Через двадцать семь часов Рейн Стилл, как и обещал, созвал в кают-компании совещание.

– Мартин, вы неплохо постарались, – именно с этой фразы он и начал. И мне бы обрадоваться похвале от такого человека, но в этом чудился подвох. – Я проанализировал ваши данные и пришёл к выводу, что больше других для терраформирования подходит третья планета. Но, во избежание ошибок, а также в целях изучения, мы высадимся на соседнюю и исследуем её. Возможно, мы найдём там разумную жизнь, а значит, необходимо всё для вступления в контакт.

Команда согласилась с выводами Рейна Стилла, даже наш капитан не стал щеголять своим суперважным мнением, которое имел обычно по любому вопросу. И пока команда обсуждала детали высадки, я забился в угол и оттуда создавал видимость увлечённости процессом, пока мысленно горевал о судьбе Черныша.

Нет, нет, нет, так не должно быть! Одно дело, когда «под Землю» переделывают планету, покрытую колонией простейших, устроившейся прямо на голых скалах, а другое дело, когда ставят под удар такую величественную флору, как черные деревья.

Надеюсь, когда Рейн Стилл убедится, что «жители» каменистой планетки не обладают разумом, экспедиция оставит планету-лес в покое.

Корабль занял положение на орбите четвёртой планеты, и мы отправили зонды для взятия проб воздуха и почвы – открытых водоемов тут не наблюдалось, вся вода, предположительно, присутствовала в виде паров, но могли обнаружиться и подземные озёра. И всё это время мы не прекращали попытки определить разумность обитателей Чаши. Если разум обнаружится, то придётся вступать в контакт, следуя протоколу.

Мы провели на орбите планеты больше двух месяцев. Время тянулось долго, в замкнутом пространстве корабля было скучно. Мы изображали дружелюбную команду, но, какой бы совместный досуг Наталия ни организовывала, все норовили разбрестись по каютам. Я не знаю, чем были заняты остальные, но я увлёкся изучением Черныша. Информации с разведывательных зондов не хватало для полной картины, но я пытался хоть немного изучить этот прекрасный мир.

Наконец Рейн собрал совещание и объявил радостную для меня и эндемиков Черныша новость – не было обнаружено никаких признаков разума и попыток вступить в контакт. А вот атмосфера, за исключением некоторых примесей, была пригодна для человеческого дыхания. Терраформирование и не такие проблемы решало! Во мне забрезжила надежда, что никто не тронет маленькую чёрную планетку с её замечательными лесами…

Высадку на четвёртую планету назначили на сто пятьдесят третий день экспедиции. Из соображений безопасности на корабле должно было остаться не менее половины экипажа, поэтому Корнелиус Вульф, Харрис О'Харрис, врач Наталия Бочарова, Семёнов и Максимилиан Бошан остались на корабле, а мистер Стилл, Ричард Трейси, Ульрих Шеффер, химик Юна Кан и я подготовились к высадке.

Рейн Стилл, как выяснилось, запомнил моё предвзятое отношение к Чаше и хотел оставить меня на корабле, но мне удалось убедить всех, что из меня выйдет идеальный носильщик. Никому не хотелось тащить аппаратуру на себе и ходить в тяжёлом и неудобном экзоскелете вместо лёгкого скафандра класса TP1.

Для приземления было выбрано ровное плато. От края до края – голый пыльный камень. Я шёл позади и нёс всю аппаратуру, оглядывая унылые окрестности. Рейн Стилл постоянно косился на меня, словно ожидая какой-то пакости. Так странно – это моя первая высадка на другую планету, а я испытывал лишь раздражение. Меня сильнее взбудоражила наша тренировочная высадка на Ганимед, ещё в университете. Всё, о чём я мог думать сейчас – это как доказать непригодность Черныша для терраформирования.

Заблудившись в своих мыслях, я чуть не налетел на внезапно остановившегося Рейна. Ровное, как покрытие космопорта, каменное плато закончилось обрывом, под которым раскинулось… озеро? Нет, это было не озеро, а огромная колония «местных жителей». Не думал, что зрелище окажется настолько мерзким: серо-сизая масса, напоминающая гной, волновалась, норовя выплеснуться на берег.

Ричард с суеверным ужасом смотрел, как «жижа» колышется в своём ложе, Ульрих присвистнул, а куклолицая Юна взвизгнула, когда одна из «волн» достала чуть ли не до самого берега.

И только Рейн Стилл остался невозмутимым. Я позавидовал выдержке этого человека.

– Мы устроим временный лагерь. Нужно взять образцы, а затем установить, является ли колония разумной. Действуем согласно протоколу, – сообщил он.

Пока Юна с моей помощью брала пробы воздуха и грунта, делала фото и измеряла показатели среды, остальные занялись налаживанием контакта в соответствии с протоколом. Это было похоже на цирк: они с серьёзными лицами приветствовали жижу на всех известных языках, развернули портативный экран, показывали ей различные картинки и схемы. Жижа, естественно, не отвечала. Я буркнул себе под нос:

– Понятно, что она не разумна!

Конечно же, в скафандре был включён передатчик, к чувствительности которого я ещё не привык, а у мистера Стилла оказался хороший слух! Иначе и быть не могло! Рейн Стилл развернулся и окинул таким ледяным взглядом, что мне показалось: сейчас скафандр покроется инеем изнутри.

– Мистер Ри, как видно, считает нас всех дураками, – проговорил планетолог. – Один раз он поставил под сомнение коэффициент Энри и решил не включать часть данных в отчёт. А теперь он возомнил, что умнее протокола. – Все обернулись, глядя то на меня, то на Рейна Стилла, ожидая, что же будет. Мой руководитель немного помолчал, после чего резюмировал: – Но не стоит относиться предвзято. Возможно, это всё энергия молодости, и мистер Ри просто желает заниматься прикладными исследованиями. А значит, он отличная кандидатура для дежурства.

Дежурство… Согласно протоколу, после неудавшейся попытки контакта на планете должен остаться представитель экспедиции, при наличии выявленных опасных факторов – двое. Для этих целей выбирали кого-то из ксенобиологов или планетологов, чаще – методом жеребьёвки. Надо быть вконец отбитым, чтобы вызваться на такое добровольно. А я вот… договорился до дежурства. Причём, судя по отсутствию здесь хищников, агрессивно настроенных туземцев и возможных природных катаклизмов, – до дежурства одиночного.

Остальные члены команды поддержали идею. Никому из них не хотелось оказаться на моём месте, поэтому мнимый доброволец их обрадовал. Ещё эта пугающая жижа… Брр! Мне показалось, что команда облегчённо вздохнула, когда для них пришло время покинуть планету. Мне оставили модуль связи, укрытие – палатку с воздушным блок-фильтром, где можно было находиться без скафандра, а также запас воды и провизии.

– Проявите себя с лучшей стороны, мистер Ри, – напоследок бросил мне Рейн Стилл, не оборачиваясь.

Мне показалось, или в этой фразе проскользнули не только язвительные, но и одобрительные нотки? Я застыл в удивлении, но потом вспомнил, что именно Стилл был инициатором моего «наказания». Похоже, мне показалось. О каком одобрении могла идти речь при таком раскладе?

Меня ждало десять дней ада. Конечно, сутки на Чаше были в два раза короче земных, но те, кто не знает, что такое система утилизации отходов скафандра, не смогут в полной мере оценить мою печаль. Это весьма отвратительное занятие – много дней подряд справлять свои нужды, надеясь лишь на систему очистки скафандра. Занятно, что, когда я учился, выпускники любили рассказывать первокурсникам ужасы про забившуюся систему самоочистки и резервуар с продуктами жизнедеятельности, вскрывшийся внутрь скафандра. Технически такое было невозможно, мы ржали над наивными перваками, которые пугались глупых россказней… И лишь теперь, оказавшись в таком скафандре один, на планете, я понял, что это было вообще-то не смешно!

Помимо физического дискомфорта, я испытывал невыносимую скуку. На планете было пугающе тихо. В мои обязанности входило постоянное наблюдение за мерно колышущимся озером жижи и метеорологическими условиями. Раз в день я отправлял отчёт на корабль – аккумуляторы модуля связи не были рассчитаны на большее.