Где-то зазвонил телефон. Не у кровати и не на столе, а извне, будто трубка лежала в коридоре. Он напрягся и замер на несколько долгих секунд, но не двинулся с места, продолжая мою чувственную пытку. Язык пробежался по позвоночнику, ногти легко процарапали длинные витые линии по всей спине, и мышцы словно извело судорогой. Внутри все сжалось, мне пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, и я не сразу поняла, что еще нужно и выдохнуть. Кровь шумела в ушах так сильно, что на какое-то мгновение я перестала слышать другие звуки.

Кожу на ягодицах обжало жаром, кажется, от шлепка. Но больно не было. Всплеск адреналина притупил ощущения. Теперь это стало похоже на… страх. Нет, я не боялась, но нервное напряжение и непривычные ощущения сыграли со мной дурную шутку. Если бы не эта кромешная слепая темнота, возможно, мне бы удалось расслабиться, но сейчас это стало невозможно. Напряжение росло, а с ним в какой-то момент пришло и раздражение.

Ощутив его пальцы «там», я инстинктивно дернулась назад, тем самым насадив себя еще глубже на его левую руку, ремень часов снова поцарапал кожу. Я попыталась слегка отодвинуться, но вторая рука припечатала меня к кровати, а губы оставили след чуть повыше поясницы.

Снова зазвонил телефон. Я замерла, ожидая паузу, но на этот раз ее не было. Щетина потерлась о спину, рождая мурашки, руки мяли грудь, зубы прикусывали кожу, волны возбуждения бились о край сознания, но натыкались на стену адреналина и бессильно отступали. Меня трясло уже не от удовольствия, а от чудовищного напряжения. Если бы только я могла перевернуться и снять эту чертову повязку с глаз. Все было непривычно. Я была непривычна самой себе. Стало казаться, что со мной в постели не один, а двое мужчин. Первый нежно ласкал грудь, другой собственнически трогал меня.

Телефон. Кто-то очень настырный. Неужели и в этот раз проигнорирует? Может, это важно? Пожалуйста, мне очень нужна эта передышка. Его руки не останавливались. Он развернул меня к себе и надавил ладонью на грудь, так что я упала в подушки спиной. По тому, как пальцы сжали лодыжки и ноги раздвинулись шире, я поняла, что сейчас все и случится.

Секунда. Другая. Вот теперь и произойдет. Наверное, прямо сейчас, или может быть позже. Проведя ладонями по простыне, почувствовала, что осталась в комнате одна. Слышала шаги, но не могла понять, приближаются они или отдаляются. Наконец нервы сдали, и я стянула с лица галстук, резко подалась вперед и закричала:

- Красный!

Яркий свет до боли ударил по глазам, отчего я тотчас зажмурилась. Постепенно приходя в себя, смогла заметить, что все вокруг осталось неизменным,  кроме того, что с меня испарилась одежда. Игнатов, кресло, шкаф, кровать. Это если смотреть слева направо. Если наоборот, то и порядок менялся: кровать, шкаф, кресло, Игнатов. Рубашка полностью расстегнута, обнажая красивый подтянутый торс, брюки на месте, взгляд удивленный и встревоженный блуждает по моему лицу в поисках ответа.

- Что? - Он выглядел озадаченным, и в этом появилось что-то новое и трогательное. Но, пожалуй, и только.

- Стоп-слово в этом БДСМ фильме – «красный».

Шутка была неуместной и уж точно не могла смягчить ситуацию. Я натужно улыбнулась, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Мой защитный механизм, который так по-идиотски сработал, вряд ли мог произвести на кого-то благоприятное впечатление. Спасибо, что я не начала нервно хохотать и не залилась слезами.

Магия момента резко слетела шелухой в сторону, и я поняла, что дальше ничего не будет. Не смогу. И последняя досадная мысль, хлопнула в голове как контрольный выстрел в висок: лучше бы он все-таки просто выключил свет...

- Все хорошо? – Виталик не двинулся с места.

- Наверное, - я неуверенно поежилась. Моя одежда валялась на полу и только теперь, сидя перед ним незащищенной и открытой, а ощутила себя по-настоящему голой.

Он заметил, как я блуждаю взглядом по ковру, как сжимаю плечи и вроде бы случайно прикрываю рукой грудь, и понимающе хмыкнул. Игнатов сам поднял и подал мне скомканную рубашку. Пока я натягивала ее на обнаженное тело - бюстгальтер остался где-то на кровати - он отошел к окну и принялся сосредоточенно рассматривать ночной пейзаж. Как мило. Едва ли после сегодняшней ночи его могла удивить моя нагота, но я оценила то, что он дал мне возможность уединиться.

Приведя в минимальный порядок свою одежду, я присела на край кровати. Если несколько минут назад меня окружал вихрь звуков и ощущений, то сейчас вдруг навалилась пустота. Мышцы обмякли, в голове… Там не было даже сумбура, не говоря уж о попытке хоть какого-нибудь анализа.

Игнатов все так же молча смотрел в окно, а я, замерев статуей, разглядывала его спину. Рубашка чуть шевелилась от сквозняка, воротничок замялся, складка на рукаве. На руке, опирающейся на подоконник, дорогие часы. Если присмотреться, я могла бы даже разглядеть время. Мне хотелось бы сейчас знать, о чем он думает. И думает ли вообще. Я несколько раз порывалась что-то сказать, но закрывала рот. Как я могла ему сейчас объяснить то, что и сама толком не понимала. Оставалось только догадываться, понимал ли он, почему все остановилось на этой точке.

Наконец Виталик обернулся, его взгляд скользнул по моей фигуре, мимолетно оценивая мое состояние. Убедившись, что я полностью оделась и в порядке, он кивнул в ответ на какие-то свои невысказанные мысли. Все так же не говоря ни слова, подошел к мини-бару, достал оттуда уже открытую бутылку, но, вспомнил про тумблер с виски и потянулся к стакану.

- Хочешь? - Голос звучал ровно и спокойно. Сейчас я невольно я сравнивала его с Олегом, который бы уже возмущался или просто сбежал, хлопнув дверью, как и всегда во время наших ссор. Виталик же спокойно оценивал обстановку и не планировал никуда уходить.

Я помотала головой. Он пригубил напиток и вернулся ко мне, усевшись рядом. Какое-то время мы молчали, соприкасаясь коленями, и глядя друг другу прямо в глаза. Только сейчас я заметила, что у него появились первый морщины. Несколько неглубоких вокруг глаз и намечающаяся у губ, такие часто образовываются при смехе. Я недоверчиво опустила лицо в пол, пытаясь вспомнить, смеялся ли Виталик когда-нибудь при мне? Ответа не было. Он был знаком мне по роли уверенного себе, сильного, смелого, умного… Не человек, а породистая собака на выставке – одни медали на груди. Теперь напряжение было другим, не обремененным физическим желанием, но все же ощутимым.

- Скажи, какой у тебя любимый фильм? – вдруг захотелось узнать, что скрывается за этой непроницаемой маской, и начать следовало с малого.

Он хмыкнул и ответил:

- Точно не 50 оттенков серого. Яна, ты серьезно? БДСМ?

Краска отхлынула от лица, лишив меня последних красок жизни. Бледный зомби с растрепанными волосами и зажатым бюстгальтером в руках – не женщина, а мечта поэта. Я неловко подбирала слова, пытаясь найти оправдание своей шутке, но он перебил меня:

- Вероятно, нам стоит восполнить этот пробел в твоих знаниях, но явно не сегодня. Скажи, тебе было плохо? - Я честно покачала головой. – Тогда что случилось?

- Виталик, я… Мне было очень хорошо, правда. Просто я… - сбивчиво начала, но замолкла на полуслове.

Игнатов коротко кивнул и повернул голову, внимательно меня рассматривая. Его взгляд словно сканировал мое лицо, ища какие-то знаки и делая выводы. Не знаю, что он там увидел, и устроило ли его это. Поддавшись порыву, я положила ладонь на его бедро. Мне не хотелось, чтобы он окончательно во мне разочаровался. В эту минуту я была готова все исправить, но не понимала как.

- Я правда, не думала, что…

- Ты устала, Яна, - наконец заговорил он, накрыв мою руку своей, и легко сжав пальцы. – Иди к себе и постарайся поспать. Давай отложим объяснения на завтра.

Я выдохнула. Все было не так плохо, как рисовало мое мрачное воображение. Может, через пару дней мы еще посмеемся над моим идиотским поступком?