- Все наладится, - невпопад ответила я, так до конца и не поняв, кого и что имела этим в виду.

- Наладится, как же. Черт! – Пудреница выпала из ее рук, отскочила на кафель и разбилась. Белую с золотистыми вензелями плитку покрыл золотистый с белыми вкраплениями порошок. - Черт! Черт!!! Вот гадство! Короче, теперь и ты меня учишь?! Яна, раскрой глаза! - затараторила Катя. Слова сыпались из нее бисеринами, звонко бились об пол и отлетали в сторону: - Он не такой душка, каким пытается себя показать. Совсем не такой! Яна, ты не знаешь, что за человек этот Игнатов, ты никогда не общалась с ним близко, не понимаешь, как тяжело быть с ним рядом! Иногда мне кажется, что он помешанный. Псих, понимаешь?! Натуральный псих! Или по его, или никак.

- Тогда лучше никак. Можно же просто не быть вместе, - упрямо сказала я, стараясь не слушать то, что было мне неприятно.

- «Не быть вместе», - повторила Катя и запнулась, будто только сейчас до нее дошел смысл этой фразы. Она повернулась ко мне и медленно моргнула. - Но как же не быть вместе? Мы ведь такая пара. Мы же идеальные части паззла, или ты слепая?

- Значит, я слепая, - прошептала я одними губами, так, чтобы Гобра не расслышала. Вопросы чужой зависти – последнее, что могло бы меня волновать. Я равнодушно смотрела за превращением заплаканной, почти сломленной девушки в королеву, в тонкую золоченую оскаровскую статуэтку, и… ничего. Только радость за то, что кто-то другой умеет взять себя в руки. Не завидовала – просто не умею, – но наслаждалась, как красивой картинкой в кино. Именно такая стать, манеры и грация привлекли бы Олега, и именно все перечисленное отсутствовало во мне вовсе.

Катя провела блеском по губам и оценивающе посмотрела на результат своих трудов. Выглядела она просто… охренительно!

Я нащупала ручку двери и повернула ее: моя помощь больше не нужна Гобре, – как вдруг послышалась тихо оброненная фраза:

- Какая же я страшная. Совершенно некрасивая, и поэтому он меня больше не любит.

Я машинально посмотрела в зеркало, где отражалось удивительно правильное, вылепленное лучшими скульпторами лицо богини. Она не была красивой – она была охренеть какой красивой и такой же несчастной. Мысленно я пририсовала ей обратно черные, как у панды, круги вокруг глаз и размазанную по щекам помаду, чтобы сделать разницу между двумя образами в своей голове почти незаметной. Катя тоже была клоуном, только другого жанра.

Осторожно, боясь привлечь к себе лишнее внимание и задержаться тут хоть на секунду, я выскочила из уборной и прикрыла за собой дверь. Нестрашно, если кто-то зайдет и застанет Гобру врасплох. Как там говорил Виталик? Сильная, справится.

Мысли о начальнице, жалость по разбитым румянам, запах яблочного дихлофоса – все это быстро померкло, оказалось вытесненным другой, пока еще незрелой мыслью. Новой и абсурдной. Ты можешь быть сколь угодно хорош, но это совсем не гарантия счастья. Твой мужчина может не любить тебя, просто потому что он тебя больше не любит. Всего-то. И не важно, какой длины твои волосы, ширины – бедра и глубины – познания в технике греческого минета. Ты можешь быть самой Екатериной Гоброй, моделью с обложки эротического журнала, – и найдется тот, кто тебя не захочет.

Нет, не кто-то абстрактный, а я, вполне конкретная я, могу постараться и стать, как Екатерина Гобра. Модель с обложки эротического журнала. И мой муж все равно не захочет быть со мной, как раньше, и это не будет моей виной!

Смысл слов шаровыми молниями проносился внутри разрывающейся от боли черепушки. Каждый новый блик – и я вспоминала фразу или сцену из нашей жизни, когда я старалась создать мягкий угол, удачно пошутить или вовремя нажать тормоз. Я не была виновата ни в чем. Я нигде не лукавила. Я оставалась собой. Я жила.

Все, что произошло в нашей с Олегом жизни – ошибка как минимум двоих людей! Черт, как просто, и как долго я до этого шла…

- Яна, я тебя искал, пожалуйста, удели мне минуту. - Виталик ждал на верхней ступени лестницы. Когда я поравнялась с ним, продолжил: - Сообщение о поездке мне передали только сегодня. Я не подумал, что будет уместно сразу говорить тебе об этом. Тем более что мы еще не забронировали билеты.

