1983 Вавилонская башня Мы строили путь осиянный, До неба добраться хотели, Но стали чужими друг другу, — Так сделал разгневанный Бог. Понять мы не в силах ни слова Из тех, что другие глаголят, Мы только себя понимаем, — Так сделал разгневанный Бог. Тяжка ты, верховная кара! Ведь нынче — что башня до неба! — Халупу, и ту не построишь, На разных крича языках. О гордости, чести и славе, О верности и благородстве, О долге, о правде, о мире На разных крича языках. Все сдвинулись прежние меры, Все стёрлись былые значенья, Лишь деньги не вырвала буря, Но деньги не мерят всего. Великий хаос в Вавилоне От грешного столпотворенья, Великая купля-продажа, Но деньги не мерят всего. Несладко и с золотом нищим. Мы с грустью теперь вспоминаем: Был песней, связующей души, Потерянный общий язык. Когда-то ещё мы отыщем Согласья чарующий раем, Ласкающий грубые уши Потерянный общий язык! 1985, Трускавец Вдохновение Оно прилетает ко мне В пурпурно-горячем атласе, Оно преподносит вина Хрустально-воздушный бокал. Я пью вековое вино, Имея мгновенье в запасе, Чтоб песни расправить — и в путь, В страну многомерных зеркал!.. Без той, без другой, стороны На этой — ни правды, ни смысла. И, стало быть, сердцу нужна Стихов заповедная вязь. Она из забытых глубин Достанет волшебные числа, Чтоб Вед золотистая нить Меж нами не оборвалась. В круженье нездешних планет Живу, ни к одной не готовясь, Но знаю, что путь их и свет Всё явственней день ото дня. Единое знание Вед И есть вековечное «совесть» — И нет меня, если их нет, И света им нет без меня. 1992 Великий эксперимент
(К одноименной картине Ильи Глазунова) Вы шли не туда, и строили вы не то, Из тёплых квартир выводили вас без пальто И лгать заставляли во имя святых начал, А Бог милосердный оглохшим сердцам кричал. А Бог милосердный печально глядел с небес, Как празднует в храмах взбесившийся красный бес, И плакал от боли за вас оскорблённый Бог, И слышали стены горящей иконы вздох. И ныне вы тщитесь детей своих обмануть: Ошибки, мол, были, но, в общем-то, верен путь — Тот путь миллионов, сгоревших в котле войны, Тот путь миллионов, замученных без вины, Тот путь миллионов, швырнувших себя в костёр, Лишь вождь и учитель железную длань простёр. Ужасная вера — в божественный сан Иуд, Ужасная пытка — не помнить про Страшный суд, И вечным укором вам с фото- и кинолент Глядит ваш кровавый великий эксперимент. 1989 Возвышение хама …А в Смутный год возвысилось хамьё. Провозгласив всеобщее ничьё, Оно, свою победу торжествуя И силу вертухайную почуя, Воздело свиномордие своё. И, где сияли храмы, — там гнильё, Где колосились нивы, — там быльё, Где расцветали сёла, — строй в ружьё Да за «колючкой» — зечное рваньё, Да воровское грает вороньё. Играя в «классы», наточив копьё, Всемирный бой затеяло хамьё, И миллионы нерасцветших жизней, Забытых, не помянутых на тризне, Вмиг обратились в пепел и смольё. Но свои классы есть и у хамья (Да, собственно, о том и речь моя): Одно хамьё доносы лихо строчит, Другое всё великое порочит, А третье строит «планов громадьё», Прекрасно зная: все они — враньё. Но после возвышения хамья Нет прежних нот и в песне соловья… 2004 Вопросы Хоть верть-круть, Хоть круть-верть, Пройдёшь путь — Придет смерть. Взор ям — стыл, Суров спрос: «Зачем жил, Что в мир нёс? Какой круг, Какой стяг? Кто твой друг, А кто — враг? Весом груз Твоих дел? Ты был трус Иль был смел? Летал вскачь? Рубил вщеп? Ты был зряч Иль был слеп?» Когда в мир Ты нёс свет, Ты был сир, Но он — нет! Когда дел Был благ груз, Ты был смел, А враг — трус. Когда ж зряч Ты был в смерч — Тогда плачь Твоя смерть! |
