Девица не делая ни одного лишнего движения, разливала тесто, стремительно переворачивала блины и, сняв их со сковородок, ловко складывала пополам и перебрасывала на наши тарелки. Мы с Ферапонтом подхватывали горячие хрустящие блины, макали их в сметану или масло, а то и в тягучий мед и быстро поедали, успевая при этом хлебнуть из кружек. Но как только был проглочен последний блинный кусочек, на наши тарелки тут же ложился новый горячий блин. Сложилось хрупкое равновесие, но тут я чуть-чуть ускорился, к тому же у меня кончилось молоко, и я со стуком поставил пустую кружку перед девицей. Пришлось ей немного отвлечься от выпечки блинов, чтобы достать из под прилавка кувшин и наполнить из него мою кружку молоком. Кувшин после этого она, предусмотрительно убирать со стойки уже не стала. К тому же дрова в печке стали прогорать и девица, не оборачиваясь, взмахнула левой рукой и повелительно ткнула пальчиком в печку. Перстенек задорно сверкнул на пальчике желтоватым огоньком, а мужики за ее спиной, до этого с интересом глазевшие на наше соревнование, разом сорвались с места. Один быстро начал подносить мелко колотые дрова, а другой, опустившись на колени, принимал дрова и старательно заполнял ими печь. Печка довольно загудела, мужики заняли прежнее положение, а мы с Ферапонтом получили короткую передышку, которой я и решил воспользоваться и кое-что уточнить для себя.
– И как это у тебя так ладно с блинами получается? Я вот, как ни пытался, так и не смог ни разу правильно приготовить блины, не получаются и все тут.
– Что ж тут сложного-то? Разливаешь тесто по сковороде ровненько и никаких сложностей.
Девица перекинула нам на тарелки по блину и наглядно продемонстрировала, как надо разливать тесто. Я свернул блин в трубочку, макнул его в сметану и согласно покивал головой.
– Это все правильно. Только у меня они при этом к сковороде липнут и нипочем не хотят целиком отлипать.
– Так сковороду надо ж смазывать маслом-то.
– Да как же, конечно, смазывал. И подсолнечным маслом, и сливочным и заморским оливковым. И салом пробовал, и топленым жиром, ничего не помогает – прилипают и все.
Девица нахмурилась, ловко перевернула блины и с сомнением посмотрела на мою пустую тарелку.
– Может сковородка у тебя не правильная была или ты ее не чистил перед употреблением?
– Всякие сковородки пробовал, и чугунные, и стальные и со специальным покрытием. И с солью их прокаливал, и луковицей протирал, все одно прилипают.
– Так ты что, все тесто так впустую и изводишь?
Девица перекинула мне на тарелку оба блина, полностью пригнорировав тарелку Ферапонта.
Я с благодарностью улыбнулся и щедро полил блины маслом и медом.
– Нет, зачем впустую. Коли блины не идут, перевожу тесто в оладышное, а вот с оладьями у меня уже никаких проблем не бывает.
– Могу подтвердить, – быстро встрял в разговор Ферапонт.
– Оладьи у Вани всегда отличные. Его, кстати, зовут Иваном. А мое имя Ферро Понт.
Ферапонт со значением поглядел на девицу, а потом на свою пустую тарелку.
– Так вот, Иван большой знаток оладий. Он их или так печет или с ягодой, черникой ли, брусникой и прочими ягодами. Может и с изюмом или кедровыми орешками. А жарит их, на чем придется. Хоть на сковороде, хоть на лопате. И в солнечный день и под дождем, и на печке и на костре. А вот блины точно не жарит, не выходят они у него.
– Как интересно. А я никогда не пробовала оладьи с черникой. Меня, тоже, кстати, зовут Василиной.
Девица перебросила нам новую порцию блинов, не обделив теперь и Ферапонта. Я тут же свернул блин и замешкался, выбирая, с чем бы его употребить, С маслом или сметаной. Хотя неплохо было бы и со свежей черникой. Я все же выбрал сметану и сделал пояснение для Василины.
– С черникой оладьи надо делать прямо в лесу, чтобы ягода была свежесобранная. И чтобы оладьи пахли легким дымком, надо их на костре делать.
– Это ты меня так приглашаешь с тобой пойти в лес на черничные оладьи? Как неожиданно. Я подумаю, – хитро улыбнулась девица Василина.
И я почувствовал, как на мне скрестились тяжелые взгляды бородатых мужиков, словно в меня прицелились из двух крупнокалиберных стволов и пальцы уже тянут спусковые крючки. Я даже слегка вздрогнул, ненароком подтянул к себе свое ружьецо и подумал, что вроде бы никого никуда еще не приглашал. Хотя, если Василина считает, что уже пригласил, то может и приглашал. Я схватил с тарелки новый блин и прищурился на мужиков, определяя, на что они могут быть способны. Выходило, что такие ушлые мужики могут быть способны на очень многое, да ведь только всегда есть разные варианты. Но тут меня в бок пихнул локтем Ферапонт и перебросил на мою тарелку блин со своей тарелки.
– Ваня, ты кушай, кушай блины, дорога-то у нас неблизкая. Видите ли, Василина, черника в лесу еще не вызрела, за черникой надо немного попозже идти и, если таковое желание у вас появится, то мы всегда к вашим услугам, и готовы показать вам и, разумеется, вашим сопровождающим самые ягодные места.
