Жир весело хрюкнул и убежденно добавил:

– Это тебя бог наказал!

– А ты, я смотрю, счастлив, что меня повязали? – осведомился Псих.

– Ну это ты хватил. Я тебя, конечно, не люблю, но чему тут радоваться-то? – удивился свин. – Разве что тому, что на перерождение пойдем всем колхозом, никто не сачканет!

– Ты ж наш коллективист деревенский, – умилился Псих и, вывернув голову почти как сова, оглянулся на хозяев дворца.

Выяснилось, что к пикировке паломников никто и не прислушивается. Лисы были заняты куда более важными вещами – они активно собирали на стол, чтобы достойно отметить окончательную победу и полную комплектацию.

Тогда Псих, понизив голос, поинтересовался:

– У кого напильник, который я вам бросил?

– У меня, – столь же негромко ответил Жир.

– Вы уже освободились? – поинтересовался Псих.

– Давно уже, – хрюкнул свин. – Когда они все твою драку смотреть побежали, здесь можно было слона пополам распилить и котлет из него нажарить. Мы с Тотом путы перетерли, но не до конца, а так, чтобы одним рывком порвать можно было. Хотели сперва в побег уйти, но с Четвертым без шума не выберешься, а масштабное месилово мы вдвоем не вытащим – больно уж эти братцы здоровые. Впрочем, раз ты здесь с нами купаешься – ты про это уже в курсе. Хотя втроем можно уже и пошуметь, все веселее будет на рерол уходить.

– У меня другая идея, но твой настрой мне нравится, – хмыкнул Псих. – В любом случае сначала мне освободиться надо. Давай уже, плыви ко мне, мой ушастый айсберг с пятачком, и начинай шнур пилить.

Жир кивнул и начал незаметный дрейф. Через пару минут он уже ловко орудовал напильником. Через пятнадцать – перестал орудовать и злобно прошипел:

– Как говорят цыгане – хрен-на-нэ. Не поддается твой шнурок. Не берет его напильник. Вообще не берет, я даже на волос не углубился.

– Да я напильник вроде бы не простой брал, – заметил обезьян, но что свиноид резонно ответил:

– Значит, шнурок тебе достался повышенной сложности.

Над бассейном повисло молчание отчаяния, и только от стола, за которым бухали братья с сотниками и полусотниками, доносились пьяные крики. Мелкоуровневые лисы-прислужники едва успевали таскать к столу новые бутылки и закуски.

– Плыви еще ближе! – вдруг распорядился Псих. – Приплыл? Теперь обнимай меня и начинай внимательнейшим образом ощупывать.

– Как ощупывать? – у Жира от изумления даже челюсть отвалилась.

– Нежно! – прошипел Псих. – И эротично.

– Всегда знал, что ты яой, – убежденно заявил свин. – Вот прямо как рожу твою впервые увидел – так сразу и догадался. Обстоятельства благоприятствовали прозрению.

– Слушай, ну хватит уже ерунду молоть! – поморщился Псих. – Веревку ощупывай, ве-рев-ку! Слабое звено ищи. В этом подлунном мире ничего не бывает без слабых звеньев, слишком уж он несовершенен.

Лапал его свин довольно долго, сосредоточено сопя над ухом. У Психа уже заканчивалось терпение, когда сопение наконец сменилось частым похрюкиванием и свиноид прошипел:

– Нашел!

– Чего нашел? – поинтересовался обезьян.

– Кольцо нашел! Которым кисточка к шнуру крепится!

– Пилите, Шура! – кивнул Псих, – Пилите!

Кольцо напильнику поддалось и минут через пять было переломлено свином. Псих ужом выкрутился из веревочных петель и тут же спросил Жира:

– У тебя в инвентаре есть что-нибудь объемное, чего не жалко?

– Э-э-э… – растерялся свин, полез в инвентарь и вскоре доложил. – Ну, не то, чтобы совсем не жалко, но есть кочан капусты, немного погрызенный. Я его в каком-то селе на огороде спер.

Псих задумался, а потом сказал:

– Ладно, сойдет.

Капуста всплыла из-под воды, как рогатая фашистская мина в фильме про военных моряков. И Псих немедленно плюнул в нее кровью из прокушенного языка и произнес:

– Мутабор!

