Эрл очень остро отреагировал на мое сопротивление. Я поняла, что совсем утратила контроль на и без того слабо контролируемую ситуацию, когда он рывком закинул меня на плече и понес в сторону кровати. Все мое естество вмиг охватила паника. Мне стало страшно. Целовав меня, Витторио не отличился особой нежностью, хотя безусловно его прикосновение были намного мягче. Сейчас же от этой маломальской мягкости не осталось и следа.

— Нет! — пропищала я на нордорийском.

Старейшина обучал меня языку не так долго. Я знала пока очень мало, но такую простую лексику уже усвоила и даже начала применять на практике. Увы воин не оценил моих лингвистических подвигов, молча продолжив путь, и я попыталась снова:

— Эрл Витторио, извините меня! — умоляюще вскрикнула я на нордорийском. — Пожалуйста, нет!

Кажется, таки подействовало! Он вдруг замер у кровати, после этих слов. Я ощутила, как его грудная клетка сжалась, медленно выпуская воздух. Он стоял так еще какое-то время делая глубокие вдохи, а потом спокойно, словно мешок картошки, скинул меня на кровать, после накрыв с головой одеялом. Ужасный жест. Ему было настолько неприятно видеть мое лицо, что он предпочел накрыть его тканью?

Когда я сдернула с головы одеяло, он уже покинул покои. Тихо так, как кот, и быстро, что я даже не заметила, как он вышел. В проеме двери уже виднелись горничные и стражи, активно набивающиеся в мою спальню.

Они подбежали ко мне, чтобы убедиться все ли со мной в порядке и я тут же снова нырнула с головой под одеяло. Мне не хотелось, чтобы они видели, как мои глаза опять наполняются слезами. Я долго вздрагивала в беззвучных рыданиях в царившей вокруг тишине, пока не ощутила через покрывало чью-то теплую руку на своем плече.

— Ваша Светлость… глухо, словно прося разрешения, спросил воин.

— Годрик! — всхлипнула я, подрываясь с кровати.

Я ткнулась ему в плече, обнимая его широкую фигуру, и, дав волю чувствам, громко заревела, как малое дитя. Он был единственным моим почти другом можно сказать, не считая старейшину. Всегда учтивый, добрый, Годрик никогда не смотрел на меня исподлобья, развлекал меня умными беседами в минуты уныния и даже разрешал подходить к окну под чутким захватом его крепкой руки.

А еще этот нордориец напоминал мне покойного брата, оберегавшего меня от всех невзгод. Даже внешне был чем-то на него похож. Усопший принц помогал мне сбегать от назойливых нянюшек, выбирал для скачек самую спокойную лошадь, лично усаживал и снимал меня из седла, а также всегда первым шел со свечкой по темному подземелью дворца.

Ох, и получили мы тогда от покойного Императора, когда один раз заблудились там и нас хватился весь дворец. То приключение надолго отбило у нас охоту спускаться в подвал. Но даже тогда, когда наша единственная свеча погасла и казалось, что нас уже никто не найдет, брат стал для меня тем светом и теплом, что согревал меня изнутри. Принц обнимал меня в тех сырых коридорах и целовал в макушку, приговаривая, что все будет хорошо.

И сейчас меня так же согревал Годрик, его беспокойство, его не безразличие к моему состоянию, помогали мне не сойти с ума в эти минуты. Нордориец сначала испугался моих объятий и растерялся. Но оттолкнуть меня зареванную ему явно не хватило мужества и он, пренебрегая всеми возможными запретами, осторожно обнял меня.

— Все будет хорошо, Ваша Светлость, — тихо говорил он, гладя меня по голове, — Все будет хорошо…

Так и было. Аж целую неделю до новой встречи с Витторио. Без приключений, конечно, не обошлось, но куда лучше, чем видеть Его опять. В ту ночь, я даже не заметила, как после многочасовых рыданий, тихо пуская слезу, заснула на плече Годрика.

К завтраку меня так и не спустили. Был отдан приказ накрывать каждому в личных покоях. Его Величество отсыпался после вчерашней пьянки. И я даже знаю, с кем он вчера успел так много выпить после ужина… Хотя на самом ужине они оба были вполне себе в трезвом уме.

Я, само собой, не расстроилась. Скорее даже обрадовалась. Мне не хотелось есть, а театрально размазывать еду по тарелке, изображая конский аппетит, желания не было. А видеть при этом Джорджа или Витторио и подавно.

Правда, с Верховным Эрлом мне таки довелось встретить вечером. Тот ужин, как мне показалось, едва ли не стал последним в моей жизни. И дело было не только в ужасном перегаре моего будущего супруга, которым наверняка можно травить крыс в подвале. За пару часов до трапезы портные принесли мне очередной наряд, чтобы я, какая-то там наследница двух королевских династий, будущая императрица, должна была выглядеть достойно Его, прости Господи, Величества Верховного Эрла Джорджа Хангвула.

Кто же мог знать, что Джордж захочет воочию лицезреть, какой наряд мне сшили по его приказу. Он просто-напросто сдернул с меня накидку, не спрашивая моего разрешения, и в тот момент его глаза буквально налились кровью:

— Это что черт-побери такое! — орал он как не в себя, увидев алые следы на моей коже.

Анна Аврора:

От крика Джорджа все внутри содрогнулось, ладошки вспотели, а мысли в голове разлетелись в стороны, не успев даже толком сформироваться. Присутствующие с ужасом замерли, молча ожидая, что же случиться дальше. Никто ни то, что с места не сдвинулся, а даже звука не подал, когда Джордж схватил меня за волосы, ловко наматывая их на кулак.

Я чуть не запищала от боли. Мой будущий муж держал меня не задумываясь, что я и без того уже встала на носочки. Если он поднимет руку еще выше, то точно снимет мне скальп.

Переполненный яростью, с налитыми кровью глазами, он обжигал мою кожу взглядом, заставляя все внутри сжаться от отвращения. В тот момент мне казалось, что он убьет меня прямо здесь и сейчас, на глазах у десятков поданных. Но помощь пришла, откуда не ждали.

— Похоже на аллергию. — ровным голосом проговорил Маркус Мэер, рассекая повисшую тишину. Воин был таким спокойным, словно не происходило ничего из ряда вон выходящего. — Дочь Герцога из Каменистых Ущелий покрывалась точно такими же пятнами от вишен. — добавил он, опрокинув бокал.

Ну и ну. Капитан Маркус, сменивший на дежурстве Годрика, пусть и был обязан меня защищать, но делал этого без особого рвения. Он не муштровал меня так же, как сэр Алесандро, но при этом был далеко не так дружелюбен, как Годрик. Капитан относился к моей защите просто, как к приказу. Всегда немногословен, слегка отстраненный, я была уверенна, что он ни за что не вступится за меня перед Джорджем. И вдруг такой героический выпад.

Мне тот час вызвали лекаря. Прямо туда, в банкетный зал. Я с замиранием сердце ждала его, свято надеясь, что подслеповатый старец может спутать сыпь со следами от поцелуев. Он не заставил себя долго ждать. Зашел, как всегда деловито кряхтя костями, и, сухо поприветствовавши присутствующих, направился ко мне.

Меня искренне восхитило достоинство, с коим пожилой врачеватель нес себя. С ним мог бы сравниться разве, что Витторио, которого к слову здесь не было. Но если Эрл вел себя предельно холодно, беспристрастно перенося выпады Джорджа, то этот старик, казалось и вовсе плевал на «величие» Джорджа с высочайшей в империи колокольни.

Лекарь возмущенно бухтел себе под нос, что его герцогиню «опять обижают». Он немного покопался в своей кожаной сумке, а после с чувством долга пнул Джорджа сморщенной ладонью в живот, призывая отойти от меня.

Старик был слишком низким и сгорбленным, чтобы достать выше, но я абсолютно уверенна, была б его воля от бы и по лицу Его Величества проехался с не меньшим запалом. Я даже нервно прыснула смехом от этой ситуации. Лекаря казалось, совсем не волновало, что Джорджа вот-вот взорвется

Но Верховный Эрл пожилого человека не тронул, послушно отошел от меня и стал наблюдать, что-будет дальше.

— Сядьте, моя герцогиня. — приказал лекарь.

И я буквально упала на стул, ожидая приговора. Старик увлеченно рассматривал красноватые пятнышке на моих шеи и плечах, шептал что-то неразборчивое себе под нос и в конце поднял на меня глаза.