Будучи чисто мистической и духовной, в отличие от исторической и церемониальной, Герметическая система отличается от других школ мистицизма тем, что она свободна от их мрачной и злобной манеры смотреть на природу, презирать и ненавидеть тело и его функции как изначально нечистые и мерзкие7; и отнюдь не отвергая отношения полов, он возвышает их как символ самых возвышенных божественных тайн и предписывает их исполнение как долг, выполнение которого, по крайней мере в некоторых из его воплощений, необходимо для полного совершенствования и посвящения личности. Таким образом, он пронизан пониманием красоты и радостным тоном, что одновременно роднит его с греческой и отличает от восточной концепции существования, и тем самым избавляет мистицизм от упрёка – слишком часто заслуженного – в пессимизме. Герметизм, подобно пророку, нашедшему Бога в глубинах моря и во чреве живота, признает божественность в каждой области и в каждом отделе природы. И видя в «незнании Бога величайшее из всех зол8», он стремится к самосовершенствованию не просто для того, чтобы поскорее уйти от существования как вещи, изначально злой, но, чтобы сделать себя инструментом восприятия, способным «видеть Бога» в каждой области существования, куда он может обратить свой взор. Пессимизм, приписываемый некоторым изречениям Герметизма, особенно в «Божественном Пимандре», является лишь кажущимся, а не реальным, и подразумевает лишь сравнительное несовершенство существования по сравнению с чистым и божественным бытием.

Именно с этой целью настаивают на отказе от плоти как пищи, как в «Асклепии». Не принадлежа ни по своей физической, ни по своей моральной конституции к порядку плотоядных, человек может быть лучшим, что у него есть в нем, чтобы быть только тогда, когда его система очищается и строится заново из чистых материалов, полученных из растительного царства, и указывается в его структуре как его естественная диета. Органон блаженного видения – это интуиция. И не только система, когда плоть питается, подавляет эту способность, но сама неспособность человека отпрянуть от насилия и убийства в качестве средства пропитания или удовлетворения, является показателем его отсутствия этой способности.

Ни в каком отношении Герметическая система не демонстрирует своего неприступного превосходства над псевдомистическими системами, как в своём равном признании полов. Верно, что история грехопадения имеет герметическое происхождение; но не менее верно и то, что это аллегория, имеющая значение, полностью отличное от буквального, и никоим образом не подразумевающая вины или неполноценности, как отдельного человека, так и пола. Представляя собой вечную истину божественного значения, эта аллегория стала оправданием для доктрин и практик в отношении женщин, которые совершенно ложны, несправедливы, жестоки и чудовищны, и такие, которые могли исходить только из элементарных и недочеловеческих источников.

В заключение. Вся история показывает, что именно в восстановлении Герметической системы как в доктрине, так и в практике мир должен искать окончательное решение различных проблем, касающихся природы и поведения существования, которые сейчас – более чем когда-либо – волнуют человеческий разум. Ибо она представляет собой то, к чему в конечном счёте ведёт всякий поиск – если только это свободный поиск, не ограниченный неспособностями и не искажённый предрассудками; поскольку она представляет собой уверенное, потому что экспериментальное, знание о природе вещей, которое, в какой бы эпохе оно ни было, раскрывает душа человека, когда он достигает полной интуиции. Представляя собой триумф свободной мысли – мысли, которая осмелилась прощупать сознание во всех направлениях, наружу и вниз, к материи и явлениям, и внутрь и вверх, к духу и реальности; она также представляет собой триумф религиозной веры, поскольку видит в Боге Все и Во Всем Сущее; в природе – средство для проявления Бога; и в душе – воспитанной и усовершенствованной через процессы природы – индивидуализацию Бога.

Мистическое название знаменитого герметического фрагмента, с которого начинается этот том, «Коре Косму», то есть «Космическая Дева», само по себе является откровением удивительной идентичности, существующей между древней религией мудрости старого мира и вероучением католического христианства. Коре – это имя, которым в Элевсинских мистериях приветствовали дочь или деву Персефону; и это также – возможно, только по совпадению – греческое слово, обозначающее зрачок или яблоко глаза. Однако, когда мы видим, что Исида, Лунная богиня и Инициатрица, в своём разговоре с Хоросом мистически отождествляет глаз с душой и сравнивает туники физического органа зрения с оболочками души; когда, кроме того, мы размышляем, что точно так же, как глаз, посредством своего зрачка, является просветителем и воспринимающим телом, так и душа является просветляющим и видящим принципом человека, мы вряд ли можем считать эту аналогию имён полностью непреднамеренной и неконструктивной. Ведь Коре, или Персефона, Дева, – это олицетворённая душа, чьё «отступничество» или «нисхождение» из небесной сферы в земное порождение является темой следующей герметической притчи9. В греческих мистериях рассматривались только два сюжета: первый – драма «изнасилования» и восстановления Персефоны, второй – воплощение, мученичество и воскрешение Диониса-Загрея. Под Персефоной подразумевалась душа, а под Дионисом – дух. Герметическая доктрина учила о четырехединой природе Космоса и человека; и из этой четырехединой природы два элемента считались бессмертными и постоянными, а два – смертными и преходящими. К первым относились дух и душа; ко вторым – низший разум, или тело чувств, и физический организм. Дух и душа, соответственно мужская и женская, оставались на протяжении всех изменений метемпсихоза одними и теми же, неразрывными и нетленными, но тело и низший разум были новыми при каждом перерождении, а потому изменчивыми и непостоянными. Дух, или Дионис, считался особо божественного происхождения, будучи сыном Зевса от непорочной девы – Коре-Персефонии, дочери Деметры, или родительского и сверхземного Разума, к которому в мистериях обращались как к «Матери10». Но Коре, хотя и имеет небесное происхождение, более тесно, чем её Сын, участвует в земной и земной природе. «Поэтому, – говорит Прокл, – согласно богословам, передавшим нам святейшие мистерии, Персефона пребывает на высоте в тех жилищах Матери, которые она приготовила для неё в недоступных местах, исключённых из чувственного мира. Но она также обитает внизу вместе с Плутоном, управляя земными заботами, правя земными глубинами и давая жизнь конечным точкам Космоса».

Поэтому, считаясь дочерью Зевса и Деметры, Коре является непорочной и небесной по характеру; считаясь пленницей и супругой Аида, она принадлежит к нижнему миру, к области плача и распада. И, действительно, Душа обладает двойственной природой, которую ей приписывают, ибо в своём внутреннем и собственном качестве она непорочна и неприкосновенна – всегда девственна – в то время как в своём явном и относительном качестве она осквернена и падшая. В Герметической легенде постоянной эмблемой Души является Вода, или Море – Мария; и одна из основных причин этого сравнения заключается в том, что вода, какой бы загрязнённой она ни казалась, все же остаётся, по своей сути, всегда чистой. Ибо осквернение так называемой грязной воды на самом деле состоит в отложениях, удерживаемых ею в растворе, и тем самым заставляющих её казаться мутной, но это осквернение не может войти в её целостную конституцию. Так что, если самая грязная или мутная вода будет дистиллирована, она оставит в кукурбите все свои земные примеси и без потерь предстанет чистой и светлой в принимающей алембике. Поэтому не без причины Душа названа «вечно девственной», потому что в своей сущностной самости она абсолютно непорочна и не имеет следов греха. И вся история мира, от конца до конца, есть история порождения, падения, скорбей и окончательного принятия этой Космической Девы. Ибо душа имеет два режима или состояния бытия – центробежное и центростремительное. Первый – это состояние ее исхождения, погружения в Материю, или ее «падения», и скорби, и подчинения, которые она тем самым навлекает на себя. Эта фаза в еврейской Каббале представлена Евой. Второе состояние – это ее приход, ее выход из Материи, ее восстановление или прославление на «небесах». Эта фаза представлена нам в христианском Евангелии и Апокалипсисе под именем Марии. Отсюда католическая поговорка, что «Ave» Марии отменяет проклятие Евы.