Капуста превратилась в него самого. Псих тут же набросил на двойника шнур, уточнив:

– На друга!

После чего повернулся к Жиру и распорядился:

– Сидите здесь, и не дергайтесь, пока я не скомандую. Тебе персональное задание – минут через пятнадцать начинай шуметь и будто бы ссориться со мной.

А сам – одни глаза над водой – поплыл к противоположному концу бассейна, подальше от пирующих лисов. Там он выпрыгнул из воды, еще в прыжке превратившись в проштрафившегося Деревянного лиса, который за залет был определен в подавальщики, но позже куда-то слинял. Судя по всему – банально сачканул, когда все подпили. Минут через десять псевдо-залетчик уже вовсю таскал бутылки и убирал опустошенные тарелки.

Тем временем Жир начал грозно хрюкать, визжать и пихаться.

Золотой лис уже открыл было рот, но Псих его опередил. Угодливо поклонившись, он пообещал: «Я разберусь» и убежал к бассейну.

Через пару минут вернулся и доложил:

– Псих все время вошкается и пытается освободиться. Подбивал свинью бежать вместе, но порось на него зол из-за ушей – вот и разорался. Я волнуюсь – как бы Псих шнур не перетер, мне кажется, тот уже на честном слове держится.

– Это тебе кажется! Он его до мышиного заговения перетирать будет, – захохотал уже изрядно набуханный Алтан Унэгэн. – Но ты прав в том, что нечего там шнуру делать. Это артефакт для боя, а не для содержания узников. Ты вот что, любитель артефактов. Ты сходи в оружейку, возьми там кандалы двенадцатой категории – ручные и ножные. Там, собственно, только одна такая пара. Понял? Вернешься сюда, и сначала наденешь на него кандалы, а потом снимешь шнур! Понял? Повтори!

– Сначала надеть кандалы, потом снять шнур, – послушно повторил Псих.

– Ага, понял… Это хорошо, – пьяно кивнул Золотой. – Как снимешь шнур – принесешь его мне! Понял?

– Так точно!

– Выпь… Выполняй!

Псих затопал сапогами сначала в сторону оружейки, потом обратно. Правда, инструкцию он все равно нарушил – сняв шнур, он сунул его в инвентарь, а сам, выдернув волосок, дунул на него, и тот обернулся неотличимой копией артефакта. Ее-то он и передал атаману.

Тот в это время что-то громко доказывал брату, поэтому сунул шнур в карман не глядя.

«Отлично! – подумал Псих. – Пора сваливать. Переходим ко второму этапу».

(в которой продолжается свистопляска в стиле «скидывай сапоги, власть переменилась»)

п. Новая Брянь,

Заиграевский сектор

Бурятской локации.

51°43′ с. ш. 108°16′ в. д.

Выбравшись из дворца в обличье Деревянного лиса, Псих быстро забежал за угол, где принял свой настоящий облик. После этого, нагло и не скрываясь, он пошел ко входу, где стоял часовой – совсем уже древний старичок-оборотень. Похоже, алкоголические возлияния начальства были восприняты как руководство к действию, и весь клан предавался пьянству и разврату, отправив не посты самых никчемных и безответных.

Приблизившись, Псих высокомерно кивнул часовому и сказал:

– Любезный, соблаговолите доложить своему руководству о моем прибытии.

Старичок смерил его взглядом и, ничуть не удивившись, поинтересовался:

– Как прикажете доложить?

Псих скорчил недовольную гримасу, но все-таки снизошел до объяснений:

– Моя фамилия Эго. Альтер Эго.

– Альтер Эго… – повторил дед. – Эстонец, что ли?

– Нет-с… Эвенк. – разуверил его гость и поинтересовался. – А почему эстонец?

– Да уж больно на «Тынис Мяги» похоже, – пояснил дед и ушел с докладом, закрыв дверь на ключ изнутри.

Псих остался ждать у дверей, дед же в это время докладывал уже основательно набравшимся братьям:

– Там какой-то Яак Йоала пришел, то есть Альтер Эго. Честно говоря, не знаю, какой он там Валдис Пельш, но внешне его родная мама бы не отличила вон от той обезьяны в кандалах в бассейне.

Старший цыкнул зубом:

– Только второго Психа нам и не хватало. Первый-то половину крови выпил, прежде чем мы его повязали.