- Виталий Геннадьевич... - Я безмятежно пожала плечами. Что значит какой-то взлет по карьерной лестнице, когда у тебя жизнь с оглушительным ревом катится на дно? - Минута вышла. Мне это все больше не интересно. Я заберу телефон и поеду домой.

Ремешки от изящных туфель до крови врезались в кожу, отчего я загадочно пошатывалась, будто пьяная. Чтобы поддержать образ, остановила идущего мимо официанта, взяла бокал шампанского и выпила все до последней капли. Так быстро, что вернула бокал на поднос до того, как парниша успел сделать шаг в сторону.

Игнатов догнал меня почти сразу. Он выскочил передо мной как черт из табакерки: опасный, сердитый, смешной. Просто бублик.

- Яна, я не знаю, почему пытаюсь оправдаться перед тобой. Твою мать, я тут готов на цыпочках танцевать, но вот, - он протянул мне экран телефона, на котором светилось сообщение от босса-молокососа в памперсе. Что-то про идею сорваться в Москву, что-то про план по захвату мира. Короче, полный бред обезумевшего деда, но дата и впрямь стояла сегодняшняя. В памяти всплыла картинка: Олег и его телефон, как Биба и Боба, всегда вместе. Никогда бы он не дал мне посмотреть, что за сообщение получил. Впрочем, я бы никогда и не попросила.

Игнатов стоял в нескольких сантиметрах и не сводил с меня черных, болезненно горящих глаз.

- Да я верю, верю. Виталик, ты просто чудо. Сегодня ночью, пожалуй, буду фантазировать о тебе. - Я провела рукой по идеально гладкой щеке, мимоходом отмечая, что Олег не любил бриться. Его кожа кололась, когда я прижималась к лицу мужа. Было больно. И сладко.

Повернувшись спиной к шефу, я пошла в зал, откуда раздавались музыка и счастливые крики. Каждый шаг давался с трудом, а голова и вовсе разрывалась. То ли от шума, то ли от приторно-сладкого запаха, следовавшего за мной всюду.

Я ощутила горячую ладонь на плече и, изображая зевоту, спросила:

- Ну чего тебе?

- Яна, ты ела сегодня что-нибудь? – Голос Игнатова звучал обеспокоенно.

- А как же, пару ванильных облачков и воздушный поцелуй Литл Понни, - я приблизилась и прошептала ему на ухо: - Виталик, открой глаза: на мне корсет, в нем не то что есть, в нем дышать трудно!

- Сейчас я отвезу тебя домой, - заявил он, и от этого ультимативного тона все во мне воспротивилось. Пора, наконец, начать делать то, что мне хочется, а не то, о чем просит мужчина. Даже если этот мужчина звучит капец как логично и минуту назад я хотела ровно того же. Вот так-то. Яна Птаха вам не та… она эта…

- Вот еще! Дама изволит веселиться, извозчик отменяется!

Увидев группу любопытных коллег впереди, я поспешила убрать руки Игнатова с талии  и решительно двинулась дальше, надеясь, что на этот раз дойду до столиков и сожру самый большой бутерброд с маслом. И майонезом. Кажется, от этого быстро трезвели? Если сама не справлюсь, попрошу помощи у Брикс. Судя по габаритам, тетка разбиралась в калорийной пище.

Я уже даже не удивилась, когда меня обогнал Виталий, чтоб его, Геннадьевич. То ли он освоил спринтерский бег, то ли я плелась как черепаха.

С ужасом я ждала, что же он скажет и что придется ответить мне. Придумывать новые колкие фразы становилось все труднее: в голове полыхали туман и ярко-мигающие огоньки новогодней елки. Вдруг на помощь пришел юрист с трудно запоминаемым именем. Он брел в сторону лестницы и, «споткнувшись» взглядом о мое алое платье, радостно оскалился. Я улыбнулась в ответ, не понимая, отчего так исказилось лицо шефа – неужели зубная боль одолела?

- Яночка, ну какая красавица, весь вечер с тебя глаз не сводим. Может, потанцуем? Виталий Геннадьевич, отпустите свою протеже ровно на пять минут?

Не обращая внимания на недовольство картавого, я вложила ладонь в непропорционально огромную граблю то ли Артема, то ли Егора и пошла к сцене. Оттуда раздавался кавер на популярную песню The Lady in Red. Юрист по-медвежьи обхватил меня за талию и притянул к себе: